Схватка
Шрифт:
За спиной Аджи трибуны заполнены до упора. Простых много, очень много. В основном, это люди представительные, пожилые, как, собственно, и Умеренные с Великими. Аристократическая соль нации, так сказать. Более молодые и горячие — на площадях у Варлойна. Ждут развязки.
Сегмент справа. Там Великие. Малая нижняя трибуна расписана зелеными бантами. Мои… союзники? Но скудны ряды Великих. И нет принцев у них. Видимо, не хватило. А возможно, после разгрома Великих Простыми, и убийства Дремлина Крау, загадочный кандидат, на которого делали ставку, банальным
Умеренные, Простые и Великие — это социально-экономические дворянские группы, блюдущие свои эгоистичные интересы. Примерно как Печальники, Палачи и Страдальцы — разницы по сути никакой. Разве что первые действуют наверху, вторые — внизу социальной пирамиды.
Ба, а вот и знакомцы: мои младшие секретари на верхних трибунах — я узнал двоих среди Великих и еще одного среди Простых.
— …и полная отмена земельной цензивы с тем, дабы любые земли крестьянские переданы были под руку надлежащего патрона из благородного сословия, каковой патрон и будет распределять крестьянам земли в том соответствии, в каком соблаговолит.
Полное закабаление крестьянства, это то, что я слышал еще в первые дни в Санкструме. Допускать такое, разумеется, не следует. Однако сильны Простые, они уже распоряжаются в Коронном совете практически как у себя дома, диктуют условия, указы составляют!
Подле Хэфилфрая сидел Одди Кронкер. Этот смотрел на меня, содрогаясь от слепой ненависти. А кто вон тот седой, коротко стриженный человек рядом с Кронкером, еще не старый, лет шестидесяти, с тонкой шеей и глазами вечно голодного грифа?
Я спросил у капитана наемников и услышал в ответ:
— Дио Ристобал, канцлер.
Вот ты каков, мой заместитель, ни разу не показавшийся мне на глаза… За спиной Ристобала виднелась серебристо-селедочная борода мага Ревинзера. Любитель дешевых фокусов зыркал на меня, нервно мял пальцы, ждал, очевидно, всяческих подвохов, а может, готовил заклятие для моей милости. Подле Ревинзера — человек с замкнутым серым лицом, холодный, отстраненный, похожий на куклу, только блеск глаз обличает в нем живого.
— Шендарр Брок, военный администратор.
Почему я не удивлен, что военный администратор — на стороне самой могучей фракции?
Секретарь Аджи все нудел, игнорируя мое присутствие. Я же воспользовался этой лакуной, чтобы оглядеть балконы. Тут же на крайнем справа заметил блеск золотых ногтей — Анира Най взирала на действо, подчеркнуто не примыкая ни к какой партии. Рядом с нею, у края балкона, восседал — все в той же шапке из дорогого красного соболя — бургомистр Таленк, еще один властитель Санкструма. Иронический его прищур, направленный на меня, никуда не делся. На следующем балконе — гора мяса с выпученными глазами, обмотанная поверх мехов золотыми цепями — это Баккарал Бай, дюк всех дюков. И как ему не жарко в своей шубейке? Охрана из дюжих битюгов обсела — а ну, как похитят четверть тонны дурного мяса какие-нибудь разбойники?
Еще балкон… Там красные и синие сутаны, и среди них сутана, украшенная золочением так густо, что слепит глаза. Ее обладатель — человек лет пятидесяти пяти, сухенький, тощенький, очень внимательный.
— Кардинал Омеди Бейдар.
Угу, и прочие высокие чины церкви Ашара, которая так же держит — держала? — государственный долг Санкструма. А если вспомнить, что управление церковью Ашара сидит в Адоре… то и долги перед церковью Ашара — на самом деле долги перед Адорой, такая вот закавыка.
Еще балкон. Там впереди два человека — один худой, очевидно, высокий, другой плотнее, приземистей, шире в плечах, оба средних лет, одеты не слишком вызывающе, сидят, сложив руки на коленях, похожи на раскрашенные статуи.
— Послы Сакран и Армад.
Адора и Рендор. Сакран— это Адора, Армад — Рендор. Адора и Рендор, два самых могучих государства этого мира сейчас взирают на меня глазами своих посланников. За ними полдесятка других послов, но это — от мелких стран, а мелкие страны не котируются и не являются серьезными политическими игроками.
Еще балкон. Ба, на нем степняки в серебряных личинах, и главный — горбоносый Мескатор — без личины, но в эполетах. Взгляд у него как у рыси, что, выцеливая жертву, готовится совершить прыжок. Выцеливает он господина архканцлера, недоволен, ох как недоволен, что господин архканцлер совершил этой ночью с Атли Акмарилл Сандер.
Еще два балкона, там народу плотно набито. Кое-где золотые цепи, какие-то нагрудные медальоны, да и перстни на руках поблескивают.
— Городское купечество.
Собрались все участники драмы. Момент истины…
— А тако же рассмотреть должны вопрос об обязательно учреждении пыточных школ в каждом крупном и малом городе, дабы держать простых людей и крестьян окрестных в полнейшем повиновении через вечный страх…
Вот что вы хотите. Закабалить крестьян и держать все население в вечном страхе, устроив террор… Так всегда делают, когда экономические дела хуже некуда и власть шатается.
Зашумели, заволновались балконы с купцами.
— Привилегии аристократов! — выкрикнули оттуда. Хотели, видимо, прибавить что-то вроде «Долой!», но не решились. Слишком сильны были Простые. Сильны и опасны.
Аристократы давят честную буржуазию… Ну, это знакомо по земным реалиям. Это мы поправим тоже, и освободим купцов от экономических пут дворянства. Так или иначе, переход к капитализму неизбежен, и лучше, чтобы он происходил сравнительно гладко, без резких перегибов. Власти аристократов необходимо положить конец, иначе прогресса в экономике мне не видать… Но переход такой возможен, когда у правителя есть серьезная власть и сильная, независимая от дворянства армия…
— И бранные слова запретить повсеместно среди простецов, ибо известно — что дурной нрав и бедность и всяческий разврат проистекают от брани, что оскверняет уста и крестьян, и горожан, и купцов, и лишь аристократы бранью уста свои не загрязняют…