Схватка с дьяволом
Шрифт:
Ким снова попытался улыбнуться.
— Простите меня, капитан Фолкэйн. У нас нет желания мешать вашей религиозной практике. Пожалуйста, оставайтесь, сколько хотите. Если пожелаете вернуться в компанию, вы можете воспользоваться вон той панелью связи, и кто-нибудь, из нас придет, чтобы проводить вас в другую комнату.
Ким поклонился.
— Желаю вам приятно провести время!
«Врет! — подумал Фолкэйн, глядя в спину Кима. — Поскольку вред уже нанесен, он повернул мои слова против меня же — он хочет задержать меня здесь лишний час. Но что же за всем этим кроется?»
Фолкэйн зажег трубку и прошелся пару раз по комнате затем слепо посмотрел в иллюминатор, шлепнулся в кресло и снова вскочил на ноги. Не питает ли он пустое, автоматическое
Мысль, что информация, даваемая компьютерами «Оракула», не остается в тайне, была ему не в новинку. Партнеры легко могли установить средства для прослушивания и записи бесед. Они могли проинструктировать машину, чтобы та направляла свои рекомендации в желательную сторону. И, — о космос! — как только вера в них установилась, как только хозяева Лиги стали пользоваться их услугами в полную силу, какого шпиона они получили! Какого саботажника!
Тем не менее факт оставался фактом: ни один из этих осторожных, коварных предпринимателей не обнаружил ничего компрометирующего «Оракул» в тайном соглашении с кем-либо из конкурентов или в поисках проникнуть в поле их деятельности, делая капиталовложения на основе предварительной осведомленности.
«Могло ли случиться так, что они решили изменить свою политику? Моя планета могла соблазнить самых достойных. Нет, оставь, не здесь кроется правда. Шесть личностей столь прямолинейных, как эти, так просто не переключатся с информационного бизнеса на пиратство».
Фолкэйн посмотрел на часы. Прошло тридцать минут. Этого было вполне достаточно для его цели. Тем более, что ему, вероятнее всего, все равно не поверили. Он подошел к панели связи, щелкнул тумблером и сказал:
— Я готов.
Он едва успел повернуться, как в дверях появилась Tea Белданиель.
— Так быстро! — воскликнул он.
— Я случайно оказалась рядом.
«Или ты ждала все это время у дверей?» — мелькнуло у него в голове.
Tea остановилась у иллюминатора. Ее походка была более грациозной, а улыбка более теплой, чем прежде. Но неловкость сохранялась. Она застыла в напряженной позе и на расстоянии от Фолкэйна, будто одновременно завлекала его каким-то странным образом. Быть может, это было вызовом, а быть может, она была всего лишь хорошо сложенным животным?
Фолкэйн погасил трубку.
— Надеюсь, я никого не обидел, — сказал он.
— Никоим образом. Вид вдохновляет вас, не так ли?
Она протянула руку к регулятору, свет потускнел, сверхъестественный лунный пейзаж предстал их взорам.
«Никакого давления на меня сейчас нет, — подумал Фолкэйн. — Напротив, чем дольше я тяну время с докладом Старому Нику, тем довольнее они будут. Ладно, пока никаких возражений с моей стороны. Это становится очень интересным, я прямо-таки переполнен любопытством. Но не следует забывать об осторожности».
— Это великолепно! — прошептала она.
Он смотрел на женщину. Свет Земли выделял из полумрака ее профиль, звезды мерцали в ее глазах. Она жадно смотрела на их снежные мириады.
Фолкэйн вдруг сказал, захваченный внезапным состраданием, которое удивило его самого:
— Вы чувствуете себя дома, когда находитесь в космосе, не так ли?
— Я не уверена. — Она все еще смотрела на небо. — Но не здесь, должна признаться, только не здесь. Простите нас, если мы плохие компаньоны. Это, я полагаю, от неуверенности и невежества. Мы живем обособленно и работаем — только с данными — абстрактными символами, потому что больше ни на что не годимся.
Фолкэйн не понимал, почему она должна раскрывать себя именно ему. Но к обеду подавали вино, книга по этикету, должно быть, сообщила им, что это необходимо, и вино могло подействовать на ее неопытную голову.
— Я бы сказал, что у вас получилось все прекрасно, учитывая, что вы были полными профанами в этом деле, — сказал он Tea. — Вам чуждо все человеческое, не так ли?
— Да! — вздохнула она. — Я скажу вам правду. Мы решили не раскрывать сразу наше происхождение, так как не могли предсказать, какова будет ваша реакция. Позднее, когда мы получше познакомились с вашей культурой, у нас не было повода раскрыться перед вами. Люди перестали спрашивать, а мы уже привыкли к положению отшельников. Кроме того, мы никогда не хотели личной известности, так же как не хотим этого сейчас.
Она взглянула на Фолкэйна. В этом голубом земном свете сухая деловая женщина средних лет вновь стала юной, умоляющей о снисхождении девушкой.
— Вы никому не расскажете об этом, не так ли?
— Клянусь честью, — воскликнул Фолкэйн, — но что вы имеете в виду?
— История на самом деле простая, — послышался ее приглушенный голос. — С одной из колонизированных планет отправился в поисках своего собственного мира корабль. В целом все казалось крайне бессмысленным. Почему разумные существа должны ссориться из-за политических разногласий? Семьи продали все, что они имели, сложили деньги, купили и оснастили большой, самый совершенный корабль с новейшим автоматическим оборудованием. И улетели.
— В полную неизвестность? — недоверчиво спросил Фолкэйн. — Без предварительной разведывательной экспедиции?
— В Галактике много планет, на которых может жить человек. Они были уверены, что найдут такую и при этом решили ни единым намеком не дать своим противникам узнать относительно намерений.
— Но они ведь должны были предусмотреть, каким коварным может оказаться новый мир, — фокусы биохимии, заболевания, погода, миллион любых непредсказуемых катаклизмов, половина из которых смертельна, особенно если вы не начеку.
— Я уже сказала, что это было большое, полностью оборудованное, хорошо оснащенное межзвездное судно, — возразила Tea Белданиель. — Они решили ждать на орбите, пока не будут готовы тесты. Это оказалось удачной идеей. Видите ли, по дороге во время пути испортились радиационные экраны. Кроме детского помещения, где находились младенцы и имелся дополнительный генератор, каждая часть корабля получила фатальную дозу. Людей можно было спасти в госпитале, но корабль не мог своевременно достичь ни одной обжитой планеты, тем более, что одновременно были повреждены и автоматические системы. Стимулирующие процедуры помогали им достаточно долго, они успели починить экраны и запрограммировать некоторых роботов, а затем все взрослые умерли. Машины заботились о нас, детях, в равнодушной механической манере. Тем, кто выжил, они дали образование, в основном техническую информацию. Тем не менее мы не слишком возражали против этого. На корабле было так скучно, что мы были готовы на любое развлечение. У нас не было ничего, кроме друг друга. Нам было от двенадцати до семнадцати лет. Когда нас обнаружили, компьютер продолжал вести судно на большой скорости в надежде, что в конце концов оно пройдет в чьем-либо диапазоне обнаружения. Нашли нас негуманоиды, но они были добры и сделали для нас все, что смогли. Но, конечно, было слишком поздно для формирования нормальных личностей. Мы оставались на планете наших спасителей еще несколько лет. Не имеет значения где, — добавила она быстро. — Они знают о Лиге, у них были случайные короткие встречи, но их лидеры не хотят, чтобы их древняя цивилизация была развращена вашим людским капитализмом. Они живут своей жизнью и избегают привлекать к себе внимание. Но физическое окружение оказалось для нас неподходящим. Кроме того, мы все больше и больше убеждались в том, что должны попытаться присоединиться к своей расе. Изучение нашего корабля позволило нашим хозяевам немного продвинуться в определенных областях технологии. В качестве справедливого возмещения — у них непререкаемый моральный кодекс — они помогли на старте сначала с ценным грузом металла, а потом с компьютерным оборудованием. К тому же они были рады иметь обладающих влиянием в Лиге друзей: рано или поздно более тесный контакт был неизбежен. Вот такая история стоит за «Оракулом Инк.», — закончила Tea Белданиель.