Шпион смерти
Шрифт:
Калле беспрекословно натянул парик на голову, потому что знал, что Кирстен никогда не ошибается и обладает колоссальным чутьем на такие вещи.
— Ну как теперь?
— Великолепно. Можно опять отдавать на «съеденье».
— Калле, пока вокруг никого нет, поменяй-ка номера на машине. Чую, скоро придется трогаться. — Динесен протянул ему две таблички со специальными приспособлениями для быстрого и надежного крепления.
Неожиданно в трубке раздалось шипение и послышался взволнованный голос Поульсена:
— Первый, здесь третий! Здесь третий, как слышишь меня? Прием!
— Здесь первый, слышу хорошо. Прием.
— Шнурок завязан, шнурок завязан. Прием.
— Вас понял, третий. Движение десять, движение десять. Прием.
— Вас понял. Конец.
Динесен завел мотор и медленно тронулся к бульвару, успев предупредить вторую машину о том, чтобы она была в полной готовности. Через пять минут они обнаружили Гастролера, удалявшегося размеренным шагом от форта на север.
— Направление Нора, направление Нора, — сориентировал Динесен вторую бригаду, нетерпеливо высматривая запропастившегося где-то Поульсена. Наконец тот появился на пешеходной дорожке, степенно выдерживая темп, так нужный для поддержания здорового духа в его теле. Он поравнялся с «саабом» и сел рядом с Кирстен, с трудом переводя дух.
— Почаще делай пробежки, да не увлекайся «Карлсбергом» — ишь брюхо отрастил, — успел сделать ему замечание Динесен, выруливая на параллельную бульвару улицу. — Кирстен, твоя очередь.
Монсен выскочила из машины и быстрым шагом стала нагонять объект. Пристроившись за ним на расстоянии около пятидесяти метров, она уверенно и независимо двигалась по малолюдной улице, как-то сразу превратившись в необходимую составляющую уличного ландшафта.
— Объект прошел мимо, — доложила вторая бригада.
«Сааб» медленно полз по параллельной улице, стараясь не показываться на глаза объекту и держаться сзади него и рядом со вторым номером — Кирстен. Идущая впереди другая бригада доложила, что на пути объекта находится филиал «Ландсманнсбанкен» — вероятный пункт посещения.
— Не мандражи, я знаю, — ответил ей Динесен, не меняя заданного темпа и порядка.
Через пять минут в эфир вышла Кирстен Монсен и сообщила, что объект направляется к филиалу банка.
— Перекройте Агнетевай к западу от филиала, — скомандовал Динесен и резко нажал на газ. Он быстро догнал Монсен, дав ей указания подтягиваться к банку, и промчался мимо.
— Шеф, он заходит в банк, — сообщил с заднего сиденья Поульсен.
— Вижу, не слепой.
Динесен резко затормозил, въехав на Агнетевай с восточной стороны и остановил оперативную машину за углом соседней с филиалом банка виллы. Больше спрятаться было негде — район был сплошь застроен частными небольшими коттеджами, а филиал банка располагался в таком же одноэтажном строении.
— Калле, ты остаешься за старшего. Я хочу сам посмотреть, что делает объект в банке.
— Стоит ли рисковать, шеф? — возразил спокойно Калле. — Ну ясно, что предстоит какая-нибудь финансовая операция, о ее содержании мы узнаем через пять минут после того, как объект покинет банк.
— Через пять минут банк закрывается на обеденный перерыв, а нам, возможно, раньше понадобится знать, зачем объект выбрал банк на самой окраине города. Все, времени на дискуссию нет. Я пошел.
Динесен хлопнул дверью и решительным шагом направился к банку. По привычке он бросил взгляд на часы: было без восемнадцати два. На ходу он придумал легенду своего визита: надо будет задать вопрос о том, как оформить кредит на строительство летнего домика.
Открыв входную дверь с колокольчиком, он сразу очутился в небольшом холле с зарешеченными окнами на улицу с одной стороны и стойкой с несколькими окошками с противоположной. Работали окна кассира и бухгалтера. В холле, кроме него и Гастролера, никого не было. Канадец, не реагируя на его появление, на английском языке разговаривал с клерком, а тот слушал, любезно улыбался и наклонял при этом свою белобрысую прилизанную голову набок. Кассирша, не молодая уже женщина, с ярко накрашенными губами, скучала в одиночестве. Йенс Динесен с заготовленным вопросом, который, как он теперь осознал, лучше было бы задать бухгалтеру, пошел к накрашенной даме. Ничего, сгодится и этот, новый придумывать было некогда.
Часть одиннадцатая
В заложниках
Фрам был вынужден признать, что Бъёрн Бру как нельзя лучше выбрал место для предстоящей операции: тихий малолюдный район, отсутствие посетителей, любезный клерк, прилагающий все усилия для того, чтобы угодить клиенту. Рекомендация господина Бру является безупречной рекомендацией для «Ландсманнсбанкен». Не угодно ли будет мистеру Брайанту подождать несколько минут, которые необходимы для выполнения некоторых технических деталей?
Мистеру Брайанту, конечно же, было угодно подождать эти несколько минут, хотя он должен был признаться себе, что каждая секунда ожидания по своему разрушительному воздействию на нервные клетки могла вполне сравниться с минутой, а минута — с часом. Улыбающийся клерк ушел, забрав с собой его загранпаспорт, а Фрам остался стоять у окошка, нетерпеливо барабаня пальцами по стойке. Сзади себя он услышал разговор кассирши, терпеливо объясняющей что-то на датском языке господину средних лет. Увлекшись своим делом, он не заметил, как тот очутился в зале.
Наконец улыбающаяся физиономия клерка опять появилась за стеклом. В руках служащий банка торжественно держал долгожданный чек. Он не торопясь сел на стул, достал какой-то гроссбух, набрал комбинацию на компьютере и протянул Фраму чек, вложенный в паспорт:
— Будьте добры, мистер Брайант, распишитесь вот в этой графе и после этого подойдите в кассу — окошко номер один.
— Благодарю вас.
С ликующим сердцем он поставил свою подпись и развернулся, намереваясь последовать любезному совету клерка.
То, что произошло в следующую минуту, смахивало на дурной детектив. Впрочем, по всей видимости, сказывалась нелюбовь Фрамак этому жанру, потому что все было исполнено в лучших традициях кинобоевика: четко, гладко, без всяких шероховатостей, можно сказать, профессионально, — во всяком случае, не хуже, чем в хорошо отрепетированном дубле Голливуда.
Снаружи послышался страшный визг тормозов, и почти одновременно с этим в кассовый зал ворвались двое. Первое, что бросилось в глаза Фраму, это темные средневековые черные маски, натянутые на их головы, и зловещее дуло «Узи», направленное прямо на него.