Шут
Шрифт:
Мадам Сирень взяла его за локти и довольно бесцеремонно подвинула ближе к окну.
– Ты похудел, дружок.
– Немного, - улыбнулся он.
– Скоро наверстаю, так что шейте как обычно.
Шут был весьма небольшого роста, из тех, про кого говорят 'тонкая кость'. Он часто ловил на себе пренебрежительные взгляды других мужчин и оттого казался себе не особенно привлекательным. Но зато его тело - стройное, ловкое и гибкое - позволяло Шуту оставаться отличным акробатом. К тому же, несмотря на внешнюю субтильность, он был намного сильнее, чем обычно думалось окружающим - летая над перекладиной и разгуливая на руках,
Портниха пристально смотрела на Шута, будто хотела постичь что-то невидимое глазу. Так было всегда, когда он приходил на примерку. По дворцу гуляли слухи, что Госпожа Иголка - колдунья. Вранье наверняка. Но странная она была - не поспоришь. Эта женщина всегда требовала личного присутствия клиента при заказе, даже если знала его мерки наизусть.
Наконец она сделала для себя какие-то выводы и позвала:
– Арна! Будь добра, принеси мне ткань господина Бужо и тот красный отрез, - портниха задумалась на миг, - и еще немного золотого шелка... да... на вставки... там как раз остался нужный кусочек. Впрочем... сама найду.
Она ушла вслед за помощницей, оставив Шута наедине со своим выводком скромных трудолюбивых девиц. Портнихи слаженно работали, не обращая внимания на гостя. Шут заскучал. Его взгляд скользил по комнате... По широким окнам, подоконники которых были заставлены цветами... По рабочим столам рукодельниц, пестрым от лоскутков и катушек с нитками... По деревянным моделям, чьи суставы можно было сгибать как у живого человека... По полкам с готовыми заказами...
Шут вздрогнул, когда в ноги ему ткнулся пушистый широколобый кот. Дымчато-серый, с умными зелеными глазами - он был одним из множества кошек, привечаемых в Чертоге и призванных сокращать поголовье грызунов. Впрочем, этот откормленный баловень портних едва ли гонялся за крысами, которых во дворце всегда водилось в достатке. Шут наклонился и, улыбнувшись коту, ласково почесал его возле уха. Тот заурчал и еще настойчивей принялся ластиться к Шутовым ногам, щедро осыпая свою длинную шерсть на темные штаны гостя.
– Попрошайничаешь, Бархат?
– Шут быстро распрямился, когда мадам Сирень возникла рядом. А портниха подняла кота под брюхо и бесцеремонно выставила на карниз за окно.
– Поди лучше погуляй, бесстыжая морда.
Ткань неизвестного господина Бужо оказалась молочно-бежевой с теплым золотым отливом на свету. Достаточно плотной для осени, немнущейся и крепкой.
Дорогая ткань. С тех пор, как Шут попал во дворец, ему никогда не шили дешевых нарядов.
– Вот... Костюм оттенит твою кожу и подчеркнет цвет волос...
– Госпожа Иголка довольно улыбалась, обернув его куском материи.
– Ну, просто чудо как хорошо! Ты везунчик! Ткань редкая, из Заморья.
Кожа у Шута была светлая, как у большинства жителей королевства. А вот волосы - того небывало редкого оттенка, который в народе называли 'солнечное серебро'. Точно выгоревший к осени ковыль, подсвеченный утренними лучами, они были такие же светлые, непослушные и будто испускали едва уловимое сияние, неизменно привлекая внимание зевак. В Чертоге такими волосами больше никто не мог похвалиться, да и в городе - поди сыщи. Заезжие гости всегда дивились, впервые увидя Шута.
Он с волнением посмотрел на портниху:
– А успеете? До конца лета уж рукой подать, - Шуту очень хотелось появиться на балу Первой Осенней Ночи в новом наряде.
Госпожа Иголка фыркнула:
– Ты бы еще позже пришел!
– но когда Шут трогательно сложил ладошки на груди и сделал свой собачий взгляд красноречивым до комичности, лишь рукой махнула.
– Да не переживай. Успеем.
4
Остаток дня Шут провел в библиотеке.
Он любил это место. Ряды книг, уходящие до самого потолка, цветные витражи, пылинки, парящие в звонкой прохладной тишине. Под высокими сводами любой звук растворялся подобно капле, упавшей в бескрайнее озеро: шелест страниц, шаги редких посетителей, мерный стук маятника в старых часах... Мудрость, накопленная стенами библиотеки, казалась Шуту терпким вином, с годами приобретшим особый изысканный вкус... Обитатели дворца не особенно чтили ее своим вниманием, и это было хорошо. Каждый раз, закрывая за собой дверь в этот чертог знаний, Шут чувствовал, что оставляет за порогом все дрязги, интриги, сальные шутки, жеманные улыбки, всю эту ложь и суету. Он с ногами забирался в большое кресло у высокого стрельчатого окна, откуда была видна входная дверь, и мог сидеть в нем часами, листая пожелтевшие страницы бесценных фолиантов.
Там его и застала королева. Вошла неожиданно, без стука, ведь это была не личная Шутова комната.
– Прохлаждаешься, Пат, - будто ледяные осколки звонко ударились о хрустальное дно тишины.
Патриком его назвали, чтобы звать хоть как-нибудь. Настоящего своего имени Шут никому не сообщал, а прозвище его никто не воспринял всерьез, ибо в Солнечном Чертоге оно обернулось настоящей должностью.
– Ошибаетесь Ваше Величество. Готовлюсь к празднику, - он улыбнулся ей тепло и искренне. Но выражение лица королевы оставалось непроницаемым. Что-то было не так с ней, однако Шут не мог понять что именно. Ему показалось, Элея бледна, но он не взялся бы сказать наверняка. Возможно, виной тому была лишь игра света, искаженного синими стеклами витража.
– Мне известно, какая это подготовка! Отвлекаешь портних от важных заказов. Знаешь ли ты, что весь курятник мадам Сирень сегодня занимается только твоим нарядом?
– Я польщен!
– Шут радостно сверкнул глазами.
Вместо ответа королева поджала губы и неожиданно выхватила из рук у него книгу, что Шут держал, когда она вошла.
– 'Острословия Марта Коротышки'...
– Элея открыла страницу наугад, и глаза ее скользнули по строкам. Шут довольно глядел, как на губах у королевы заиграла улыбка, а на щеках - румянец. Наконец она расхохоталась и бросила 'Острословия...' обратно.
– Патрик, эти шутки ужасны... Если их услышит леди Бусс, ее хватит удар.
Он осторожно отложил в строну удачно пойманную книгу. Это был один из немногих экземпляров, иллюстрированных в технике живых чернил.
– О, не волнуйтесь, Ваша Светлость. Она их не услышит. Подобные шутки предназначены для других ушей. Да и не думаете же вы, что я украду чужие слова? Это всего лишь один из моих источников вдохновения!
– он лукаво посмотрел на нее, склонив голову набок. На самом деле Шуту вполне хватало собственных мыслей и остроумия, ни в каких дополнительных источниках он не нуждался. Просто уже привык выставлять себя большим дураком, нежели был на самом деле.