Шут
Шрифт:
Городок уже просыпался, люди принимались за обычные дела. Возчик впрягал в тележку мула. Из дома пекаря доносился запах свежего хлеба.
Мой путь лежал к холму за местечком.
После того как Софи умерла у меня на руках, мне часто снилось одно и то же. Как я привожу ее домой. Мысль о том, что душа ее страдает, что она так и не получила последнего благословения, не давала покоя. Теперь я наконец мог завершить печальный ритуал. Пусть покоится с миром там, где прожила всю свою недолгую жизнь.
Перейдя речушку вброд, я начал подниматься по крутому склону. Утро уже наступило,
Подойдя к раскидистому вязу, рядом с которым была могила моего сына, я опустился на колени. Положил на землю кожаный мешочек. Взял лопату и начал копать. Слезы застилали глаза, и в груди как будто грохотал большой, тяжелый барабан.
– Вот ты и вернулась домой, Софи, – прошептал я. – Теперь вы вместе, ты и Филипп.
Я развязал мешочек и вынул деревянный ящичек с буквой "К". Высыпал легкий, похожий на пыль, прах в только что вырытую ямку и засыпал землей. Постояв немного над могилой, я повернулся и посмотрел на просыпающийся городок.
Вот ты и дома, Софи. Да упокоится душа твоя.
Глава 89
Стефен Борейский восседал на стуле с высокой резной спинкой. Выстроившиеся в очередь просители, почтительно склонившись, ждали, пока герцог удостоит их своим вниманием. Бейлиф стоял слева от господина и сообщал ему о последнем решении, касающемся повышения налогов. Сенешаль уже приготовился доложить об общем состоянии дел. Однако мысли герцога были далеко.
Его не оставляло ощущение незавершенности начатого. С первого дня возвращения рутинные проблемы, которые прежде значили для него так много, стали казаться мелкими, никчемными. К нему обращались по самым разным вопросам, требовавшим зачастую незамедлительного решения, а он никак не мог на них сосредоточиться. Мозг его словно превратился в заполненную мраком яму, на самом дне которой блестело одно-единственное пятнышко света.
Сокровище. Реликвия.
Оно дразнило и манило. Мерещилось наяву и являлось в снах. Священная реликвия, чудесным образом пережившая все беды и катастрофы, веками хранившаяся в разных местах Святой земли. Он желал ее так сильно, с такой страстью, с какой никогда не желал ни одной женщины. То, что однажды прикоснулось к Нему. Не раз и не два он просыпался от того, что его руки во сне уже сжимали заветный трофей. Он просыпался, мокрый от пота, с пересохшими губами и отчаянием в душе.
Будь оно у него, Боре вошел бы в число самых могущественных герцогств Европы. Какой собор он построил бы для хранения бесценной реликвии и во славу ее! Что проку в жалких костях его собственного святого покровителя, которые лежали в усыпальнице! Мощи – ничто по сравнению с этим. Паломники со всего света потянулись бы в Боре. Ни один священник не стоял бы так же высоко, как он. Никто не был бы ближе к Господу.
И Стефен знал, кто владеет бесценным призом.
В душе его собиралась буря. Кто-то из стоящих рядом бубнил
– Убирайтесь! – крикнул Стефен, поднимаясь со стула. Бейлиф и сенешаль удивленно посмотрели на него. – Вон! Ступайте прочь! Оставьте меня! Что мне до ваших новых налогов, до еще одного стада овец. Вы смотрите в землю – я же мечтаю о вечной жизни!
Он махнул рукой, сметая со стола поднос с кубками и чашами, которые со звоном разлетелись по полу. Все пришло в движение, люди бросились врассыпную, как будто сам замок вдруг задрожал, грозя обрушиться.
Остался только шут Норберт – он вцепился в ножку стола и дергался как припадочный.
– Хватит, Норберт. Не старайся. Мне не до шуток. Иди.
– Я бы ушел, – пролепетал посиневшими дрожащими губами шут, – да только ваш стул стоит на моей руке.
Поняв, в чем дело, герцог усмехнулся, а старик, высвободив распухшую руку, выкатился за дверь.
Один из слуг робко приблизился, чтобы навести порядок и собрать посуду, но Стефен досадливо отмахнулся. Взгляд его остановился на тонкой струйке вина, медленно ползущей к чьему-то сапогу.
Кто же посмел его ослушаться? Кто, набравшись наглости или потеряв рассудок, посмел приблизиться к нему?
Он поднял голову – Морган. Предводитель тафуров. Черный Крест.
– Зачем ты пришел? Рассказать о еще одной сожженной деревушке? О том, что поиски снова не увенчались успехом?
– Нет, мой господин. Я пришел, чтобы порадовать вас доброй вестью. Я знаю, где сокровище.
– Где? – Герцог подался вперед.
– Ваша кузина, госпожа Эмили, указала путь к нему. – Черный Крест криво усмехнулся.
– Эмили? – Стефен пожал плечами. – Какое отношение она имеет к реликвии? К тому же моя кузина сейчас в Тулоне.
– Она не в Тулоне. – Черный Крест сделал шаг вперед и, склонившись к уху герцога, прошептал: – Она в одном Богом забытом местечке в герцогстве Трейль. Вилль-дю-Пер.
– Вилль-дю-Пер? Знакомое название. Но разве ты уже не побывал там?
– Да, – кивнул Морган. – Ваша кузина сейчас там с известным нам трактирщиком. Там же и то, что мы ищем.
Глава 90
К моему великому удивлению и радости, Эмили не ушла сразу, а задержалась на несколько дней. Нечего и говорить, что я был на седьмом небе от счастья.
Я показал ей нашу линию обороны: опоясывающий город частокол из острых кольев, способный если не отразить, то по крайней мере задержать внезапное нападение; спрятанные на деревьях мешки с камнями и гравием; оборудованные в ветвях и кустах стрелковые гнезда, откуда на атакующих обрушился бы град камней и стрел. Она видела, с какой страстью убеждаю я друзей и соседей в необходимости сопротивления. И от всей души одобрила мой план.
Когда выпадала свободная минутка, я показывал ей лучшие места: лесной пруд с лилиями, где любил купаться; скрытый между холмами луг, где рос дикий подсолнечник. Эмили помогала мне по хозяйству, топила камин, поднимала вместе со мной бревна. На одном из опорных столбов я вырезал ее инициалы: Э.К.