Шпион смерти
Шрифт:
Конечно, он в тайне всегда мечтал попробовать свои силы на этом поприще. Одно дело «покрасоваться» перед контрразведкой в качестве туриста, не очень-то заботясь о глубине легендирования, надеясь на эффект «штурма унд дранга» [2] , потому что через неделю-другую все равно придется исчезнуть со сцены, и совсем другое, когда нужно годами жить на виду у всевозможных служб, играть роль постоянного жителя страны, добропорядочного бюргера-соседа, ходить по лезвию ножа и тщательно следить за тем, чтобы не свалиться в пропасть. Такая работа требует напряжения всех сил и умения.
2
В переводе с немецкого означает «штурм и натиск».
На «постоянку» его не взяли потому, что за годы подготовки к нелегальной работе ему так и не подобрали напарницу, а отправлять без оной начальство посчитало нецелесообразным: слишком сложно стало работать в особых условиях в одиночку, слишком велика стала цена провала. Вот и определили его на участок «коротких» командировок, участок интересный, почетный, благодарный во всех отношениях, которым со знанием дела руководил опытный нелегал — хитрый и мудрый, как лис, строгий, как украинский старшина, но добрый и справедливый, как аксакал. Он и был аксакалом, этот обрусевший сын кавказских гор.
Сумеет ли он слиться с окружением настолько, чтобы не вызвать опасных подозрений у близких друзей и знакомых, которые непременно должны появиться, у контрразведки наконец? Конечно, кое-чему он научился за время работы на Западе. Во всяком случае, за русского, за славянина его уже никто не мог принять. А как было вначале? Стыдно вспомнить!
Он тогда выехал в обкаточную поездку и мандражил, как осиновый лист на ветру. Самое большое опасение вызывал паспорт. Он знал, что сеньора Санчеса Рамиреса Гонсалеса с его отпечатками пальцев и генетическим кодом в мире не существует, и потому на каждом шагу ожидал разоблачения. Вот как-то странно взглянул на него австрийский таможенник; а вот почему-то долго листает паспорт пограничник в афинском аэропорту; и с какой стати в миланской гостинице дежурный администратор отобрал паспорт и держал его до самого вечера!
Но все опасения оказались напрасными, паспорт выдержал все необходимые для такой поездки проверки, и он благополучно прошел заданный маршрут, выполнил учебно-боевое задание и вернулся в целости и сохранности домой. Прокол получился совсем в другом месте.
Однажды в Вене он вышел из гостиницы прогуляться и посмотреть на город и забрел на какую-то улицу, на которой обитали жители, явно не отличавшиеся высоким жизненным стандартом. Когда он рассматривал витрину магазина со скобяными товарами, кто-то подошел сзади и обратился с вопросом на русском языке:
— Слушай, кореш, где тут можно пос…ть?
От неожиданности он повернулся и увидел перед собой небритого, взъерошенного типа в джинсах,
— Что ты сказал? — переспросил он, не веря своим ушам.
— Да я спрашиваю, где тут можно облегчиться.
— Не знаю. Я не местный.
Парень постоял минутку в нерешительности и нырнул в подворотню.
Отойдя на приличное расстояние от злосчастной улицы, он вдруг осознал, что разговаривал с терпевшим естественную нужду на русском языке! Его прошиб холодный пот. Надо же так осрамиться в такой простенькой ситуации! Так недолго и до провала. Проклятый врожденный инстинкт, не позволивший переключить мозги на испанский язык!
Но главное-то было вот в чем: почему тот парень обратился к нему на родном языке? Он что, сразу распознал в нем своего земляка? Выходит, так.
И это его очень огорчило. Значит, в нем за версту видно русского, советского, славянина! Значит, надо приобретать какой-то внешний вид, манеры, походку, привычки, соответствующим образом одеваться, причесываться, а не только владеть иностранным языком и деталями оперативной обстановки.
Эпизод в Вене запомнился ему надолго и послужил хорошим уроком на будущее.
Кассио, британский подданный, шотландец по национальности, был ценным источником-документалистом, приобретенным местной легальной резидентурой. Он на регулярной основе добывал важные секретные сведения в британском посольстве и передавал их за деньги советской разведке.
Дело это было, однако, окружено странными обстоятельствами. Как выяснилось уже после вербовки, вопросов там было больше, чем ответов. Резидентура в погоне за результатами явно допустила поспешность и халатность, поддавшись соблазну завербовать агента в стане НАТО. Не проверив как следует, она сразу наладила с ним деловые отношения. Но аналитическая служба Центра давала материалам Кассио самые лестные оценки, и это тоже сразу подкупило руководство регионального отдела разведки и не позволило ему на первых порах отнестись к делу со всей придирчивой строгостью.
Понять все это было можно. Кассио снабжал разведку докладами посла, военного атташе, консула, ориентировками Форин Офис, аналитическими документами посольства по различным политическим и экономическим вопросам, записями бесед английских дипломатов со своими коллегами в дипломатическом корпусе и с представителями местного МИД. Информация действительно была очень важной и актуальной и пренебречь ею было не так просто. Но все-таки Центр, хотя и запоздало, дал указания резидентуре хотя бы прояснить личность Кассио.
Когда резидентура через свои возможности навела запоздалые справки о персонале загранучреждения ее королевского величества, то обнаружила, что Кассио в списках административного или технического состава нет. Правда, выяснилось, что он там работал на контрактной основе в канцелярии, но по неизвестным причинам был уволен за два года до своей вербовки. На прямой вопрос по этому поводу агент ответил, что он действительно больше не служит в посольстве, но получает информацию через свои конфиденциальные связи, которые копируют имеющиеся в их распоряжении документы и за деньги же продают их ему. Назвать эти источники Кассио наотрез отказался.
— Я не имею права подвергать их безопасность лишнему риску, — заявил он встречавшемуся с ним сотруднику ПГУ. — Какая для вас разница, от кого поступает информация? Главное, что она поступает. За достоверность материалов я ручаюсь. Думаю, и Москва довольна их качеством.
— Но позвольте, нам ведь тоже не безразлична судьба ваших подысточников, — пытался возразить оперработник. — Важно знать, при каких обстоятельствах они получают к ней доступ, не нарушают ли они правила обращения с секретными документами, каков режим секретности в посольстве…