Шварцкау
Шрифт:
— Все слышал?
— А нельзя было?
— Не паясничай. Позвони в штаб этого полка и скажи, что мы эту историю с диверсантом забираем для расследования и что комбат ихний не совсем виноват. Понял?
— Не виноват? — уточнил Говард.
— Нет, так говорить нельзя, мы же не военно-полевой суд и не войсковая комиссия. Как бы не виноват, понимаешь?
— Чтобы они его не сожрали…
— Да, чтобы они его не сожрали. Иди работай, а ко мне позови нашего глубокоуважаемого капитана Кербита.
— Я ему скажу через дверь, потому что он сейчас в сортире.
— Ни
— Бегу…
Дверь закрылась, майор откинулся на спинку кресла и снова набросил салфетку на лицо.
Пока сержант передаст вызов капитану, который в сортире, пока тот оттуда выберется и придет в кабинет начальника, пройдет минуты полторы, а это в руках настоящего разведчика целое состояние, потому что полторы минуты — это шестьдесят плюс… тридцать секунд. А всего — девяносто. За девяносто секунд можно почувствовать расслабление, тепло во всем теле… уснуть… увидеть сны…
— Разрешите, сэр?
— М-да, разрешаю, — произнес Танжер, сбрасывая салфетку и возвращаясь к реальности.
Спустив ноги на пол, он стал неспешно обуваться, вспоминая минувшие сновидения. Кажется, это был райский островок с зелеными пальмами, белоснежным песком и голубой водой. А еще там были прекрасные туземки, штук двадцать.
«Интересно, как они там одни выживали?» — подумал Танжер, завязывая последний шнурок.
— Ты вот что, Петер… — начал было Танжер, но, распрямившись, увидел в руках капитана пластиковую папку.
— Все уже при мне, босс, — сказал тот и, не дожидаясь разрешения, опустился на стул.
— Он тебе, что, через дверь сообщил, о чем я подумал? — поинтересовался Танжер, еще не зная, что в папке, но догадываясь.
— Он — это Говард?
— Конечно, кто же еще? Это ведь он у нас то ли вражеский шпион, то ли посланец далекой инопланетной цивилизации.
— Я бы предпочел, чтобы вражеский шпион…
— Я тоже, но давай к делу.
— Весь внимание, босс.
— Это отчеты по операции «Машинерия»?
— Да, по неудавшемуся штурму.
— Давай все акты по поврежденным машинам. Меня интересует эти нестандартные пробоины.
— Разумеется, нестандартные, иначе бы этот материал к нам не попал, — сказал Кербит, выкладывая из папки листы с актами осмотров поверженной техники.
— Итак, — майор взял пару актов и стал их просматривать. — Поражение лопастей вентилятора… поражение лопастей вентилятора. Тут — повреждение гнезда ходовой пары и снова — поражение лопастей вентилятора.
— А у меня вот — повреждение тяги манипулятора главного орудия. Два случая, и в обоих тяга перебита, — сообщил Кербит.
— И тоже двадцать три миллиметра?
— Тоже. Везде приведены замеры, спектральный анализ частиц бронебойного сердечника и даже фотографии.
Кербит стал раскладывать на столе фото, но Танжер не уделял им особого внимания, лишь мельком проглядывая и отбрасывая в сторону.
— Там где-то были еще показания, — напомнил он.
— Вот они. Это показания Хельмута Райцеля, пилота «гасса», а вот более полный отчет лейтенанта Гардзинского, он пилотировал «чино».
Танжер стал читать. Оба пилота сходились в главном — они заметили огневую точку противника в тылу своих боевых порядков и попытались ее подавить, обстреливая из вспомогательного вооружения. Однако всерьез заняться этой позицией у них не было возможности, поскольку в этот момент обе стороны завязли в плотном бою на средних и ближних дистанциях.
Отбросив эти отчеты, Танжер посмотрел в окно, потом оперся о стол и посмотрел на Кербита в упор.
— Что? — подобрался тот.
— Петер, почему мы сразу не взялись за этот случай?
— Потому, что тут данных — кот наплакал. Потому, что мы тогда откатились далеко назад и было много работы по обеспечению скрытых перевозок, ночного патрулирования, перехвата диверсантов… Ты что, хочешь, чтобы я поднял всю текучку за последние месяцы и объяснил, почему мы не взялись?
— Нет, — покачал головой Танжер и, откинувшись на спинку кресла, вздохнул. — Сам не знаю, чего я хочу, но в прошлый раз мы должны были покопаться основательнее.
— Джеф, дорогой, тардионов после той драки тоже отправили в тылы да по госпиталям раскидали. И очень может быть, что тот стрелок не уцелел вовсе, а теперь мы имеем дело с совершенно другим человеком. И Говард уверен в этом.
— А почему с человеком, а не с роботом?
— Ну… — Кербит пожал плечами. — Чутье мне подсказывает, что это не лаунчер какой-нибудь. Одно дело — пускать роботы-автоматы в рейды с заданием вроде «уничтожь всех, кого встретишь» и совсем другое — организовать согласованную операцию, где одни совершают диверсию, а другие, воспользовавшись ее плодами, атакуют в лоб, как в случае с этим фортом.
— Слушай, ты больше меня знаешь, тебе, что, Говард все это выложил? — удивился Танжер.
— Он меня с минуту этим дайджестом угощал, пока я из сортира не выбрался, — признался Кербит.
— Та-а-ак. Значит, он этого майора до меня выдоил…
— Конечно, выдоил. Говард кого хочешь выдоит.
8
После актов о повреждениях пришел черед просматривать заключения экспертов, которых набралась целая дюжина. Были тут и откровения механиков из ремонтных бригад, и тактиков из оперативного отдела штаба дивизии, были ровные повествования экспертов из военного института и эмоциональные выступления двух командиров рот.
Чтобы лучше разобраться в ситуации, Танжер приказал Говарду вернуться «из ссылки» в серверной, передоверив прием донесений автоматической системе.
На каждый из отчетов Танжер, Кербит и Говард составляли по краткой записке в один абзац и передавали отчет по кругу, чтобы свое мнение о нем составил следующий член группы. Это была уже отработанная методика мозгового штурма, она помогала прийти к правильным выводам по кратчайшему пути.
Через час с небольшим работа была закончена, и перед майором оказался ворох перепачканных карандашным грифелем бумажек, а чуть дальше на столе — стопка вкладышей из фруктовых ирисок «Цоца», который Говард любил жевать в минуты активной умственной работы.