Шпион смерти

Григорьев Борис Николаевич

— О чем он вас спрашивал?

Борис подробно рассказал о содержании беседы с англичанином.

— Понятно. Он не предлагал вам продолжить знакомство?

— Нет. Может быть, он не успел, потому что нас прервали.

Анатолий Васильевич задал еще несколько вопросов о том, как прошла вечеринка и кто как себя вел на ней, а потом так же неожиданно, как начал, закончил:

— Хорошо. Спасибо. Вы свободны.

— А что же дальше? — пролепетал Борис.

— Дальше? А ничего. Занимайтесь своими делами. Учитесь.

— И все?

— Все. До свидания.

Несколько разочарованный и обескураженный Борис вышел на улицу и пошел пешком в

общежитие. Стоило ли из-за такой мелочи искать его в Москве, отлавливать в институте, говорить по телефону, приглашать в бюро пропусков, чтобы отпустить через пять минут малосодержательной беседы! А еще все вокруг в один голос утверждали, что КГБ — чрезвычайно солидная организация и пустяками не занимается. Но когда он обо всем доложил Крабу, тот, судя по реакции, был доволен результатами его похода на Кузнецкий мост, потому что облегченно вздохнул и благосклонным мановением руки отпустил его на занятия.

* * *

Девятнадцатилетний возраст — это самый подходящий период в жизни молодого человека, для того чтобы наделать кучу неисправимых ошибок. Они поджидают не только в темных закоулках легкомыслия и в подворотнях пагубных склонностей, но и на людных и хорошо освещенных проспектах благонравия и самоограничения.

Борис не участвовал в дружеских попойках, не просиживал ночи за преферансом, избегал случайных знакомых, не «крутил» напропалую с девчонками, не одалживал денег, стараясь во что бы то ни стало уложиться в отведенную на месяц сумму. Нет, он не был сухарем и типичным книжным червяком, ничто человеческое не было ему чуждо. Он просто-напросто решил не отвлекаться от учебы настолько, чтобы в ней могли возникнуть необратимые процессы отставания, поэтому он упорно грыз гранит науки и шел к своей цели, казалось, уверенно обходя расставляемые на каждом шагу ловушки и приманки.

Но вот что интересно: он не имел никакого успеха у девушек, и это обстоятельство его беспокоило. Возможно, он не прилагал особых усилий, для того чтобы понравиться, — вероятно, на его пути еще не встретилась та единственная, которая зажгла бы его сердце. Как бы то ни было, проколы на любовном фронте случались не только с серьезными, положительными особами, которые в общем-то нравились Борису, а и с легкомысленными «пчелками», порхающими по жизни и собирающими нектар со всех пахучих цветов. Вероятно, «основательным» девицам он казался слишком «зеленым» и малоперспективным, а для легкомысленных — слишком робким и порядочным. Он пришел к печальному заключению, что женщины предпочитали почему-то прохиндеев.

Итак, физиология шла впереди телеги опыта, а крестьянская осмотрительность на каждой версте вставляла палки в колеса.

…Лариса была бойкой и симпатичной девушкой, заканчивающей медучилище и готовящейся к самостоятельной жизни. Борису нравился ее задорный характер, острый язычок и манера перескакивать с одного предмета на другой. Она явно была избалована многочисленными поклонниками, и в свои девятнадцать с половиной выглядела опытней и старше Бориса.

Он с большим трудом познакомился с ней на совместном с медучилищем вечере, потому что она была сразу замечена, обласкана и заангажирована на все танцы. Он долго подбирался к ней, стараясь оказаться поближе в момент, когда заиграет музыка, и когда наконец это ему удалось, он покраснел до кончиков ушей и не знал, с чего начать разговор.

Они танцевали танго, и поэтому он скоро более-менее успокоился и то ли спросил, то ли прокомментировал:

— Вы, я вижу, пользуетесь у нас

успехом.

— На том стоим. А вы считаете, это плохо?

— Да нет, почему…

— А мне кажется, что вы меня осуждаете. — Карие глаза Ларисы задорно сверкнули, а короткие волосы кокетливо легли на бок.

— Нисколько. — Борису было почему-то обидно признаться в том, что девушка его выбора пользуется успехом, и он замолчал.

— Что же вы молчите и не развлекаете даму? — прервала молчание партнерша.

— Давайте сначала познакомимся. Меня зовут Борис. А вас?

— Лариса. А можно задать вам нескромный вопрос?

— Конечно.

— Почему вы такой важный, словно… словно…

— Вы так считаете? Я просто очень скромный.

— Ой-ой-ой! Держите меня. У вас все такие… несамокритичные?

— Не знаю, но я, во всяком случае.

— Это плохо. Я вам говорю как будущий врач.

— А каким врачом вы хотите стать?

Разговор незаметно оживился, они немного рассказали о себе, об учебе и планах на будущее. Когда танец закончился, они как-то естественно остались вместе и продолжили беседу под звуки вальса.

— Ну, Боб, хорошенькую девушку ты подхватил, — одобрил сокурсник Лева Белозеров, когда Борис отпустил наконец Ларису и подошел к ребятам со своего этажа. — Держи крепче, не отпускай.

— Да ладно вам… — засмущался он.

— Чего — ладно? Тут надо действовать смелее! Бери пример с Сережки.

К мнению Льва можно было прислушаться. Он отслужил в армии, несколько лет проработал на производстве и как старший товарищ постоянно опекал их «немецкую» троицу.

В конце вечера Лариса неожиданно пригласила Бориса на «белый» танец, и он предложил проводить ее до дома. Она жила в начале шоссе Энтузиастов, и пришлось дважды менять вид транспорта, пока они не добрались до ее дома. У подъезда Лариса как-то сразу посерьезнела, вся подобралась и замолчала, теребя снятую с руки перчатку.

— Ну что ж, спасибо за вечер, — произнесла она наконец. — Мне пора.

— Подождите минутку. Что вы делаете по вечерам?

— А то же самое, что и вы: учу уроки.

— Ну не каждый же вечер. Может, сходим завтра или послезавтра в кино?

— Позвоните мне. Может, сходим. — И она назвала номер своего домашнего телефона. — Спокойной ночи.

Она открыла дверь и исчезла в подъезде. Всю дорогу до общежития он твердил заветные цифры, а перед тем как лечь спать, аккуратно записал их в записную книжку. Но дозвониться до нее ему удалось только через неделю: то ее не было дома, то он сам был занят. Теперь надо было еще подобрать подходящий фильм и сеанс, а главное — достать на него билет. Для тогдашней молодежи поход в кино был настоящим праздником, и поездка в какой-нибудь «Факел» или «Зарю» через весь город отнюдь не считался крюком.

Они встретились на кольцевой на станции «Парк культуры» и поехали в Лужники смотреть «Девять дней одного года» с Баталовым. В этот вечер они много и оживленно болтали, рассказывали о своих товарищах и подругах, вспоминали детство, и когда они опять приехали на шоссе Энтузиастов, то ему показалось, что они знают друг друга уже не один год.

Следующий раз они встретились дней через десять. Еще когда Лариса показалась из-за поворота, он сразу почуял неладное. И точно: возникшая было между ними психологическая близость, за это время куда-то исчезла. Лариса была неразговорчивой, казалась уставшей и погруженной в какие-то свои мысли. Она не захотела никуда идти и предложила прогуляться по Покровскому и Чистому бульварам.