Шут-парад, или Правдивые истории обо всех шутах, паяцах, скоморохах и буффонах, паясничавших во все времена во всех странах и у всех народов мира
Шрифт:
Оливье Майяр родился в Бретани в 1440 году, умер в 1503 г. и был проповедником при дворе Людовика XI. Однажды, Майяр говоря проповедь на сюжет о состоянии душ в чистилище, между прочим, сказал: «Когда эти души слышать, что за их упокой опускают деньги, который издают звук: динъ! динь! динь! – они начинают радоваться и смеются: ха! ха! ха! хи! хи! хи!»
Мишель Мено, делая в своей проповеди выговор женщинам, что их сборы в церковь бывают уже слишком продолжительны, между прочим говорил: «Скорее можно очистить от навоза конюшню, в которой стояло сорок четыре лошади, чем женщина окончит свой туалет.»
Рис. 8. Лепное изображение в церкви св. Маллона в Корнваллисе
Наконец
Здесь кстати упомянем еще о том, что многочисленные изображения фигур глупцов встречаются как на наружных, так и на внутренних стенах многих соборов. Так в деревне Шампо, находящейся в двенадцати километрах к северо-востоку от Мелуна, в тамошней церкви находится множество изображений крайне странных и между прочим три головы шутов в остроконечных колпаках и с погремушками. Здание этой церкви относится к XII столетию. Точно также в одной из парижских церквей, построенной в XV веке, мы видим резные украшения, изображающие епископа с шутовским жезлом в руке и монаха в колпаке с ослиными ушами и также с шутовским жезлом в руке.
Рис. 9. Придворные шуты (Резное изображение на дереве в церкви св. Левана в Корнваллисе)
Можно безошибочно сказать, что между всеми этими шутами очень мало разницы: все они похожи друг на друга, как те, которые ютились в монастырях пли которые жили в замках у вельмож или наконец те, которые, как вольные птицы, бегали по дорогам в самых странных костюмах и смешили народ; они зарабатывали себе хлеб, переходя из одного города в другой, появляясь на рынках и ярмарках, или же стараясь подстеречь какого-нибудь принца или знатного вельможу, чтобы потешить его своими выходками и шутками и за это получить или приглашение на ночлег, или немного денег, чтобы иметь возможность продолжать свой путь. Иногда эти шуты путешествовали целыми партиями в сопровождении музыкантов, которые играли на различных инструментах, пели, рассказывали сказки, тогда как сами шуты выделывали разные фокусы, кривлялись, затевали различный игры и всячески старались потешать народ. Иногда они показывали обезьян, собак и других дрессированных животных; часто эти шуты, собираясь труппами, разыгрывали целые сцены; то они представляли ссору женщин, то изображали пьяных, а иногда давали и драматические пьесы. Так, Жаль в своем «Критическом словаре биографии и истории упоминает о некоторых из этих бродячих шутов, которые часто давали представления в присутствии коронованных лиц, как например, Карла VI и королевы Анны Бретанской.
Рис. 10. Шутовской герб (по рис. Генриха Гоудиуса)
Конечно, эти бродячие шуты носили самые разнообразные костюмы, которые, только за исключением некоторых общих атрибутов, мало отличали их от обыкновенных людей; правда они одевались в самые пестрые лохмотья, как обыкновенно одеваются уличные фигляры. Что же касается до тех шутов, которые состояли при особе или коронованного лица, или какого-нибудь вельможи, то для них шили особый «костюм шута» всегда почти одинаковый, хотя тут и была некоторая разница в деталях. В одной небольшой поэме XV века, где каждое сословие выражает свое желание, то и шут, между прочим, говорит: «Я желаю прежде всего такие вещи, которые мне грезятся и день, и ночь: во-первых, я хочу иметь хороший жезл и колпак с большими ушами и такими побрякушками, которые гремели бы на славу; я забуду о всякой тоске и печалях, а буду танцевать на полу и в кустарниках, и у меня будет такой хороший аппетит. что я стану опустошать котлы и бутылки и за все это получу последнее сокровище – саван».
Отличительный атрибут каждого шута – это был его шутовской жезл (marmotte); это было нечто в роде
Слово «мармот» – это сокращенное от Mapии. Кроме того, на голове шута всегда был надет остроконечный колпак с бубенчиками и с длинными ушами; именно этот колпак и составлял характерное отличие шута.
Рис. 11. Одежда шута. Башмаки с бубенчиками
На одной из старинных гравюр, взятой из одного немецкого сочинения, под заглавием “Schelmenzunft” (сонмищe шутов), изданной в 1572 году, изображен шут в колпаке, остроконечности которого загнуты одна на правый бок а, другая на левый; на шее у этого шута привешено нечто в роде салфетки, из которой он вынимает маленьких шутов; у этих последних или только одна голова или один бюст; большой шут сеет их по деревне; такие зародыши шутов должны вырасти и потом узнают друг друга, как и самого сеятеля, по знаменитому колпаку, с тою только разницею, что у маленьких – остроконечности стоят прямо наподобие ослиных ушей.
Рис. 12. Сеятель глупцов
Что же касается самого костюма шута, то он состоял из жакетки, вырезанной острыми углами; на эту жакетку надевалась деревянная золоченная шпага, а иногда и раздутый свиной пузырь, наполненный сушеным горохом; такой пузырь привязывался к небольшой палочке. Это именно и есть те подарки, которые Панург преподнес Трибулэ, как это рассказывается в III книге, гл. XLV «Пантагрюэля». Панург, по своем прибытии, дал ему свиной пузырь, который очень громко бренчал, потому что был наполнен сухим горохом, затем вызолоченный кусок дерева, потом черепаховый ягдташ и наконец бутылку хорошего бретонского вина в ивовой плетенке и четверик яблок. Трибулэ опоясался шпагою, надел ягдташ, взял в руки пузырь, съел часть яблок и выпил всё вино.
Рис. 13. Шут в парадном дурацком костюме
Панург с любопытством посматривал на него и сказал: «Мне еще никогда не доводилось видеть шута и вряд ли удастся видеть такого, который не пил бы вина большими глотками и с особыми удовольствием. Следовательно, употребление вина также составляло необходимую принадлежность шутов.
Кроме того костюмы шутов имели и свои определенные цвета, а именно: смесь желтого с зеленым. Эти оба цвета в средние века не пользовались хорошей славой. На банкрота надевали шапку зеленого цвета; на каторжника, отправляемого на галеры, надевали колпак зеленого цвета. Желтый цвет, в средние века, считался символом бесчестия, презрения и низости. Так, например, палач клеймил дом осужденного, совершившего преступление или оскорбление величества, печатью желтого цвета. Затем в 1254 г. Арльский собор постановил, что жиды должны отличаться каким-нибудь внешним знаком от христиан; тогда Людовик Святой издал указ, чтобы они носили на животе лоскут материи желтого цвета.
Шуты также стали носить костюмы желтого и зеленого цветов; это продолжалось до XVII столетия. М. А. Шеруэль рассказывает в своей «Истории монархической администрации во Франции», что 9-го января 1614 года некто Верто, казначей в Шалоне, был увезен ночью четырьмя всадниками, принадлежавшими к дому герцога Неверскаго и был отправлен в Кассин, принадлежавший герцогу; там, за то что Верто донёс о совершенном упомянутым герцогом злоупотреблении властью (он был губернатором Шампани), несчастного одели дураком, посадили на осла и возили по Кaccину и его окрестностям. Г-н де-Верто в своем прошении королю описывает, что это был за дурацкий костюм, в который его нарядили:
«Начальствующий в Кассиие сказал, что получил приказание от герцога надеть на вас то платье, которое он нам показал и которое состояло из саржевых полос наполовину желтого и зеленого цветов; зеленые полосы были обшиты желтыми позументами, а желтые полосы – зелеными. Между полосами была вшита желтая и зеленая тафта, как и между позументами. Один чулок был из зеленой саржи, а другой из желтой; затем колпак был также наполовину желтого и наполовину зеленого цвета и с длинными ушами…»
<