Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

— Закрой за собой дверь, черная образина! И без стука чтобы больше ко мне не входил!

Патрик О'Нил удивленно поднял брови и с достоинством удалился.

Такого мистера Лукача он видел первый раз. О господи, как меняются люди. Вот и делай им добро.

После этого инцидента цены на канадские паспорта в Белфасте резко пошли вверх. Оскорбленное самолюбие вице-консула Питера Лукача не могло смириться с тем, что на последней выдаче он потерял аж девяносто пять процентов причитающегося вознаграждения.

Часть четвертая

Первопрестольная

Москва стоит под лаком.

Кто в ней не был, тот не плакал.

Кунаковская
поговорка.

— Ти, ти и ти будити учитися на машинном переводе!

Хосе Мария Браво, сын испанского коммуниста-республиканца, вывезенный в СССР после прихода в Испании к власти Франко, по-русски говорил бойко и темпераментно, но с сильным акцентом. Русский звук «ы» ему никак не давался. Впрочем, это не мешало ему занимать престижную должность декана переводческого факультета, готовившего кадры для многих центральных ведомств Союза.

Группа бывших абитуриентов, а ныне уже полноправных студентов переводческого факультета Первого Московского педагогического института иностранных языков имени Мориса Тореза безмолвно сгрудилась в небольшом «предбаннике» деканата и смотрела, как перед ними брызгал слюной и суетился, словно уговаривал поехать на целину или на Магнитку, лысенький, маленький, пузатенький Санчо Панса.

Что такое машинный перевод, никто из них и понятия не имел, но они были счастливы и на все согласны. Их было двадцать четыре: восемь «немцев», среди которых оказался и Борис, восемь «англичан» и восемь «французов» — все пришли со школьной скамьи и, по предположениям деканата, еще не забыли алгебру, геометрию и тригонометрию, которая вдруг понадобилась в стенах иняза. Борису такой поворот событий не понравился, но все молчали, не возражали, молчал и он. Было только ясно, что отделение машинного перевода готовило специалистов для науки, прикладной лингвистики, а к науке его что-то не очень тянуло.

Опасения Бориса скоро оправдались: чем дальше продвигался учебный процесс, тем глубже они врезались в дебри новых научных и псевдонаучных теорий, тем дальше они отходили от стандартной программы переводчиков. Учиться было не интересно, сложно и хлопотно, и если бы не традиционные занятия по освоению немецкого языка, можно было бы вообще пожалеть, что он оказался в стенах иняза.

Он все больше и больше понимал, что «машинисты», как их все называли на факультете, стали заложниками небольшой группки лингвистов-авангардистов, восторженно воспринявших модные постулаты американцев и западных европейцев о возможности осуществления переводов с языка на язык с помощью стандартных компьютерных программ. Уже на втором курсе Борис пришел к выводу о бесперспективности этого направления. Ему, как и многим сокурсникам, стало очевидно, что язык не может быть уложен в прокрустово ложе алгоритма. Вряд ли такой вывод не посещал умные головы маститых языковедов, но они продолжали тянуть отделение в «светлое будущее», потому что в это будущее въезжали на собственной кафедре, на профессорских и доцентских должностях, на солидных зарплатах и гонорарах.

К подготовке «элитной» прослойки машинных лингвистов привлекли весь цвет московской науки. Запомнились сын известного советского писателя В. В. Иванов, читавший обзорные лекции по общему языкознанию, программист Ляпунова, физик Ливанов, вдалбливающий понятия дисперсии и энтропии, так необходимые для лингвистов, профессоры Розенцвейг — организатор всей затеи — и Ревзин, старший преподаватель МГУ математик А. Шиханович, сотрудники института русского языка И. Мельчук и К. Бабицкий. А. Шиханович, тщедушный человечек в возрасте Иисуса Христа, отличался диктаторскими замашками и навел на всех страха тем, что принимал экзамены по математической логике и математическому анализу по десять-двенадцать часов. Кроме набора формул, в его голове ничего не было. Вершиной математических достижений по этому предмету явилось доказательство того, что дважды два будет четыре.

Учебных пособий по математической лингвистике не было, приходилось полагаться на свои записи и библиотеку иностранной литературы, где шедевры западной научной мысли хранились в единственном экземпляре и, как правило, на английском языке. Их, естественно, не хватало, поэтому нервотрепка перед каждой сессией царила невообразимая.

Борис вместе со своими однокашниками Геной Гуляевым и Сережкой Чукановым давно уже для себя решил, сосредоточиться на практическом изучении языков, благо такой возможности несчастных «машинистов» не лишили. Приходилось в течение шести лет делать вид и притворяться, что они являются добропорядочными «структуралистами», а в душе проклинали каждый день, каждую лекцию, прочитанную очередным эпигоном от науки. Более дальновидные, сославшись на неспособность к математике, «сошли с дистанции» еще на втором курсе, но бывшие школьные отличники, привыкшие к тяглу, добросовестно и до конца несли свой чемодан. Лицемерию можно было не учиться, потому что им был пронизан весь воздух столицы, оно вошло в поры каждого советского гражданина и считалось непременным атрибутом образа жизни.

…А Москва встретила Бориса прохладно.

На время сдачи вступительных экзаменов он остановился в Тарасовке у своего дяди Николая и вместе со своей кузиной, младшей дочерью дяди, все дни проводил на берегу мелководной, но тогда еще чистой Клязьмы. Кузина держала экзамен на географическое отделение пединститута им. Ленина, поэтому часть сдаваемых предметов у них совпадала. К своему удивлению, он убедился, что уровень его «деревенских» знаний в целом не уступал «московским».

Июль-август 1959-го окончательно сделали Бориса взрослым. Речь шла о будущем, а проклятая неизвестность экзаменационной лотереи неотступно висела над ним мрачной тучей. Он не представлял, что будет делать, если провалится на экзаменах.

Среди абитуриентов были в основном москвичи и дети обеспеченных родителей. Хорошо одетые, крикливые и самоуверенные, они держались обособленно, всюду задавали тон, бесцеремонно расталкивали «провинциалов» и лезли везде без очереди. Было много суворовцев из Закавказья, а также демобилизованных солдат, которые шли вне конкурса. Тем было достаточно сдать все экзамены на «тройки». Борис в застиранной рубашонке и полотняных брючках казался себе самому настоящей деревенщиной, робел при виде столичных «штучек» в юбках-колоколах и взбитых «бабетах», держался от всех в стороне, присматривался ко всему с благоговением и страшно переживал.

Перед огромной анкетой, в которой содержались странные вопросы о членстве в других, кроме КПСС, партиях, о смене фамилий, нахождении на территории, занятой немцами, о пребывании в плену, а также о родственниках за границей, он совсем спасовал и долго думал над формулировками, чтобы не ошибиться. Особенно пришлось попотеть над вопросом, касающимся отца. Мать его проинструктировала, чтобы он указал, что с отцом никогда не жил (что соответствовало действительности), потому что тот развелся с матерью в 1954 году, и адрес его не известен (что не соответствовало действительности: мать рассказала Борису, что он проживает теперь в Москве с другой женщиной). О том, что отец был в плену, лучше умолчать. Ведь укажи он, что отец четыре года кормил вшей в Норвегии на каменоломне, и прощай иняз, прощай мечты об интересной работе! Ни один приличный вуз не примет у такого гражданина документы, а если и примет, то на приличное распределение после окончания рассчитывать будет трудно.

Среди абитуриентов ходили всевозможные страшные слухи о том, что конкурс в этом году составлял пять человек на место, что преподаватели безбожно «резали» на экзаменах по языку, что к знанию истории страны и партии предъявляли непомерные требования, что по русскому языку и литературе предлагали странные «вольные» темы. Борис боялся в основном за немецкий, потому что обнаружил, что, при всем знании лексики и грамматики, произношением блеснуть никак не мог. Он с трудом понимал речь молоденьких преподавательниц иняза, проводивших консультации, и приходил в ужас при мысли о том, чтобы открыть рот в их присутствии.

Поделиться:
Популярные книги

Газлайтер. Том 10

Володин Григорий
10. История Телепата
Фантастика:
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 10

Газлайтер. Том 6

Володин Григорий
6. История Телепата
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 6

Вторая невеста Драконьего Лорда. Дилогия

Огненная Любовь
Вторая невеста Драконьего Лорда
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.60
рейтинг книги
Вторая невеста Драконьего Лорда. Дилогия

Одиссея адмирала Кортеса. Тетралогия

Лысак Сергей Васильевич
Одиссея адмирала Кортеса
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
9.18
рейтинг книги
Одиссея адмирала Кортеса. Тетралогия

Мир в прорези маски

Осинская Олеся
1. Знакомые незнакомцы
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
9.46
рейтинг книги
Мир в прорези маски

Кодекс Крови. Книга II

Борзых М.
2. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга II

Идеальный мир для Социопата 13

Сапфир Олег
13. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 13

Отряд

Валериев Игорь
5. Ермак
Фантастика:
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Отряд

Пожиратель душ. Том 1, Том 2

Дорничев Дмитрий
1. Демон
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
альтернативная история
5.90
рейтинг книги
Пожиратель душ. Том 1, Том 2

Убивать чтобы жить 2

Бор Жорж
2. УЧЖ
Фантастика:
героическая фантастика
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Убивать чтобы жить 2

Охота на попаданку. Бракованная жена

Герр Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.60
рейтинг книги
Охота на попаданку. Бракованная жена

Золушка по имени Грейс

Ром Полина
Фантастика:
фэнтези
8.63
рейтинг книги
Золушка по имени Грейс

Цеховик. Книга 2. Движение к цели

Ромов Дмитрий
2. Цеховик
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Цеховик. Книга 2. Движение к цели

Баоларг

Кораблев Родион
12. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Баоларг