Штрафбат 999
Шрифт:
— Кто ты? Убирайся к чертям! — выкрикнул Видек.
— Не бойся, это Бартлитц, — задыхаясь, проговорил нежданный гость, поворачиваясь на бок — А ты Видек? Подвинься чуть! Тут места хватит на двоих. Лишь бы они нас с тобой не заметили.
Минуту или две спустя в воронке появился и третий. Рухнув на обоих, он тут же прижал вниз голову Видека, попытавшегося определить, кто к ним пожаловал.
— Головы не высовывай! — прошипел знакомый голос.
— Герр обер-лейтенант! — радостно воскликнул Видек.
— Да-да, это я… Только тише, ради бога!
— Ну
— Тише!
Все трое, тесно прижавшись друг к другу, лежали в небольшой воронке и, выжидая, прислушивались. Откуда-то совсем рядом доносилось лязганье гусениц, луч прожектора беспокойно метался по деревьям и внезапно замер на спине Обермайера.
— Все, он нас засек! — негромко отметил обер-лейтенант.
— Конец нам… — пробормотал Видек.
— Не совсем, — успокоил его Обермайер. — Стрелять он в нас не будет. К чему? Он раздавит нас гусеницами. Как только он подъедет вплотную…
Обермайер не договорил, но все и так отлично поняли, что имел в виду их командир. Гусеницы скрежетали уже в считанных метрах от их убежища.
— Давайте! — скомандовал офицер, и все трое, подскочив, бросились врассыпную. Танк, переехав воронку, остановился, потом повернулся на месте. В следующую секунду открылся башенный люк, и показалась голова. И сразу же ударил пулемет.
Первым упал Бартлитц. Остановившись как вкопанный, он, даже не крикнув, осел на снег.
Потом пули настигли Видека. Упав ничком, он некоторое время конвульсивно дергался, потом замер.
«Куда? А, некуда!» — обожгла Обермайера страшная мысль. И он бросился прочь, молясь на бегу. Вокруг него, срезая ветви, взметая снег, визжали пули. Он бежал со всех ног. Пулемет замолк, но в следующее мгновение прогремевший в нескольких шагах взрыв сбил его с ног. Однако, тут же поднявшись, он побежал снова. Снова разрыв, и тут же странная, тупая боль в руке. Русские били по нему из орудия. Отчего бы не позабавиться — этот одуревший от страха, метавшийся по снегу немец был прекрасной целью…
Третий по счету снаряд оказался прямым попаданием.
Берлин
Вопреки ожиданиям выделенная доктором Дойчманом актиновая культура возымела эффект. Юлия Дойчман медленно приходила в себя, сердечная деятельность стабилизировалась, состав крови неуклонно улучшался. Профессор Бургер и доктор Виссек с изумлением, не веря себе, наблюдали за процессом выздоровления, вынашивая планы на будущее, пытаясь предугадать, какое значение приобретет открытие доктором Дойчманом актиновой сыворотки. Какое же благо сулило это изобретение для сотен и сотен тысяч раненых! Отныне загноившиеся раны перестанут быть смертным приговором! Они излечимы!
Доктор Кукиль все эти дни не отходил от постели Юлии. И первое, что увидела Юлия, очнувшись ненадолго, было его изможденное лицо. В самый последний момент ему при помощи широких связей удалось приобрести через Швейцарию новый англо-американский препарат под названием «антибиотик» и, применив его, продолжить
Какие удивительные возможности открывало выделенное Дойчманом вещество! Пусть даже наладить производство сыворотки удастся через год, пусть даже через два, оно, тем не менее, означало значительный прогресс в борьбе с инфекционными заболеваниями. В первую очередь, она служила незаменимым средством для раненых фронтовиков, страдавших от разного рода гнойных осложнений. Ведь теперь все мыслили исключительно категориями войны и военно-полевой медицины.
Придя в себя, Юлия увидела склонившегося над ней доктора Кукиля. И в ее измученном, пустом взоре появилось что-то похожее на осмысленность. Губы Юлии беззвучно шевелились, Кукиль, затаив дыхание, вслушивался, но так и не смог разобрать, что она пыталась сказать. Он склонился к ней еще ниже.
— Что… произошло… Где… я… нахожусь…
— Вы были серьезно больны, — успокаивающим тоном произнес Кукиль. — А теперь вам лучше. Прошу вас, Юлия, вам сейчас нельзя говорить. Попытайтесь уснуть.
В ее глазах мелькнуло воспоминание, медленно, очень медленно Юлия вспомнила о том, что произошло. Она попыталась сесть в постели, но ее истощенное тело лишь судорожно вздрогнуло, отказываясь повиноваться.
— Разумеется… это…
— Да-да, ваш опыт удался. А теперь, пожалуйста, успокойтесь!
— Вы… вы… Эрнста…
— Конечно, конечно, — ответил доктор Кукиль, — обещаю вам доставить его в Берлин. Я уже предпринял все необходимые шаги. Так что беспокоиться вам не о чем. А теперь спать. Потом я сообщу вам нечто, что вас наверняка обрадует.
— Что… что… это?
— Я разговаривал с вашим мужем, — солгал он. — Нет-нет, не лично. Он пока что находится в России. По телефону. Мне удалось связаться с его подразделением. У него все хорошо, и он сказал мне, что… что рад скорому возвращению и…
— Он… знает об… этом?
— Нет.
И тут же быстро добавил заранее заготовленную порцию лжи:
— Я просто не хотел его беспокоить. Еще успеем ему обо всем сказать.
— Прошу… — с трудом произнесла Юлия, потом закрыла глаза. Она пыталась что-то говорить, но доктор Кукиль слышал лишь нечленораздельное бормотание. Секунду или две спустя Юлия Дойчман открыла глаза и с неожиданной ясностью сказала, глядя прямо в глаза Кукилю:
— Прошу вас, позвоните ему еще раз и передайте, что я очень счастлива, так и скажите ему — она очень счастлива, очень…