Шпион смерти
Шрифт:
— Спасибо за угощение. Мне пора.
Он вышел на улицу. Свежий мартовский морозец уже успел сковать ледком растаявшие днем лужицы воды, и он бодро похрустывал под ногами. Мария вышла его проводить.
— Вы найдете дорогу до автобусной остановки?
— Конечно, конечно. Какой у вас номер телефона? Я вам позвоню.
— 745-38-98. Я дома обычно после пяти.
— До свидания. Я обязательно позвоню.
Он ехал в автобусе, потом пересел на метро, и пока добрался до своей квартирки в Норрмальме, перед глазами неотступно стоял отец в полосатой и рваной робе и чему-то улыбался. Улыбка совсем была непохожа на ту измученную и усталую гримасу, которую он видел на его лице потом, в 1946 году, во дворе деревенского дома. В ней не было надежды.
Теперь он понимал почему. Сразу после приезда в Кунаково отец пропал. Ему дали возможность увидеться с семьей, а потом отправили этапом в один из лагерей на Дальнем Востоке. Только вместо норвежских камней ему пришлось несколько лет ворочать стволы деревьев. Поляков предпочел остаться на Западе и избежал ГУЛАГа. Но и тот и другой так и не заслужили на своей родине ни одного слова благодарности в свой адрес. Вокруг их имен образовался ряд выжженных клеймом слов: военнопленный, предатель, безотцовщина.
…В анкете при поступлении на работу в разведку он, как и при поступлении в институт, указал, что никто из его близких родственников в плену не находился, а об отце уже давно не имеет никаких сведений, потому что он с матерью развелся.
Разобрав присланные из Центра средства тайнописи и расписание радиосеансов, он тут же написал отчет в Центр. В конце послания он хотел было попросить московское руководство разыскать отца и установить с ним контакт, но передумал. Лучше заняться этим самому, когда приедет в отпуск.
Часть шестая
Трава забвения
Не говори с тоской: их нет,
Но с благодарностию: были.
Он никогда еще не бывал в таких широтах и с любопытством рассматривал через иллюминатор голые горные кряжи, перерезаемые бурными ручьями и реками, топкие заболоченные долины, покрытые мхом и мелким кустарником, голубые блюдца многочисленных озер и редкие признаки присутствия человека в виде тоненьких линий шоссе, притулившихся к морю разноцветных домиков или небольших поселков городского типа. Иногда по тундре пробегали кучки серо-коричневых букашек — это саамы, коренное население этих мест, перегоняли стада оленей на новые пастбища.
В Стокгольме было еще довольно тепло, а тут уже чувствовалось дыхание зимы. Говорят, что именно в этих местах живет Дед Мороз, в нужный час выезжающий на лихой тройке в более южные края, чтобы раздать там заготовленные заранее подарки. Возможно, это так и было на самом деле, только вряд ли это загадочное существо могло поселиться в Кируне — в этом самом крупном в Заполярье городе. Это место больше подходило пещерным гномам — злым и немытым карликам-уродцам, владеющим подземной тайной железной руды.
Но люди оказались хитрее и сильнее гномов — это Фрам понял сразу, как только самолет, сделав вираж вокруг какой-то горы, резко упал вниз, чтобы не промахнуться и попасть на посадочную полосу. Все в этом городе напоминало о постоянной битве с природой, каждый дом, каждый кусок дороги свидетельствовал о победе человеческого гения над природой.
Впрочем, Фрам торопился и вникать в перипетии этой борьбы не собирался. Главная цель его поездки находилась дальше, за шведско-норвежской границей, а Кируна, что в переводе с финского языка означает «полярная куропатка», была всего лишь промежуточным пунктом на его маршруте. Да, на маршруте. У разведчиков не бывает путей или дорог в обычном понимании этого слова. Любое передвижение, в том числе и не обусловленное служебной необходимостью, все равно происходило в соответствии с заранее намеченным, привязанным к местности и согласованным по времени планом. Дороги созданы для туристов и для праздношатающихся по свету.
Лапландия… Вряд ли бы он забрался в такую даль, если бы миттельшнауцер Бонни не выскочила на него именно в тот момент, когда он вышел на тайниковую операцию. Он улыбнулся при воспоминании о том, как эта хитрая тварь опередила его с тайником и привела в дом к Марии. Везет же ему последнее время на собак! Интересно, что стало с тем бедолагой, которого он встретил год назад еще на одном из своих маршрутов? Обрел ли он в конце концов хозяина?
Тайниковая операция неожиданно всколыхнула нечто сокровенное и обнажила его собственный тайник, запрятанный в глубине души. В принципе он всегда знал о его существовании, но «изымать» его на свет божий не собирался. Теперь это уже не остановить. Из-за этого он, собственно, и покинул Стокгольм, выкроив из плотного рабочего графика неделю отпуска.
— Стивен, — удивился Линдквист, когда услышал, что Фраму нужно отлучиться на недельку в Норвегию по личным делам, — никак ты влюбился?
Он не стал ему отвечать и попросил к приезду подготовить финансовый баланс фирмы. Ничего, Магнус справится и без него, а в делах оперативных наметилась короткая пауза.
Город оказался шедевром человеческой мысли в плане приспособления к условиям суровой заполярной природы и с точки зрения удобств практически ничем не отличался от любых других шведских городов, а то мог дать им и фору. То тут, то там появляющиеся в национальных одеждах саамы придавали улицам своеобразный праздничный вид, в то время как шведы вносили элемент упорядоченности и скуки.
В гостинице он поднялся к себе в номер, разделся, забросил саквояж в шкаф и выглянул в окно. Город уже успел погрузиться в сумерки, и везде зажглись фонари. Непрерывными цепочками гирлянд они опутали весь город, расположенный между двумя горами — Луоссаваара (гора Лосось) и Кирунаваара (Куропатка). Под горами с романтичными названиями залегает знаменитая кирунская руда, важнейший источник благосостояния шведов, стоившая соседним народам много крови и слез. Каждый третий советский солдат был сражен на полях Великой Отечественной пулей, миной или снарядом, сделанными из этой руды. Норвежцам эта руда тоже стоила много жертв и страданий, потому что из-за нее, этой проклятой руды, в Нарвике разыгралась битва между англичанами и немцами: кто владел Нарвиком, тот владел и кирунской рудой. Кируна вообще стала Кируной, благодаря портовым причалам Нарвика. Немцы в конечном итоге победили, они захватили незамерзающий норвежский порт и захлопнули перед Англией двери к подземным сокровищам Лосося и Куропатки.
Выходить в город не захотелось. Фрам спустился в ресторан, наскоро поужинал и, попросив дежурного администратора пораньше разбудить его на следующий день, пошел спать.
Наутро он взял на прокат «опель-кадет» и по нарвикскому шоссе выехал по направлению к норвежской границе. До границы было что-то около сорока километров, и вся эта территория принадлежала Железному Городу. Дорога, сначала пролегающая вдоль Трясины Торне, постепенно пошла на подъем, прорезая кое-где горы длинными тоннелями. Шоссе было почти пусто, только изредка навстречу попадались огромные самосвалы и контейнеровозы.