Шри Ауробиндо. Письма о Йоге - I
Шрифт:
Почему я называю отрицание материалиста априорным, да потому, что он отказывается даже обдумать или рассмотреть то, что отвергает, а сразу же начинает отрицать, подобно Леонарду Вульфу с его категоричным заключением: «Все вздор и чепуха!» – лишь на том основании, что это противоречит его собственным взглядам, а следовательно, не может быть истинным. С другой стороны, вера в Божественное, в его Милость, в йогу, Гуру и т. д. не априорна, ибо она опирается как на огромный человеческий опыт, который накапливался на протяжении столетий и тысячелетий, так и на личную интуитивную проницательность садхака. Так что вера в Божественное – это интуитивная проницательность, подкрепленная опытом сотен и тысяч людей, уже познавших Его.
Я начал писать о сомнении и постепенно сам стал «сомневаться», можно ли с помощью какого угодно числа писем или чего бы то ни было еще преодолеть вечное сомнение человека, которое является следствием его природного неведения. Прежде всего, подробный ответ потребовал бы от 60 до 600 страниц, но даже 6000 страниц убедительных доводов не смогут устранить сомнение. Ибо оно существует ради самого себя, его функция как раз в том и состоит, чтобы всегда сомневаться
И, тем не менее, раз уж я начал писать, то начну не с сомнения, а с утверждения, что существование Божественного может ощущаться столь же конкретно и несомненно, как мы ощущаем физические феномены при помощи наших органов чувств. Более того, Божественное может быть ощутимее и реальнее, чем любой объект или явление материального мира, воспринимаемые с помощью слуха, зрения и осязания; и уверенность в этом основана не на ментальных рассуждениях, а на живом опыте. Когда на вас нисходит Божественный Покой, когда внутри вы ощущаете Божественное Присутствие, когда вас наполняет безграничная Ананда, когда дыхание Божественной Силы несет вас, словно ветер лист, когда вас охватывает Любовь ко всему сущему, когда океан Божественного Знания заливает вас своим Светом, озаряющим и в мгновенье ока трансформирующим все, что прежде было полно страдания, неведения и мрака, когда весь мир превращается в часть Единой Реальности и когда эта Реальность становится близка вам, – вы сразу ощущаете, благодаря духовному контакту, внутреннему видению, благодаря озаренной и проницательной мысли, витальному чувству и даже просто физически, что, куда бы вы ни посмотрели, что бы вы ни услышали, к чему бы вы ни прикоснулись, все это – Божественное. Тогда вы уже не сможете сомневаться в реальности Божественного или отрицать Его существование, так же, как вы не можете отрицать или сомневаться в существовании света, воздуха или солнца в небе – ведь в реальности этих физических феноменов можно и усомниться, так как они являются отражением восприятия наших органов чувств, но переживание Божественного на собственном опыте не оставляет места для сомнений.
Что касается непрерывности духовных переживаний, то на начальном этапе этого не следует ожидать – такое доступно очень немногим и даже у них опыт не всегда сохраняет первоначальную силу. В большинстве случаев переживание приходит, а затем отступает за покров, ожидая, пока человеческая природа будет достаточно подготовлена, чтобы выносить его всевозрастающую интенсивность, а затем привыкнуть к нему и сделать переживание постоянным. Но сомневаться из-за этого в подлинности духовных переживаний было бы крайне неразумно, ведь человек не сомневается в существовании воздуха из-за того, что сильный ветер дует не всегда, или в существовании солнечного света из-за периодического наступления темноты. Трудность заключается в свойстве нормального человеческого сознания, для которого духовное переживание есть нечто ненормальное, а точнее, запредельное. Этому слабому и ограниченному «нормальному» человеческому сознанию вначале трудно выдержать даже легкое прикосновение вибраций запредельного духовного переживания со всей его интенсивностью и мощью, часто оно получает его «в разбавленном виде», воспринимая через тусклую призму своего собственного ментального или витального опыта. Если же духовный опыт приходит во всей своей ошеломляющей силе, оно зачастую не способно его вынести, а если и выносит, то не в силах удержать и сохранить. Однако как только в стенах, возведенных разумом в стремлении защитить себя от Бесконечного, образовалась достаточно глубокая трещина, то дальше она будет только расширяться – иногда медленно, иногда стремительно – до тех пор, пока стены не рухнут, и переживание Божественного не станет постоянным.
Но невозможно достичь глубоких переживаний и устойчивости нового состояния сознания, для которого они естественны, если ум постоянно вмешивается со своими оговорками, предубеждениями и невежественными представлениями или когда он настойчиво пытается удостовериться в существовании Божественного, как если бы речь шла об истинности обычного умозаключения, и делает это путем рассуждений, сомнений, вопросов и прочих атрибутов Неведения, старающегося на ощупь отыскать дорогу к Знанию. Настоящие духовные переживания могут быть достигнуты лишь благодаря прогрессивному раскрытию успокоенного и устремленного к духовному опыту сознания. Вы можете спросить, почему Божественное ставит столь неудобные условия, но это бесполезный вопрос – такова психологическая необходимость, обусловленная самой природой вещей. Ведь переживания Божественного имеют совсем иной характер – это не ментальные конструкции и не витальные движения, а нечто глубинное – не просто высокая идея, но несомненная реальность, которая постигается не умом, а ощущается как наша изначальная суть и непреходящая основа. Без сомнения, разум всегда рядом и может вмешиваться, он тоже может иметь и обычно имеет свои собственные представления о Божественном, свои мысли, убеждения, эмоции, ментальные отражения духовной Истины, даже своего рода реализацию на ментальном уровне, которая передает, насколько возможно, некий более или менее достоверный, образ высочайшей Истины; и все это имеет свою ценность, но этому не хватает конкретности, глубины, несомненности. Сам по себе разум не способен обрести абсолютную уверенность: он всегда может усомниться в том, во что верил, опровергнуть то, что утверждал, изменить убеждениям, которых придерживался, и в действительности так и происходит. В этом, если хотите, его свобода, благородное право, привилегия, но это, вероятно, и все, что вы можете сказать в его похвалу; пользуясь методами разума, нельзя обрести настоящую уверенность (разве что в пределах феноменов материального мира, но даже и здесь он не даст вам полной уверенности).
По этой причине поиски Божественного с помощью ума или размышлений о Нем не могут привести к цели. А если сознание постоянно захвачено мелкими умственными движениями, которые, как правило, сопровождает целый сонм витальных движений, желаний, предубеждений и всего остального, что так искажает человеческое мышление (даже если оставить в стороне врожденную ограниченность ума), – то найдется ли в нем место для знания иного порядка, для фундаментальных переживаний, для стремительного взлета или глубокого нисхождения Духа? В действительности, вполне возможнаятакая ситуация, что ум в самый разгар своей активности может быть неожиданно захвачен, ошеломлен, очищен от мыслей внезапным духовным переживанием, заполняющим все существо. Но если после этого он начинает задавать вопросы, сомневаться, теоретизировать, строить предположения о том, что бы это могло быть и можно ли считать это истинным или нет, то что же еще остается духовной силе, как не удалиться и не подождать, пока волнение ума не утихнет?
Я хотел бы задать один простой вопрос тем, кто склонен считать интеллектуальный разум мерилом и судьей духовного опыта: что больше – ум или Божественное? Можно ли сказать, что ментальное сознание с его поисками вслепую, потребностью в бесконечных доказательствах, с его постоянными сомнениями, жесткой и упрямой логикой выше Божественного Сознания или хотя бы равно ему, или оно все же намного ниже его по уровню сознания и возможностям? Если оно выше, то нет никакой необходимости искать Божественное. Если ментальное сознание равно Божественному, то духовный опыт совершенно излишен. Но если оно ниже, то как оно может требовать от Божественного доказательств в своем существовании, подвергать его своему суду, точно оно обвиняемый или свидетель, который должен дать свои показания, или абитуриент, который должен предстать перед комиссией экзаменаторов, или насекомое, которое накалывают на булавку, чтобы получше рассмотреть под микроскопом? Может ли витальное животное, с помощью своих инстинктов, импульсов и ассоциаций, используемых в качестве непогрешимых инструментов, судить, оценивать или понять ум человека? Нет, не может, так как человеческий ум – это более великая сила, действующая более сложно и масштабно, чем витальное сознание животного в состоянии это уловить. Нетрудно понять, что и Божественное Сознание – это нечто бесконечно более великое и сложное, чем человеческий ум, оно обладает неизмеримо более великими силой и светом и обычному уму его путей не понять – их невозможно проследить, оценить и понять мерками ненадежного здравого смысла и ограниченного полузнания. Совершенно очевидно, что Дух и Разум это не одно и то же и что йогину необходимо обрести духовное сознание (здесь я не имею в виду Сверхразум), чтобы быть в постоянном контакте или союзе с Божественным. Таким образом, это не прихоть и не тирания Божественного – настаивать на том, чтобы разум признал свою ограниченность, оставил свои требования, успокоился, открылся и препоручил себя Свету, бесконечно превосходящему тусклое свечение, которым ум довольствуется на своем собственном уровне.
Но это не значит, что разуму нет места в духовной жизни, просто в ней он не может быть ни главным инструментом познания, ни, тем более непререкаемым авторитетом, к которому должны прислушиваться все, вплоть до Божественного. Разум, по мере приближения к более высокому сознанию, должен учиться у него, а не навязывать ему свои требования; он должен стать озаренным, открыться более высокой Истине, подчиниться более великой силе, действующей вне критериев ума, отречься от себя и позволить могуществу свыше заполнить светом его сумерки и даровать ему зрение, чтобы он мог видеть то, чего прежде не видел, и дать ему способность слышать то, к чему он был прежде глух, и научить чувствовать то, чего раньше он не мог ощутить, и заменить его непонимание, сомнение, неуверенность, разочарованность на чувство радости, самодостаточности, уверенности и покоя.
Такова позиция, на которой стоит йога, и позиция эта основана на опыте, непрекращающемся с тех пор, как люди начали искать Божественное. Если такая позиция не верна, то не верна и сама йога, а это значит, что в ней нет никакого смысла. Если же она все-таки истинна, то именно с точки зрения этого более высокого сознания мы можем решить – полезно сомнение в духовной жизни или нет. Конечно, от духовного искателя не требуется верить кому угодно и во что угодно – такая неразборчивая и глупая доверчивость была бы не только неразумна, но и абсолютно недуховна. Пока человек не вошел окончательно в более высокий свет, в своей духовной жизни он должен в каждый момент быть на страже и уметь отличать духовную истину от ее псевдодуховных имитаций или подмен, порожденных умом и витальными желаниями. Способность различать истину Божественного и ложь Асура – это то, что более всего требуется в йоге. Вопрос в том, как этого лучше всего добиться: с помощью негативного и разрушительного метода сомнений, который часто одним беспристрастным ударом убивает и ложь, и истину, или можно найти более позитивную, надежную и озаренную силу различения, которой не присуще неведение и нет надобности подходить и к истине и ко лжи одинаково, вооружившись кинжалом сомнений и дубинкой отрицаний. Йога или духовность не призывает к неразборчивости в вопросе умственных убеждений, вера, о которой она говорит, это не примитивная ментальная вера, а преданность души внутреннему свету, указывающему путь, и эта преданность необходима, пока свет не приведет к знанию.
Я ни от кого не требую «слепой веры», все, что мне нужно, это вера в фундаментальные принципы йоги, подкрепленная спокойной и ясной проницательностью, позволяющей отличить истинное от ложного, – так как именно эти качества должны быть неотъемлемой частью сознания любого духовного искателя и, более того, я сам их использовал в своей садхане и обнаружил, что с ними отпадает всякая необходимость решения совершенно беспочвенной дилеммы: «либо сомневайся во всем, что выходит за пределы физической реальности, либо верь всему чему угодно», на которой основана вся система аргументации материалиста. Сомнения, как я вижу, постоянно осаждают вас и твердят именно эту формулу, несмотря на все мои попытки рассеять их – и это только подкрепляет мою уверенность в том, что Сомнение нельзя ни в чем убедить, так как оно по природе своей не заинтересовано в этом и всегда продолжает приводить свои старые доводы.