Шут и его жена
Шрифт:
— Почему ты не ешь? Не вкусно? — Тихо спросил Мик, наклонившись к ней. И Нири словно вернулась в реальную жизнь.
— Я… Я просто задумалась, — ответила она так, чтобы не соврать.
Мик покачал головой, но спрашивать не стал. Только посмотрел на неё. И она снова поразилась его пронзительному взгляду ясных голубых глаз. Как он может ТАК смотреть?! Словно выворачивает её всю наизнанку.
Она быстро доела кашу с сухофруктами, запила кружкой молока и встала. Хотелось побыстрей выйти отсюда, на воздух. Интересно, что её ждёт на новой работе? Больше всего пугало то, что придётся жить отдельно от Мика. Так не хотелось расставаться с ним!
Через минут десять они уже стучали в дверь старого дома с низенькой крышей. Сугробы доставали ему почти до самой крыши, а посреди них одиноко вилась тропинка к аккуратно расчищенному от снега, порогу.
Дверь распахнулась молча, так что Мик едва успел отскочить, а то бы и его задело. На пороге стояла высокая старуха. Ещё довольно крепкая, она тем не менее опиралась на толстую сучковатую палку.
— Кто такие?
— Я ваша новая помощница, — громко ответила Нири, выйдя вперёд. Не всё ж ей за Миком прятаться.
— Помощница, стало быть. А это, видимо, помощник, — Старуха указала на мика и громко засмеялась. Но он ни каплю не смутился и рассмеялся вместе с ней. — Ну ладно, заходи, коли уж пришла. Мне действительно нужна помощница.
Нири перешагнула порог и дверь за ней закрылась, отделяя её от Мика. На секунду ей стало страшно, но потом страх уступил место увлечённости. Старуху звали Карна. И она замечательно разбиралась в травах, так, как даже лекарь отца наверное не разбирался. Но характер у неё был, конечно…
К обеду у Нири с непривычки уже гудела голова — так она запуталась во всех этих названиях. Тогда Карна дала ей мешочки и посадила сортировать сушеные травы — в одни мешочки цветы, в другие стебли, в третьи — корни, а в четвёртые — всё вместе, в зависимости от травы. И сказала, что всё проверит, потом.
Но зато обедом накормила на удивление сытным. После еды Нири разморила. Она уже клевала носом и несколько раз поймала себя на том, что путает цветы с корнями.
— Вот что, — когда Карна в очередной раз застала её за этой путаницей, она не выдержала, — иди ка проветрись. И мне хорошо — переделывать за тобой не придётся, и тебе отдых. Заодно отнесёшь в «Рыжего петуха» вот этот мешочек и отдашь хозяину. Скажешь, Карна передала.
— Хорошо, — Нири обрадованно бросилась одеваться. Прогулка это возможность увидеть Мика. Она даже и не сознавала, как соскучилась по нему. Вроде день ещё не кончился, а она уже скучает.
Она схватила мешочек и быстро выскочила за порог. И тут же её радость поуменьшилась. На улице уже почти стемнело. Дорогу освещало только несколько одиноких фонарей. Дул холодный пронизывающий ветер и редкие снежинки, кружились в воздухе.
Сейчас она быстро добежит до гостиницы. Чтобы руки не задубели, Нири сунула их в карманы шубы. Она уже свернула к кгостинице, уже почти дошла, когда из-за угла вдруг вышел мужчина, воин, видимо тот, приезжий.
Сердуе отчаянно забилось, но Нири старалась не показывать страха, только пошла немного быстрей. Может, всё ещё образуется само собой?
Нет. Воин заступил ей дорогу. От него пахло вином.
— Куда в такую погоду идёт одинокая девушка? — Он улыбался, освещённый светом фонаря и Нири ясно видела его лицо, покрытое шрамами и меч на поясе.
— В гостиницу с поручением. Отойдите, пожалуйста, — попросила она вежливо, но громко. И попыталась обойти воина. Не получилось. Он схватил её за руку.
— Такая вежливая и красивая. Ммм. Мне нравится, — он оскалился, обнажив выщербленные зубы. — Пойдём со мной, не обижу!
— Не хочу! Пустите! — Дёрнулась Нири. Но бесполезно. Воин крепко держал её. А потом подтянул ближе. Мешочек выпал из ослабевшей руки прямо в снег.
— Я люблю строптивых. Пойдём! — И потащил за собой.
— Помогите! Помогите! — Закричала она изо всех сил. В глазах темнело от страха.
— Кричи! — Воин усмехнулся. — Тебя из гостиницы всё равно не слышно. Мои разбушевались, празднуют.
И всё-таки Нири крикнула ещё раз и другой. В глазах темнело от страха. Она отчаянно отбивалась, но воину, кажется, это только нравилось. Он тащил её мимо гостиницы куда-то во дворы.
Боже, неужели всё так кончится?! Она сбежала от князя, когда казалось бы это было невозможно, и теперь у неё нет даже кинжала, чтобы защититься. Он тащил её куда-то за собой, потом втянул в какой-то сарай, прижал к стене. Нири было дурно. Перед глазами плясали круги. Она ничего не видела, задыхаясь от ужаса и отталкивала от себя чужие руки. Лучше бы ей умереть прямо сейчас.
Глава 9
Мик
Целый день он бегал, то подносил посуду, то вёдра с водой, пару раз даже разносил кружки с квасом и вином по залу. Но Мик не роптал. До весны всего ничего. А потом они уйдёт из этого селения. Одно он ясно понял — что-что, а такую работу всю свою жизнь он выполнять не намерен. Да, шутом быть не слаще. Но, по крайней мере, он делал то, что хоть немного нравилось ему самому, особенно, когда видел радость на лицах немногих детей, что испуганно жались по углам во время развлечений князя. Им предстояло собирать кости и остатки еды и относить на князеву псарню. Они тоже были рабами и у них почти не было детства. Но Мик радовался, когда на этих чумазых мордашках загорались улыбки.
А здесь ничего — только пьяные рожи. И хотят упиваться ещё больше. Как хорошо, что Нири не видит этого и не слышит. За такими хлопотами день пролетел незаметно. Уже вечерело, а работе конца и края не было видно. Мик как раз тащил сковородки на кухню, когда вдруг почувствовал безотчётный страх. С ним никогда раньше такого не было.
Тревога. Такая, что потемнело в глазах. А ещё камень, что он привык носить в кармане у сердца, вдруг нагрелся, почти обжигая.
Он бросился на улицу, зачем-то прихватив одну сковороду с собой. В голове словно набатом стучала мысль: «Быстрей! Быстрей!» И он не размышлял, куда спешит и зачем.