Шри Ауробиндо. Письма о Йоге - I
Шрифт:
Йога – это не предмет для размышлений, а средство достижения внутреннего духовного опыта. Простая заинтересованность какой-либо системой религиозных или духовных идей не приведет к настоящей реализации. Йога – это средство изменения сознания, а одними размышлениями этого не добиться, они могут лишь в какой-то степени изменить сам ум. И если ваш ум достаточно подвижен, он будет без конца переходить от одной системы к другой, не находя ни надежного пути, ни духовного пристанища. Он может думать, сомневаться, задавать вопросы, соглашаться и отвергать принятое ранее, воздвигать ментальные конструкции и разрушать их, принимать и отменять решения, но при этом всегда оставаться поверхностным в своих суждениях, основывая их лишь на внешней стороне явлений (ведь сам по себе ум только на это и способен), и ему никогда не прийти к глубокому и несомненному переживанию Истины. Есть только три способа превратить ум в проводник и инструмент Истины. Он должен либо погрузиться в безмолвие высшего «Я», освободив место для более высокого и свободного сознания, либо стать пассивным и восприимчивым к внутреннему Свету, предоставив ему возможность использовать себя в качестве средства выражения, либо изменить самого себя и перестать быть тем поверхностным, вопрошающим интеллектуальным разумом, каким он является сейчас, и превратиться в интуитивный разум, наделенный способностью
Чтобы добиться хоть какого-то успеха на пути йоги, вы должны раз и навсегда решить, какому пути вы намерены следовать. Бесполезно, устремляясь в будущее, постоянно оглядываться назад в свое прошлое – так вы никуда не придете. Если вы привязаны к прошлому, возвращайтесь назад и следуйте пути, который тогда избрали. Но если вы все-таки выберете этот путь, то тогда нужно отдаться ему полностью и не оглядываться каждую минуту назад.
Что касается борьбы с сомнениями с помощью аргументированных доводов, то я уже давно этим не занимаюсь, так как убедился в полной бесполезности такого метода. В йоге нет места для интеллектуальных дискуссий или научных споров. Если человек может достичь подлинного понимания йоги и следовать ей, то отнюдь не упражнением логического или полемизирующего рассудка. Дух недоверия, «искреннего сомнения», а также требование, чтобы рассудок получил убедительные доказательства и был судьей по любому вопросу, – все это очень хорошо, но только когда относится к внешней деятельности ума. Но йога – не поле ментальной деятельности, и сознание, которое должно быть установлено, это не ментальное, логическое или рассудочное сознание. Главный принцип йоги заключается как раз в успокоении ума, в том числе интеллектуального и логического, и пока это не будет сделано и ум не откроется в тишине и безмолвии более высокому и глубокому сознанию, видению и знанию, садхана не сможет достичь своей цели. По той же причине в индийской духовной традиции требовалась безоговорочная открытость Гуру, нападки же, обвинения и критика в его адрес всегда считались недопустимыми и рассматривались как наиболее серьезное препятствие в садхане.
Если бы дух сомнения можно было победить, противопоставив ему убедительные доводы, то тогда попытка разрешить сомнение с помощью логики могла иметь какой-то смысл. Но дух сомнения сомневается ради того, чтобы сомневаться, ради удовольствия, которое он при этом получает; он просто использует ум в качестве исполнителя своей своеобразной дхармы, и это происходит даже тогда, когда человек думает, что искренне ищет разрешения своих вполне обоснованных и непрекращающихся сомнений. К тому же ментальные точки зрения всегда различны – хорошо известно, что люди могут спорить до бесконечности, но так и не переубедить друг друга. Поэтому вечно бороться с упорными и постоянно возвращающимися сомнениями, подобными тем, что так долго наполняли Ашрам и препятствовали садхане, значит уклоняться от цели йоги и идти против ее главного принципа, не получая ни духовной, ни какой-то иной пользы. Если кто-то преодолевает свои самые глубокие сомнения, то лишь благодаря росту психического или же благодаря расширению сознания, но никак не иначе. Можно ответить на вопросы, порожденные духом искания и жаждой знания, не несущие в себе агрессивности и желания самоутвердиться; что же касается «духа сомнения», то он по природе своей ненасытен и неутолим.
Из бесчисленного количества вопросов и ответов, занимающих ум, едва ли найдется один или два, которые могут оказать реальную помощь, – и в то же время один-единственный внутренний отклик или небольшой рост сознания могут совершить то, на что не способны все эти бесчисленные вопросы и ответы. Прогресс в йоге достигается не благодаря наставлениям Гуру (upade'sa), а благодаря его внутреннему влиянию. Рассказать о своем состоянии, переживаниях и т. д., открыться для восприятия помощи свыше гораздо более важно, чем задавать вопросы.
Всем известно, и духовному мыслителю, и материалисту, что для существ, сотворенных или, скорее, развившихся в процессе естественной эволюции в условиях невежественной и бессознательной Природы, этот мир не ложе, усыпанное лепестками роз, а жизнь – не радостная прогулка по тропинке, залитой Светом. Это трудное путешествие, полное жестокой борьбы и битв, это медленное и нередко болезненное развитие, это жизнь, осаждаемая тьмой, ложью и страданием. В ней есть свои ментальные, витальные и физические радости и наслаждения, но они приносят лишь временное удовольствие – от которого, несмотря ни на что, витальное существо все же не желает отказываться, – а в конце приходит отвращение, усталость и разочарование. И что же остается? Заявить, что Божественного нет, легко, но это никуда не приведет – вы останетесь там же, где вы есть, без всякой надежды на лучшее или на какой-нибудь благоприятный исход – ни Рассел, ни иной материалист не сможет вам сказать, куда вы идете или хотя бы, куда вам следует идти. Конечно, нужно признать, что Божественное не проявляет себя воочию во внешних обстоятельствах мира. И обстоятельства, в которых мы находимся, не являются результатом деятельности некоего безрассудного деспота, повелевающего неведомо откуда, – они сформированы космическими Силами в соответствии с природой нашего существования, можно даже сказать, в соответствии с замыслом или проблемой существования, в решении которой мы все, на самом деле, когда-то согласились участвовать. Можно возразить, что эта работа болезненна, рискованна, а все трудности и опасности невозможно предугадать. Тогда остаются лишь две возможности: первая – это оставить этот мир и уйти в Нирвану, следуя путем буддизма или Майявады (illusionist way), а вторая – погрузиться внутрь себя и найти там Божественное, раз уж его не удается обнаружить во внешнем мире. Те, кто предпринял такую попытку – а их было немало, сотни и тысячи, – свидетельствовали на протяжении веков, что Божественное действительно внутри нас, и йога существует именно для того, чтобы найти его. Это потребует много времени? Божественное скрыто плотной пеленой своей Майи и не сразу отвечает на наш зов, особенно на ранних стадиях садханы? Или оно, как слабый и мимолетный луч, то появится, то снова исчезнет, ожидая, когда мы будем готовы? Но если Божественное обладает хоть какой-то ценностью, то неужели поиск его не стоит усилий, времени и труда, разве должны мы настаивать на том, чтобы обрести его без всякой подготовки, самопожертвования, страдания и трудностей? Подобные требования просто нелогичны. Безусловно, чтобы найти Божественное, мы должны идти вглубь себя и проникнуть за покров, отделяющий его от нас, и только после этого мы сможем увидеть его вовне, а разум будет не столько убежден, сколько вынужден признать его существование на основании собственного опыта, – это похоже на человека, который воочию увидел то, что прежде отрицал, поэтому больше отрицать уже не может. Но для этого необходимо использовать соответствующие средства, а также проявить твердую волю, настойчивость и терпение во внутренней работе.
Но с какой стати ваш отчаявшийся друг решил, что все должны соглашаться с ним, отвечать всем его требованиям или разделять его убеждения? Впрочем, такова несбыточная мечта любого политика, которая если и осуществима, то лишь путем грубого насилия над разумом и жизнью других, в чем так преуспели в последнее время люди действия. Что касается «воплощенных» богов – Гуру и прочих духовных людей, к которым ваш друг предъявляет столько требований, – то они гораздо более скромны в своих ожиданиях и довольствуются горсткой или, если хотите, ашрамом учеников, и даже их они не приглашают, а те приходят к ним сами. Так разве эти столь осуждаемые им «воплощения» не проявляют в данном случае больше ума и мудрости, чем политические лидеры? Если, конечно, кто-то из них не совершит ошибку и не попытается создать какую-нибудь мировую религию – но это не наш случай. Кроме того, он упрекает вас в том, что вы следуете слепой вере, а не голосу рассудка. Но что же тогда его собственные взгляды как не вера, подкрепляемая доводами разума? Ваши убеждения основываются на вашей вере, что совершенно естественно, его убеждения основываются на доводах его рассудка, что тоже вполне естественно, но его позиция нисколько не лучше для познания истинной природы вещей. В своих мнениях он опирается на разум. Мнения его политических оппонентов также основаны на доводах разума, но при этом идеи, которые они отстаивают, прямо противоположны его собственным. Так можно ли узнать путем рассуждений, кто из них прав? Противоборствующие партии могут спорить до изнеможения, но так и не прийти к единому мнению. Победит, в конце концов, тот, на чьей стороне сила или благоприятно складывающиеся обстоятельства. Но кто, взглянув на нынешнее состояние мира, может сказать, что обстоятельства всегда (или хотя бы изредка) складываются самым разумным образом – какой бы смысл мы ни вкладывали в это понятие? Ведь в действительности не существует некоего универсального непогрешимого ума, который мог бы принимать безошибочные решения и выступать в роли третейского судьи при столкновении различных точек зрения: существует только мой ум, ваш ум, ум Х, ум Y – бесконечное число умов, пребывающих в постоянных разногласиях. Каждый человек рассуждает согласно своему представлению о мире, своему мнению, иными словами, в соответствии со своим складом ума и умственными предпочтениями. Зачем же так пренебрежительно отзываться о вере, которая, по крайней мере, дает опору и помогает выстоять среди противоречий этого загадочного мира? Если бы человек смог обрести истинное знание, тогда другое дело, но до тех пор, пока мы имеем дело лишь с неведением, настаивающим на своем, всегда остается место для веры – ибо вера может быть проблеском истинного знания, до которого еще очень далеко; более того, она несомненно помогает достичь его. Вот небольшое рассуждение для вас! – хотя, как и любое другое рассуждение, оно убедительно только для тех, кто и так был убежден, но не для тех, кого нельзя убедить, то есть – кто не приемлет самой основы, на которой оно строится. В конце концов, логика – это только ритмичный танец разума, и не более.
Конечно, ваш сон не был пустой фантазией: это был внутренний опыт, имеющий большую ценность. Что касается остальных вопросов, то в них затронуто столь много сложных проблем, что я не в состоянии разрубить этот «гордиев узел» одной фразой. Конечно, вы вправе следовать истине своего собственного существа и не обязаны прислушиваться к советам и рекомендациям Х или кого-либо еще. Человеку необходимы и вера, и разум, но лишь до тех пор, пока он не достигнет более глубокого и надежного интуитивного знания. И все же без веры ему не продвинуться ни на шаг, куда бы он ни шел, тогда как без поддержки разума, лишь с опорой на посох веры, он весьма уверенно может идти даже во мраке. Вера Х основана если не на Разуме, то на здравом смысле – и рационалист, и логик или мыслитель должны иметь какую-то веру, пусть даже в тот же самый Разум, в его самодостаточность и непреложность, подобно верующему, убежденному в самодостаточности и непреложности своей веры. Но и вера, и здравый смысл допускают, и даже с неизбежностью, возможность ошибки, так как они – инструменты человеческого разума, которому по природе своей свойственно ошибаться, поэтому они разделяют его ограничения. Каждый должен руководствоваться тем светом, который он несет в себе, даже если при этом приходится спотыкаться на темных участках пути.
Однако все это не имеет никакого отношения к проблеме современной цивилизации. И речь идет не о ее спасении, а о спасении мира, что, несомненно, будет сделано, хотя, может быть, не так легко и быстро, как того желают или воображают некоторые люди, и совсем не теми средствами, как они предполагают. Сегодняшний мир, конечно, должен измениться, но каким образом, вот в чем вопрос – через разрушение или путем создания нового мира на основании более великой Истины? Мать оставила этот вопрос открытым, и я могу лишь присоединиться к ней. В конце концов, достаточно умный человек, если конечно он не пророк и не директор Мадрасского астрологического центра, нередко должен довольствоваться позицией безмолвного свидетеля. Не следует предаваться ни оптимизму, ни пессимизму: они ведь только следствия настроения ума и темперамента.
Так что будем смотреть в будущее без чрезмерного оптимизма и крайнего пессимизма – «поживем, увидим».
Вера в духовную реальность, которая требуется от садхака, это отнюдь не невежественная, а озаренная вера – это вера в свет, а не в тьму. Скептический интеллект называет ее слепой, потому что она не опирается на явления видимой реальности или внешние факты – она ищет истину по ту сторону проявленного мира, а потому не нуждается в доказательствах и внешних подтверждениях, чтобы идти вперед. Вера – это интуитивное знание, не только ожидающее подтверждения на опыте, но само ведущее к этому опыту. Если я верю в возможность самоисцеления, то рано или поздно я найду способ вылечить себя. Если я верю в возможность трансформации, то в конце концов я разгадаю тайну и овладею процессом трансформации. Но если я начинаю свой путь с сомнения, которое только продолжает нарастать, то далеко ли я продвинусь в таком путешествии?
Что касается вопроса сомнений и веры, то вы упорно придаете слову «вера» смысл, который не имеет ничего общего с тем, что я имею в виду. Мне следовало бы написать не одно, а несколько писем, чтобы прояснить свою позицию. Под верой вы, кажется, понимаете ментальную убежденность, которая на самом деле навязывается уму и чувствам в виде ничем не обоснованного, но решительного утверждения. Я же понимаю под верой динамичную интуитивную убежденность внутреннего существа в истине сверхчувственных феноменов, которым нет физических доказательств, но которые могут быть пережиты на опыте. С моей точки зрения, такая вера является наиболее благоприятным предварительным условием (хотя и не обязательным, так как в некоторых случаях духовное переживание может прийти и без веры) для получения желаемого переживания. И если я так настаиваю на вере – даже не столько на вере во «что-то», сколько на отвержении априорного отрицания и сомнения, – то лишь потому, что вижу, как они становятся орудием в руках противостоящих сил…