Шут и слово короля
Шрифт:
— Ножницами?! — Аллиель отшатнулась, потому что ее воображение снова изобразило нечто кошмарное.
— Ну конечно! Посуди сама, что лучше — силком рвать то, что плохо рвется, или умелой рукой разрезать? Да справился бы тот парень, просто любил, мучить не хотел, раз уж не пошло дело. Я не знаю, как и почему, просто слышала, говорю же. А этот граф Бьяри… А может, унизительно ему было, в таком деле к лекарю обращаться. Может, забоялся, как бы не открылось все, смеяться не начали? — Милда ощущала себя на сто лет старше и мудрее Аллиель Кан… — А вообще, если муж тебя любит и беречь станет, и если сама любишь, то нечего тут бояться, вовсе нечего.
— И не противно? — Аллиель немного расслабилась, но конца еще не поверила.
— Не-а… наоборот! Если любишь. Если муж противен, тогда конечно. А твой барон красавчик, я слышала, — в ее прищуренных глазах зажглась хитринка, — выйдешь замуж, благодарность Всевышнему, а мой брат спокойно уедет. Ну, погорюет малость, ему только семнадцать! Утешится, об этом и беспокоиться нечего. Была же у него зазноба в Гринзале?
— Что?.. — Аллиель слегка растерялась, а Милда подумала, не хватила ли лишку.
— Да ладно, пустяки, — она махнула рукой. — Ты жениху улыбнись, пококетничай. Вам ведь хорошо вместе, раз ты так за него держишься?
— Мне не нравится, как от него пахнет, — вдруг выпалила Аллиель и опустила голову.
— Не моется?.. — после паузы осторожно уточнила Милда.
— Нет, не в том дело. Все равно запах, такой тонкий, слабый… Ниала вот ничего не чувствовала.
— Ну, не знаю, — Милда слезла с кровати, прошлась по комнате туда-обратно, — может, и привыкнешь. Нет, конечно, лучше, чтобы жених был хотя бы не противен. Ты уж сама думай, подруга, времени у тебя было немало… да и есть пока!
— Шутишь?..
— Какие шутки? Ты сидела сколько-то лет в своем монастыре и знала, что это кончится, ты на волю выйдешь. А замуж — это навсегда, так ведь? Никогда не кончится. Разве ты сможешь развестись?
Аллиель помотала головой.
— А вот представь. Если, ну скажем, запереть тебя в подвале, мокром, холодном, темном… с крысами. А ты знаешь хоть, что такое крысы? — Милда подозрительно посмотрела на нее.
— Знаю! Их полно было в монастырском подвале!
— Да? Ну надо же. Значит, вот, запереть тебя в таком подвале с женихом? На всю ночь? Представила?
— И что?
— А если с моим братом?
— С крысами и барон справится, — пожала плечами Аллиель. — Да и я, думаешь, боюсь крыс?
— О, вот как?..
— Но сидеть в подвале до утра лучше с Эдином. Ты зачем меня дразнишь? — Аллиель наконец-то улыбнулась по-настоящему. — Он рассказывал тебе, как мы прошли по подземелью аж до соседнего замка? Здорово было…
— Ага. Рассказывал. Ты просто привидений не разглядела.
— Что?!
Они даже не заметили, как в комнате появилась она из придворных дам.
— Королева беспокоится о вас, леди Аллиель. Вы заболели? — дама недовольно поджала тонкие губы, — о таком следует докладывать! Ее величество собирается на речную прогулку и желала бы вас там видеть.
— О, да, да! — Аллиель страшно смутилась, — я сейчас, — похоже, некоторых дам ее величества она опасалась больше крыс из подвала.
— Леди Лаленси, не уходите, — попросила она, пояснив заодно, — леди Нер, это леди Лаленси, моя кузина.
Дама сухо кивнула и удалилась.
— Поможешь мне быстро одеться? — Аллиель метнулась в гадеробную, — это ничего, что я тебя прошу об этом?
— А что в этом может быть плохого? — не поняла Милда.
Цирковые женщины всегда помогали друг дружке с костюмами.
— Если горничную позвать, то поговорить не выйдет, — пояснила Аллиель, — я так рада, что ты пришла. Спасибо тебе!
— Да пожалуйста. Мне ведь столько пакостей тебе наговорить хотелось, и малой доли не сказала! А это ничего, что ты меня кузиной назвала?
— Но это же правда, мы кузины, троюродные. Твой отец с моим всю жизнь дружил к тому же, помимо того, что родственники.
— Надо же. Родни у меня все больше с каждым часом!
— Ага. Разве плохо? Постой, а почему тебе хотелось мне гадости говорить?
Аллиель уже успела натянуть нижние юбки и влезла в платье, которое Милда принялась застегивать сзади.
— Не обижайся, но я на тебя ужасно злилась. Ты Эдину нравилась. Нет, это ничего… но твой отец! То, что он делал с Эдином ради тебя… Переиначивал циркача на свой лад, чтобы из него получился вроде и не циркач. И заранее решил, что вы должны пожениться. У них такой договор был, ты не знала?
— Не очень, — Аллиель повернулась к Милде, — нет, я понимала, что это все неспроста, когда Эдин появился у нас. Но отец никогда не говорил со мной об этом, даже когда я спрашивала. А мне хотелось выйти за лорда и стать хозяйкой замка, как все мои кузины и девочки из школы. И отец мне это пообещал, кстати.
— Что ты выйдешь за лорда? — уточнила Милда.
— Именно так. Он сказал — за лучшего из лордов. Поэтому я не думала об Эдине. То есть, я хочу сказать…
— Хочешь сказать, что думала, но осторожненько? — Милда прыснула, Аллиель кивнула и покраснела.
— А твой жених похож на лучшего из лордов? — Милда повернула девушку за плечи и снова занялась крючками на платье.
Аллиель лишь пожала плечами.
— Нет, правда, выходи за своего жениха. Ты мне нравишься, но Эдину рано жениться, вешать на себя это ярмо — жену, детей. Он молод пока для этого, правда же! Успеет еще. Пусть служит на корабле, раз уж это ему нравится. Это твой отец решил, что ему надо быть моряком. Если бы он остался в цирке, стал бы одним их лучших фехтовальщиков Гильдии, точно тебе говорю. Так, а что с прической?