Шут-парад, или Правдивые истории обо всех шутах, паяцах, скоморохах и буффонах, паясничавших во все времена во всех странах и у всех народов мира
Шрифт:
Но только в царствование Людовика XII и Франциска I начинается ряд замечательных придворных шутов, которые пользовались даже известной популярностью наряду с Калльэтом и Трибулэ.
Глава IV. Шуты на королевской службе (продолжение)
Калльэт и Трибулэ
Калльэт был шутом Людовика XII. Этот отец народа, государь до такой степени добрый и снисходительный, но вместе с тем и настолько слабый, что расстроил свое здоровье в пиршествах, балах и маскарадах, единственно только потому, чтобы доставить удовольствие своей третьей супруге, Mapии Английской, бывшей на тридцать семь лет моложе его; по своему природному характеру он вовсе не мог быть покровителем шутов. Но он хотел непременно следовать традиции, в силу которой при французском дворе должен был быть хотя бы один шут. При его дворе
Рис. 18. Калльэт, шут Людовика XII
Калльэт было, вероятно, прозвище, данное ему за его простоту и болтливость, что делало его похожим на перепела. В сатире Мениппа [37] употребляется это сравнение: «Не без причины другие нации называют нас «перепелами», потому что мы крайне доверчивы; проповедники и сорбоннисты отдают нас в сети тиранов.»
В сущности такое прозвище было совершенно справедливо, если судить это по одному приключению, о котором нам рассказывает Бонавентур де Перье [38] в своих «Повестях и рассказах», изданных в Амстердаме в 1711 году и героем которых является упомянутый шут. Калльэт еще изображен в «Корабле дураков», немецкой поэме Себастьяна Брандта, которая была переведена на французский язык также стихами и издана в Париже в 1498 году; знаменитый шут являлся здесь нам представителем новых обычаев, тогда как его предок, по шутоводству, олицетворяет собою старинные обычаи; в этой историйке он играет крайне жалкую роль, где предстаёт настоящим идиотом.
37
Сатира Мениппа – это знаменитый политический памфлет, полу-комический, полусерьезный, написанный во времена Лиги, наполовину в прозе, наполовину в стихах, по примеру сатир греческого философа Мениппа. Этот памфлет был сочинен каноником Пьером Леруа, советником Жило, юрисконсультом Пьером Питу и двумя поэтами Рапэном и Пассэра: он раскрывал тайные замыслы испанского короля Филиппа II, который задумал сделать из Франции испанскую провинцию и честолюбие Гизов. которые добивались короны. В заключении добрые французы должны были все сплотиться около своего законного короля Генриха IV.
38
Бонавентур де Перье, камердинер Маргариты Наваррской до самой своей смерти, т. е. до 1514 г. Был лучшим украшением двора этой принцессы, которая очень любила литературу: Франциск I, брат Маргариты Наваррской прозвал ее «Маргаритою маргариток»; она» вместе с «Повестями королевы» оставила много прелестных стихотворений.
Рис. 19. «Корабль дураков». 1498 г.
Пажи прибили Калльэту ухо гвоздём к столбу и бедный шут, так и остался, но сказав ни слова, он полагал, что ему придется провести всю жизнь таким образом. Мимо проходил один из придворных вельмож и, увидев Калльэта в таком ужасном положении, приказал его освободить. Затем, он захотел узнать, кто с ним устроил такую штуку, но Калльэт, в своем идиотизме, никак не мог объяснять этого. Тогда вельможа догадался спросить: – «Не пажи ли это? – «Да, пажи!» – отвечал Калльэт. Тогда призвали всех пажей и каждого спрашивали по очереди, который из них задумал такую злую шутку; но пажи не признавались и каждый из них отвечал, что это не он. К Калльэту также подводили каждого пажа, но он не мог узнать того, который пригвоздил ему ухо к столбу. Когда перебрали всех пажей и остался один Калльэт, то он также подошел к вельможе и сказал: – «Нет, это не я». Потом он побежал вместе с пажами, которые, вероятно, были готовы пригвоздить ему и второе ухо к первому попавшемуся столбу.
Эти пажи не делали большого различия между придворными шутами и животными из королевского зверинца. Ведь надо же было как-нибудь убить время, при таком строгом и серьезном дворе, каков был двор Анны Бретонской; мучая шута эти пажи все же употребляли на это два-три часа времени.
Калльэт, однако, пользовался большою популярностью. Менаж говорит в своем «Этимологическом Словаре», что в его время в середине XVII столетия, в Ниме и в Монпелье еще была в ходу поговорка: «Глуп, как Калльет». Быть может, это относилось к памяти другого Калльэта, который был прославлен в поэме, озаглавленной: «Жизнь и кончина Калльэта».
Этот Калльэт носил только одно одинаковое прозвище с шутом Людовика ХII и считался королем юродивых, а его настоящее имя было Жан Корелэн.
Рис. 20. Гравюра из «Корабля дураков».
После Калльэта следует Трибулэ, который также был шутом Людовика XII. Настоящее имя этого шута было, согласно исследованиям г. Жаля: Февриаль, Фериаль или же лё Февриаль; о нём говорится с этими различными вариантами в отчетах 1523 и 1529 гг. В отчетах за 1523 год сказано: «Николаю лё Февриалю, брату Трибулэ, кухонному мальчику,
Прозвище Трибулэ происходит от старинного французского глагола tribouler, что означало мучить, беспокоить и который часто употреблялся в XIV и XV столетиях.
Трибулэ-Февриаль родился в окрестностях Блуа. Историк этого города Бернье, писавший в 1682 году, представляет его как тупицу, у которого даже вовсе не было таланта, как вообще у всех шутов, развлекать общество неглупыми словами или случайно сказать что-нибудь поучительное. Этот самый Бернье рассказывает, что Трибулэ еще до сих пор помнят в Блуа; если к кому-нибудь хотят отнестись с большим презрением, то обыкновенно, говорят, что о нем думают столько же, сколько о Трибулэ.
Отец Клемента Маро, Жан Маро, камердинер и историограф Людовика XII, рассказавший в стихах некоторые походы этого короля, описал наружность Трибулэ, как самую безобразную. У него была круглая сутуловатая спина, маленький низкий лоб, круглые глаза, толстый нос, неправильная форма головы и в довершение всего, этот человек в тридцать лет был не умнее новорожденного ребенка.
Известно, что маленький крестьянин из окрестностей Блуа еще в юном возрасте был призван ко двору Валуа; ему очень понравился роскошный дворец Людовика XII. Там его вырвали из рук пажей и лакеев, которые всегда любили злоупотреблять слабостью других и дали ему наставника, по имени Мишель Ле Вернуа, которому было поручено выдрессировать Трибулэ настолько, чтобы он мог играть, как следует, роль шута; наставник, действительно, успел развить ум своего ученика так, что тот мог занять назначенную ему должность при дворе. Для того, чтобы достигнуть подобных результатов, Ле Вернуа употреблял не только нравственный внушения, но часто прибегал и к телесным наказаниям, если только верить рассказу Бонавентуры де Перье. [39]
39
Том I, стр. 12.
Рис. 21. Шут Трибулэ на итальянской монете 1461 г. (Коллекция эстампов)
«При въезде в Руан, Трибулэ был послан вперед и должен был сказать, «Посмотрите, они идут!» Шут очень гордился тем, что сидел на хорошей лошади, покрытой пестрой попоной и держал в руках парадный жезл. Он быстро скакал вперед, с ним был также и его наставник, и тот сказал ему: – «Остановись же, ты едешь слишком скоро!» Трибулэ, опасаясь ударов, (наставник часто угощал его побоями), хотел остановить лошадь; по лошадь прекрасно чувствовала, каков под ней седок, потому что Трибулэ постоянно ее то пришпоривал, то опускал, то поднимал узду и она бежала вперед. – «Остановишься ли ты?» – закричал на него наставник. – «Чорт ее побери! – воскликнул шут (он умел браниться, как и всякий мужчина), – эта гадкая лошадь, я ее пришпориваю, а она никак не хочет остановиться». «Что вы на это скажете? Разве только то, что природа желает позабавиться, создавая такие прекрасные образчики человечества, которые были бы счастливы, но они так невежественно забавны, что не умеют сознавать своего счастья, а это и составляет самое большое несчастье в мире».
Таким образом, Трибулэ, воспитанный и преобразованный совершенно в спартанском духе, мог занять место в свите Людовика XII; он даже сопровождал короля в Италии, во время экспедиции против Венеции. В 1509 г. Жак Маро в своей «Венецианской Войне» рассказывает о взятии замка Пешьэра [40] и упомпнает о шуте, который, не без волнения, присутствовал при осаде города: «Трибулэ, шут короля. Имея отвращение ко всякому шуму, бегал по комнате в сильном страхе и наконец, забрался под кровать и пожалуй, сидел бы там до сих пор, если бы его оттуда не вытащили. Но при дворе Франциска I Трибулэ занимал блестящее положение и высоко держал свои жезл; острые словечки и резкие ответы, которые ему приписывают, могли бы составить целую книгу. Но многое только приписано ему и взято из разных сборников о шутах, как французских, так и разных других.
40
Пешьэра находится на Минчио, в 24 километрах от Вероны, составляет часть знаменитого четырехугольника северной Италии: (Пешьэра и Мантуя на Минчио, Верона и Леньяно на Эчио).
Однако, некоторые остроумные ответы и слова принадлежать ему; но мы только не знаем сам ли он был их автором пли перенял их от других. Трибулэ является нам, то шутом, который не уважает никого, даже и духовенство, то представляется в виде юродивого и дает советы Франциску I и тот всегда им следовал.
Шут Трибулэ на средневековой гравюре
«Однажды, рассказывает Бонавевтура де Перьэ, король вошел в так называемую Святую Часовню в Париже, чтобы отстоять вечерню. Трибулэ последовал за ним; когда они вошли туда, то в часовне царила мертвая тишина. Несколько времени спустя, епископ начал “Deus in auditorium”; певчие ему вторили. Тогда Трибулэ встал со своего места, подошел к епископу и оскорбил его. Король увидев это, подозвал к ceбе шута и спросил у него зачем он это сделал; Трибулэ отвечал ему: