Шут-парад, или Правдивые истории обо всех шутах, паяцах, скоморохах и буффонах, паясничавших во все времена во всех странах и у всех народов мира

Газо А.

В средние века шуты были в большой моде. Ордерик Виталь [26] рассказывает о несчастье, приключившемся с одним из таких шутов, который сопровождал Гуго Великого, отца Капета, в одной из экспедиций, которую родоначальник французской династии вел против Людовика IV. Этот шут позволил себе посмеяться над местными святыми и был убит молнией.

Однако подобное свободомыслие мало находило себе подражателей в среде шутов. Они выкидывали разные фокусы и шутки, чтобы возбудить смех в окружающей их публике, но никогда не позволяли себе касаться чего-либо священного, особенно в то время, когда все христиане отличались таким благочестием и верою. Этот рассказ доказывает только, что шуты повсюду следовали за своими повелителями, сопровождая их даже во время войны. Шуты отличались большою преданностью к своим господам и даже часто исполняли обязанности телохранителей; так один из шутов спас Вильгельма, герцога Нормандского, в 1047 г. от заговора, составленного несколькими недовольными баронами. Если бы не преданность этого бедного шута, то

судьба того, который, двадцать лет спустя, должен был одержать победу при Гастингсе и завоевать Англию, была бы совершение иная; он, конечно, погиб бы в 1047 г. и тогда и судьба Англии была бы также совершенно иная.

26

Ордерик Виталь родился в Англии от родителей-французов; он написал «Историю духовенства, начиная от Рождества Христова и до 1141 г.»

Шуты существовали и при французском дворе, точно так же, как и при дворе герцогов Нормандских. Шуты встречались и при Карле Великом, потому что еще в то время была известна шахматная игра, в которой два шута сопровождают короля. Подобный вывод, конечно, очень остроумен, но, кажется несколько натянутым.

Рис. 16. Фигура шута в шахматной игре во время Карла Великого

Конечно, при дворе Карла Великого были фигляры и шуты, по для подтверждения этого факта вовсе не требуется такого доказательства, как игра в шахматы. Даже во дворце Людовика Благочестивого были шуты и фигляры; в царствования последующих королей также существовали при дворе шуты; Филипп-Август, однако, в 1181 году выгнал всех шутов из своего дворца, за их дурное поведение. Должность шута считалась службою; ему платили жалованье из фондов, предназначенных для увеселения короля. После того, как было сказано выше, Филипп-Август выгнал шутов из своего дворца, в 1181 году, они опять появилась при дворе французских королей, но уже только в начале XIV столетии и самым замечательным из них был Жофруа, шут Филиппа V Длинного.

Все шуты считались на королевской службе: эта должность редко оставалась вакантной, потому что шут составлял необходимую принадлежность всех празднеств и увеселений; в его обязанности входило вызывать смех на устах, как его господина, так и его гостей. Однако не сохранилось нигде имен всех шутов, бывших при особах французских королей. Только некоторые из имен сохранились или в придворных отчетах, так как шутам платили жалованье из королевских сумм, или в различных мемуарах и анекдотах. Мы займемся только описанием тех шутов, которые пользовались некоторой популярностью.

После Филиппа Длинного видно из отчетов, приведенных потом Дю-Френом дю-Канж в одной из его книг, что в 1327 году был при французском дворе шут Ролло или Ролльэ. Но нам также известно, что у Филиппа V Валуа было несколько шутов, одному из которых было поручено известить короля о крушении генуэзских кораблей, состоявших на службе Франции; это было в 1340 году в начале Столетней войны.

Вероятно, также при особе Филиппа Валуа находился и шут Сеньи Иоган, которого Рабле назвал «глупая знаменитость Парижа, прадед Колльэта», и о котором веселый кюре Медона рассказывает такой занимательный анекдот в книге III в главе XXXVI «Пантагрюэля»:

«В Париже перед заведением одного шашлычника присел носильщик и стал есть хлеб, который, вероятно, казался ему очень вкусным c запахом дыма. Шашлычник ничего не говорил; но лишь только носильщик доел хлеб и хотел было уйти, как шашлычник схватил его за шиворот и потребовал непременно, чтобы тот заплатил ему за жаренье. Носильщик стал доказывать, что он не причинил никакого убытка шашлычнику и не тронул его мяса; дым все равно разнесся бы по воздуху и он в первый раз слышит, что в Париже продается дым. Но шашлычник возразил на это, что он вовсе не желает чтобы его дымом пользовался всякий носильщик и если последний не заплатит, то он отнимет у него его крючья. Носильщик поднял свою палку и стал в оборонительную позицию. Произошел сильный спор. Сбежался народ со всех сторон. В толпе был также и шут Сеньи Иоган. Увидя его, шашлычник спросил у носильщика, не желает ли он что бы их рассудил Сеньи Иоган. Носильщик согласился. Когда шут выслушал причину их спора, то обратился к носильщику и попросил его вынуть из кошелька какую-нибудь серебряную монету. Носильщик исполнил его желание; тогда шут положил монету на левое плечо, как будто желая узнать правилен ли ее вес, потом постучал ею по ладони левой руки, чтобы узнать не фальшивая ли она; наконец, приставил ее к правому глазу, что бы хорошенько рассмотреть, отчеканенную на ней, надпись. Толпа молчала и следила за движениями шута к великому отчаянию носильщика, который решительно не мог понять, что из этого выйдет. Затем шут поднял свой жезл, как скипетр, кашлянул раза два или три, постучал монетою о выручку шашлычника и сказал: «Суд постановляет, что носильщик, евший свой хлеб под дымом шашлычника, честно расплатился с ним звуком своих денег, поэтому суд приказываешь им разойтись по своим домам. Такое решение парижского шута показалось настолько справедливым, что все даже сомневались, чтобы и настоящие ареопаги могли бы решить так правильно подобное дело».

Г-н Канель говорит, что первое указание на такое шуточное решение было сделано Жаном Андрэ, юрисконсультом XIV столетия, умершим в 1348 году. Следовательно, Сенье Иоган жил в последние годы царствования Филиппа Валуа и весьма вероятно принадлежал к штату этого

государя. Это не может казаться удивительным, потому что двор Филиппа Валуа был одним из самых блестящих дворов того времени; там собиралось самое высшее дворянство. Фруассар [27] называл двор этого государя «самым рыцарским в мире» Короли Навары, Майорки, Богемии и масса могущественных баронов проводили там время в пиршествах и турнирах. Конечно, для развлечения подобного общества требовалось много шутов.

27

Фруассар – летописец и поэт, родился в Валансьенне в 1333 году и умер около 1410 года; он вступил в духовное звание, но никогда не исполнял своих обязанностей, а проводил время в удовольствиях, при дворах королей и, слушая из их уст рассказы, записывал их для своих сочинений или же в свою очередь развлекал королей и принцев, в часы досуга, читая им свои стихотворения и летописи.

Еще один шут, состоявший на королевской службе, в последние годы царствования Филиппа VI, находился при дофине, впоследствии Иоанне Добром; этот шут назывался Иеган Арсемалль. Иеган оставался при дворе и в следующее царствование и часто получал королевские подарки в виде одежды, костюмов, головных уборов, подбитых горностаевым мехом и проч. Вероятно, в благодарность за такие подарки Иеган сопровождал своего государя в Англию после поражения при Пуатье в 1356. Несчастный государь взял с собою шута, чтобы иметь при себе человека, который развлекал бы его во время его плена и потому он уговорил своего шута ехать вместе с ним в Виндзор. Однако, туманы Англии, казалось, повлияли на веселость шута; оп постоянно болел в это время испытаний, что видно из отчетов расходов на короля Франции, где часто упоминалось о разных лекарствах, купленных у аптекаря-дрогиста [28] в Лондоне, для Иегана-шута.

28

Дрогист (франц. droguiste, от пров. droga, голланд. droog, нижн. – герм. drohe – сухой) – торговец аптекарскими и химическими материалами; москательщик. (Прим. редактора).

Иеган Арсемалль имел товарищем при дворе Миктона или Миттона, которого содержал сам Иеган и платил ему из собственной шкатулки, хотя этот шут и состоял при особе дофина Карла.

Кроме Миттона у дофина Карла, сделавшегося позже королем Карлом V Мудрым, было много других шутов. Если верить его биографу Христине Пизанской, то он очень любил брать к себе шутов и знал в них толк. Но этому государю можно было вполне извинить такое развлечение. Это была одна из самых критических эпох в истории Франции: Этьен Марсель покушался произвести революцию, потом позорный договор в Бретиньи, в силу которого, Англия получила все земли на юге Луары; следовательно, управление Францией представляло столь тяжелое бремя, что тот, кому это было поручено, мог позволить себе некоторые развлечения. Вот что, между прочим, пишет Христина Пизанская: «Карл V, встав с постели и, помолившись, Богу, разговаривал со своими служащими; он был добрый и милостивый государь, так что даже самый последний из его придворных говорил с ним совершенно свободно».

Один из шутов Карла V был похоронен в Сен-Жермен-Оксеруа [29] , его могила послужила образцом для могилы устроенной позднее для Тевенэна де Сен-Лежэ.

По всей вероятности, этот Тевенэн был самым любимым шутом Карла V. После смерти этого шута король приказал сделать ему роскошный памятник в церкви Сен-Морис в Сенлисе: этот памятник описал Соваяль в своей книге «Парижские древности» [30] . Тэвенэн был изображен в костюме шута, в длинной одежде; с капюшоном и в шапочке с кисточкой: в руке у него был жезл и два кошелька, привязанные к поясу. На камне была вырезана следующая надпись: «Здесь лежит Тевенэн де Сен-Лежэ, шут короля, умерший 11 дня июля МСССLХХIV. Молитесь за упокой его души».

29

Парижская церковь Сен-Жермен-л’Осеруа (фр. L''eglise Saint-Germain-l'Auxerrois) – церковь св. Германа (Жермена) Осерского – находится в центре французской столицы, с восточной стороны Лувра, на Луврской площади (pl. du Louvre, 2; метро Louvre-Rivoli). Посвящена Св. Жермену, который в V в. занимал пост епископа Осера. (Прим. редактора).

30

Соваль предполагал написать историю Парижа, но он умер в 1670 г., не успев окончить своего труда.

Рис. 17. Гробница шута Тевенэна

Преемником Тэвенэна был Большой Иоган. Если верить одному любопытному документу, помещенному Алекс. Ассьэ в его книге, озаглавленной «Легенды Шампаньи», Большой Иоган был из Труа. Этот город долгое время имел привилегии поставлять шутов королевскому дому. Еще до сих пор сохранился текст письма, адресованного мэрам и старшинам города Труа. В этом письме король сообщает о смерти своего шута Тевенэна и о том, что ему сооружен памятник. Затем король обращается опять к мэрам, старшинам и гражданам города Труа, чтобы те выслали из своей среды человека, который сумел бы развлекать короля и его гостей. Это письмо помечено 14-м января 1372 года.