Штирлиц, или Корейский вопрос
Шрифт:
– Да-да, пожалуйста…
Борман с опаской смотрел на накрытый стол, потом наклонился к Штирлицу.
– Была у меня одна знакомая, жила в общежитии, там было полно корейцев, они так мерзко жарили селедку! Это такой запах!
– Да брось ты, забудь, – посоветовал Штирлиц. – А как тут у вас насчет выпить? Или в стране идей чучхе это не принято?
– Как же, как же! – воскликнул Пак, просияв. – Есть национальные напитки – камчжу, чхончжу, знаменитый ликер «камхорно», женьшеневая водка.
Борман взял бутылку водки.
– Не процедили самогон-то, – грустно сказал Борман. – У меня был приятель, врач из морга, так он очень любил пить спирт, в котором плавала разная заспиртованная гадость – лягушки, крысы…
– Фу! – передернулся Петров. – Я лучше выпью ликера.
– Ликер «камхорно» лекарственный, – похвалился Пак. – Он сделан из настоя свежей ююбы, нарезанной сушеной хурмы без косточек, имбиря, разделенного на шесть кусков яблока и груши без кожицы. При перегонке используют мед и воробейник красно-корневый. Крепость сильная, но нет едкого вкуса.
– Очень интересно, – сказал Штирлиц, наливая водки себе и Борману.
Приятели отведали корейскую кухню. Штирлицу особенно понравилось мясо, поджаренное на огне, напоминающее родной советский шашлык. Борман съел три огромных тарелки лапши куксу, отчего его живот раздулся, как у клопа. Всю закусь с непонятными названиями они щедро запивали корейскими напитками, впрочем, отдавая предпочтение женьшеневой водке.
– Знаешь, Штирлиц, – с набитым ртом проговорил Борман. – Мне начинает нравиться в Корее.
– Еще бы! – ответил Штирлиц. – Разве бы я посоветовал тебе что-то плохое? Слушай, Пак!
– Да, товарищ Штирлиц!
– Не пойми меня превратно, но я хочу выпить за здоровье Великого вождя Президента Ким Ир Сена! – Штирлиц поднял рюмку.
– Спасибо! – взволнованно воскликнул Пак. – За это только стоя!
Они встали и, со звоном сдвинув большие рюмки, выпили стоя.
– Хорошо пошла! – выдохнул Штирлиц. Его глаза светились молодым задорным блеском. Но из присутствующих один только Борман догадывался, что это предвещает.
– Еще по одной за то же самое! – сказал разведчик, подливая корейцу полную рюмку. – Отказываться выпивать за Ким Ир Сена нельзя! А теперь – за Корею единую и неделимую, от моря и до моря!
Кореец Пак склонился к уху Петрова.
– Похоже, товарищ Штирлиц проникся духом идей чучхе и вполне готов к встрече с Великим вождем.
Петров осоловевшими глазами глянул на Штирлица, пытаясь определить, действительно ли он проникся духом идей чучхе, потом кивнул.
На десерт принесли огромный торт, весь залитый кремом. В центре стояла шоколадная фигурка Ким Ир Сена.
– Этот торт называется «Корея»! – объявил Пак. – Подается только самым дорогим из «дорогих товарищей»!
– Чрезвычайно аппетитный торт, – добавил Петров и потянулся за фигуркой Ким Ир Сена. – Мне довелось попробовать такой только один раз…
Петров
– Ах ты скотина! Откусывать голову Великому вождю товарищу Президенту Ким Ир Сену! Пак, это ж святотатство! У, гад!
И Штирлиц, перегнувшись через стол, дал представителю посольства в измазанную шоколадом физиономию. Петров повалился на пол вместе со стулом.
– Я, собственно, не понимаю… – Петров, хватаясь за скатерть, сделал попытку подняться, но Штирлиц уже выскочил из-за стола.
– Он не понимает! – с благородным негодованием вскричал разведчик и, схватив Петрова за волосы, дал ему в живот.
Кулак разведчика был подобен молоту, Петров поперхнулся. Следующий удар по наковальне – в пах – заставил Петрова согнуться пополам. Штирлицу оставалось только развернуть бедного дипломата и наподдать ногой под зад так, чтобы советский представитель пролетел по залу, сбил с ног официанта и угодил головой в кастрюлю синсолло на одном из столов. Так Штирлиц и сделал.
Сидящие за столом корейские «дорогие товарищи» вскочили и, без расспросов, набросились с кулаками на Петрова. Официант, сбитый во время полета, облил других «дорогих товарищей». Здесь начали бить официанта. Две группы дерущихся быстро перемешались и вскоре мутузили друг друга. Все, как один, корейцы изображали из себя каратистов, высоко подкидывали ноги и издавали дикие вопли.
Через секунду весь зал был вовлечен в свирепую драку.
– Я так и знал, – сказал Штирлиц пьяному Паку. – По этим ресторанам ходят одни драчуны, и всегда какой-нибудь козел начинает потасовку. Как ты думаешь, Пак, надо их разнимать? Или, хрен с ними, пусть дерутся?
– У… – промычал Пак в ответ что-то неразборчивое и свалился под стол.
Штирлиц схватил костыль и бросился в толпу. Раздавая удары костылем налево и направо, от которых корейцы падали, как перезревшие груши с яблони, Штирлиц проложил себе дорогу на кухню. Костылем отодвинув в сторону ни в чем не повинного повара в белом колпаке, русский разведчик обнаружил на столе точно такой же торт под названием «Корея».
Он бережно взял фигурку Ким Ир Сена и, вспомнив анекдот про Чебурашку и крокодила Гену, откусил вождю ноги по самую голову.
Глава 8
«Приедет Штирлиц и все сделает»
Утром Штирлиц проснулся в своем гостиничном номере бодрым и свежим, ощущая, что вчерашняя разминка пошла организму исключительно на пользу. Он снова чувствовал себя молодым, как будто бы вернулся в сороковые годы, в Рейх, где вокруг были одни враги и надо было быть собранным, внимательным и готовым дать кому-нибудь в нос. Возникло даже ощущение, что сейчас откроется дверь, и в комнату войдет, поблескивая очками, папаша Мюллер…