Шут и слово короля
Шрифт:
— Пора звать горничную, — буркнула Аллиель.
— Зачем? Садись, — Милда подтолкнула ее к табурету у зеркала, — сейчас соображу тебе что-нибудь. Я люблю причесывать. Вот скажи мне еще, а почему ты Эдина возненавидела больше своего барона? Ты сказала, что его особенно видеть не хочешь.
— Ну, как тебе сказать, — Аллиель смущенно кусала губы. — Барона я хоть привыкла терпеть. А Эдин… С ним делать такое, это еще ужаснее. И узнать, что он тоже этого хочет, как все мужчины… это ведь так, да?
Гребень задержался в руке Милды, она опять проглотила хохот и почти серьезно признала:
— Да, думаю, что хочет. Они все этого хотят, пока не состарятся, во всяком случае.
— И как часто?.. — спросила Аллиель почему-то шепотом.
— И ежедневно, и реже… Или чаще.
В глазах у Аллиель, которая уже практически расслабилась, снова мелькнуло что-то похожее на ужас.
— И женщины тоже, кстати, — поспешно добавила Милда.
— Что?..
— Точно говорю. Если он и она любят друг друга. Или хотя бы нравятся. И вообще… Но если мужчина такой болван, как граф Бьяри, тогда конечно, с ним другой раз не захочешь, — Милда говорила осторожно, Аллиель жадно ловила каждое слово. — А тебе, как я поняла, все-таки нравится мой брат, да? И все равно хочешь замуж за лорда? Да сиди ровно, не вертись…
— Но это же мой долг.
— Как же у вас, лордских дочек, все трудно. Я вот хотела Якоба и получила Якоба, а то, что он оказался лордом — дело десятое. И потом, мечтать о том, что является долгом? Не понимаю. Вот, готово. Нравится? Повернись, посмотри вот тут…
— Спасибо, — сказала Аллиель, у которой опять испортилось настроение, хотя волосы ей Милда уложила удивительно удачно.
Перед тем, как покинуть королевский замок, Милде удалось встретиться с Эдином. Она вкратце объяснила ему, что произошло, и как облажался граф Бьяри.
— Вот скотина, — выругался Эдин.
— А с ней поговори, — посоветовала сестра, — ты ей нравишься, просто она запрещает себе тебя любить. Зато она теперь кое-что поняла. О, Всевышний, как же я хочу, чтобы ты просто сбежал в Гринзаль, пока не поздно! Но ведь не сбежишь?
Милда продолжала не верить, что все, задуманное графом Верденом — хорошо. По крайней мере, для ее брата.
Этим вечером у Эдина никак не получилось увидеться с Аллиель, но уже на следующий день они чуть не столкнулись на лестнице. Как назло, он был в гриме. Встречаться с Аллиель с глазу на глаз в гриме он очень не любил, в гриме был как будто не он, а просто шут, хоть и коронованный. И, тем не менее, пользуясь отсутствием посторонних глаз, Эдин поймал ее за руку, гадая — оттолкнет или нет?
Не оттолкнула. Улыбнулась. Это воодушевляло.
— Ты так и не решила насчет нас с котом? — он сильнее сжал ее руку.
— Решила. Согласна на вас обоих.
— И не будешь вспоминать о лордах и их замках? — он подошел ближе… совсем близко.
— Нет, ведь ты будешь моим лордом, верно?
— Ну да. Я буду лучше любого из них, вот увидишь. А ты будешь моей леди.
— Но обещай, что ты… никогда не потребуешь от меня того, что я не захочу. Обещаешь?
Эдин порадовался, что подоплека просьбы ему известна.
— Обещаю. Не потребую того, чего ты не захочешь, но сделаю все, чтобы ты захотела того, что потребую… попрошу. Так хорошо?
— Да. И попроси моей руки у королевы. Пожалуйста, так надо!
— А почему именно у королевы? — Эдин удивился.
— Потому что король не желает знать ничего, связанного со мной и с моим отцом. А королева добрая. Ты сделаешь это? Сегодня после полдника она будет у себя в кабинете. Ты придешь?
Сердце Эдина сумасшедше забилось.
— Да, обязательно, — согласился он.
Ровно в назначенный час Эдин явился к королеве. Грим смыл, но костюм шута не снял — пусть это лишний раз напомнит ее величеству, что Аллиель Кан все же должна выйти за настоящего шута, а не за подставного. Не то чтобы Эдин считал себя настоящим шутом, но он хотя бы худо-бедно выполнял его обязанности, в отличие от барона. И, конечно, королева не может этого не понимать.
Астинна удивилась такому визиту, но была в благодушном настроении, даже пошутила:
— Что ж, я вся к услугам вашего шутовского величества!
Внезапная робость нахлынула так некстати, но он справился. А иначе чего стоит его высший балл за искусство ведения переговоров? Надо говорить спокойно и уверенно. Надо убедить…
Да ладно, чего уж там — для начала он просто попросит.
Эдин опустился на одно колено.
— Ваше величество…
Она засмеялась.
— Ну же, смелее! Я не желаю вам отказывать! В чем дело?
Это немного обнадеживало.
— Ваше величество, я осмелюсь просить у вас руки леди Аллиель Кан. Я люблю ее и клянусь быть ей лучшим мужем.
— Что? — королева все еще улыбалась, но ее улыбка стала менее непринужденной, — это какой-то розыгрыш? Вот что, шут, если так, то я не расположена. Уходи.
— Это не розыгрыш, ваше величество! Я…
— Перестань. Если тебя подговорила принцесса Ильяра, то ступай и передай ей привет от меня. Я ни за что не изменю решения насчет леди Аллиель.
Эдин решился от просьб перейти к убеждениям.
— Ваше величество. Я шут, а значит, больше всех гожусь в женихи леди Аллиель. Ведь королевское обещание лучше выполнить в точности, ваше величество! Чтобы у короля не было причины сожалеть о его невыполнении, ведь это не поправишь, ваше величество!
Он напрасно сказал это. Потому что Астинна не любила сдаваться, давно взвесила все и обдумала аргументы, которые при необходимости приведет мужу. И, наконец, ей такого труда стоило устроить приличный брак дочери графа Вердена, спасти невинную девушку от последствий королевского гнева! Все уже почти удалось! Поэтому даже намеки на то, что ее план нехорош, она слушать не желала.
Хватит с нее язвы Ильяры, теперь еще шут, который сошел с ума!
— Ты считаешь, что вправе просить руки дочери графа, безумец? Это могло бы быть хорошей шуткой, но если ты говоришь всерьез — ты забылся! И лишь из-за праздника я буду снисходительна. Уходи и больше не смей повторять подобное!