Штрафники на Зееловских высотах
Шрифт:
Вот одну из машин бросило набок от взрыва, вспучившегося огненным шаром под левой гусеницей. Это был «хетцер». «Самоходка» беспомощно вскинулась левой стороной и вздрогнула всей своей массой от еще одного взрыва, потрясшего ее изнутри. Целый сноп пламени разом охватил машину, и вся она вспыхнула, словно охапка сухого хвороста.
Это пламя высветило движение русского танка. Его рыскающая, волчья траектория наискосок перечеркивала путь всего стада испуганных «хетцеров». Вот один из «егерей» попытался упредить вражескую машину, но его движения были слишком замедленны для того,
Снаряд, выпущенный из «хетцера», прошел мимо Т-34 и исчез во тьме. Русский танк, взревев двигателями, лишь прибавил скорость и стал описывать небольшую дугу, одновременно стремительно разворачивая башню с длинной 85-миллиметровой пушкой.
«Самоходки» не успели как-то изменить свое положение, когда из русского танкового орудия прогремел выстрел. Снаряд, как в масло, вошел в нижнюю часть трапециевидного бока «самоходки».
Оглушительный взрыв потряс машину, разворотив всю верхнюю часть корпуса. Скорее всего, вражеский снаряд угодил в боекомплект «хетцера». От страшной мощи сдетонировавших снарядов стальная броня «самоходки» лопнула, как мыльный пузырь, разметав куски брони на десятки метров вокруг.
XXXVI
– Отто… – крикнул Люстиг, с силой дернув Хагена за рукав шинели. – Отто… я нашел, нашел… – кричал он, тряся перед лицом Хагена трубой «панцершрека».
Хагену понадобились доли секунды, чтобы выйти из шокового состояния, в которое поверг его вид гибнущих «самоходок».
– Она заряжена!.. – закричал он в ответ. – Скорее, скорее… Мы должны зажечь его…
Он скорее инстинктивно, чем по воле разума, рванул в сторону горящих «самоходок».
– Куда ты?! – попытался ухватить его за руку Люстиг. – Нам надо оставаться здесь. Ты слышал распоряжение Хорста? Черт возьми, старший стрелок Хаген!..
– Здесь, здесь… – остановился Отто, разворачиваясь. – Да… Мы должны дождаться ракеты Херминга… Если он еще жив…
Он оглянулся в сторону подбитого русского танка. Ночной воздух, который побледнел, слегка подернувшись предзаревой серостью, то и дело озарялся вспышками выстрелов башенных орудий русских танков. Они наступали по всему фронту раскрытым веером, с левого фланга, стремясь охватить всю ширину немецкой обороны.
Черные клубящиеся силуэты все четче прорисовывались в окоеме светлеющего горизонта. Черт возьми, теперь героическая миссия Херминга становилась ненужной. Если он еще жив и его не постигла участь «дымоходника», подмятого гусеницами русского монстра.
Вдруг впереди, метрах в двухстах, вверх взвилась белая ракета. Она поднялась по дуге и на миг замерла на месте, словно зацепившись своим парашютиком за невидимый гвоздь или осколок, вонзившийся в небесную твердь и застрявший в ней. Но вот ракета стала медленно опускаться вниз, освещая и без того хорошо видное поле. Три… пять… семь вражеских танков расстреливали позиции «самоходок» и хутор по фронту.
Позади раздались неясные крики. Хаген, обернувшись, разглядел рослую фигуру унтерфельдфебеля. Хорст, выделяясь над траншеей забинтованной головой, что-то истошно кричал. Может быть, это был приказ отступать?
– Какого черта ты ждешь? –
– Нет… – завопил Люстиг. – Хорст зовет нас. Смотри… он машет… всем отступать…
– Отступать? – зарычал Хаген и, схватив Люстига двумя руками за воротник, начал его трясти. – Там, впереди, Херминг. Ты видишь ракету? Стреляй, стреляй!..
Оборона противотанкового подразделения дивизии «Курмарк» в районе хутора Хаттенов сумела ненадолго сдержать первую атаку русских танков. Когда на помощь передовым подразделениям русских «самоходок» и танков пришло подкрепление из района канала Гаупт Грабен, атака возобновилась. Ее вторая волна, несмотря на потери в живой силе и бронетехнике, смяла упорное сопротивление обороняющихся.
Расчеты «панцершреков» были почти полностью уничтожены, за исключением нескольких контуженых и раненых солдат, которым удалось спастись и с остатками разгромленного противотанкового батальона САУ отступить к подножию Зееловских высот – последней, третьей линии обороны неприступного фашистского рубежа у «ворот Берлина».
Глава 5
Огневой вал
I
Артобстрел фашистских позиций начали «матушки» [15] . Протяжный, низкий гул одиночных выстрелов 122-миллиметровых гаубиц разорвал затуманенное пространство одерской поймы, словно прошил его толстенными стальными тросами.
Сырость предутреннего часа до нитки промочила бойцов аникинского взвода, зацепившихся за пологий скат небольшой высотки. Точнее было назвать эту приподнятость почвы бугорком. Торчала она на внешней к немцам стороне шоссе, пересекавшего сектор атаки поперек.
15
Прозвище, данное 122-миллиметровой гаубице М-30 красноармейцами во время Великой Отечественной войны.
Справа скат высотки окаймлял периметр заполненных водой канавок. Их хитроумный узор, проблескивавший в ночи отсветами огневых вспышек, теперь был окутан туманной дымкой. Пелена непроглядной, низко стелившейся по земле сырости затянула весь обзор на километр вперед.
– Ну и мокрота, товарищ командир… – прошептал Кокошилов, залегший неподалеку. – Будто не на земле лежим, а в одной из их чертовых канав, будь они неладны. Ну они их и понарыли…
– Это дренаж, Кокошилов… – откликнулся Аникин.
– Вот и я говорю, товарищ командир… – обрадованно подхватил Кокошилов. – Едрить их за ногу!..
– Не шуми… – одернул бойца Андрей, вслушиваясь в очередное оглушительно-гулкое «ба-бах!», покатившееся через их головы в сторону фрицев.
Опять «матушка». Теперь они работали с еще более близкого расстояния. Значит, батареи успели подтянуть еще ближе, вплотную к дороге на Заксендорф. Значит, не зря всю ночь и весь последующий день штрафники цеплялись зубами за фольварк, отбивая бесконечные атаки наседавших со всех сторон немцев.