Шведская сказка
Шрифт:
– Кто обнаружил их?
– Я, ваше превосходительство! – майор склонил голову.
– Как вам это удалось?
– Я прекрасно знаю все местность вокруг Нейшлота.
– Отлично майор! Вы достойны награды, и она, я думаю, вас не минует. Мы только начали кампанию. – Расцвел Гастфер. – Что скажете, господа? Вот она военная удача! Не правда ли?
– Да… - покачал головой Стединк, - хоть до зимы не будем нуждаться в провианте.
– Нейшлот падет раньше! – Гастфер был категоричен. – Недостаток артиллерии у нас, мы компенсируем блокадой крепости. Русские вымрут от голода или… или капитулируют.
– Я не настроен так оптимистично, как вы, барон. – продолжил Стединк. – Я полагаю, что у русских и без этого обоза достаточное количество провианта в крепости, а мощь их артиллерии не идет ни в какое сравнение с нашей. Я думаю, что все сегодня в этом убедились. Возможны несколько вариантов взятия крепости. Первое, это подкуп. Но комендант крепости, которого мне повидать не удалось, в отличие от Егерхурна, - полковник кивнул в сторону майора, - мне кажется весьма преклонных лет, не обременен семьей и любовницами, а потому ни в чем не нуждается. Значит, деньги отпадают. Второй вариант - внезапный штурм. Пожалуй, это самый верный способ разрубить узел Нейшлота. Но здесь нужна помощь от короля – мощными орудиями и людьми. При штурме неизбежны большие потери, а наше превосходство над противником для этого минимальное. И в-третьих, господа, здесь вы правы, это блокада на истощение. Но, учитывая мощь русской артиллерии, кто из двух противников более истощиться? На каждый наш выстрел они смогут отвечать десятью своими.
В палатку заглянул дежурный адъютант:
– Письмо от его королевского величества полковнику Стединку!
Гастфер недовольно поморщился. Стединк принял пакет, при всех распечатал, и быстро пробежав глазами текст, начал зачитывать вслух отдельные выдержки:
– Шлю вам добрую артиллерию и офицеров, так что вопрос взятия Нейшлота всего лишь в нескольких днях… я изучил карту, и посмотрите-ка, что хочу вам предложить. Я говорю «предложить», так как с расстояния, что отделяет нас друг от друга, опасно приказывать. Любые мелочи и непредвиденные обстоятельства могут опрокинуть самый лучший план, и тогда, отданные приказы могут стать помехами, способными привести к роковым последствиям…Теперь вы находитесь неподалеку от Кексгольма, ( - По-моему, король плохо изучил карту, иначе он не стал бы так опрометчиво разбрасываться географическими названиями. – Мелькнула мысль.) и имеете достаточное количество артиллерии, чтоб обхватить весь это край и нанести с севера мощный удар русским с выходом к Петербургу. В то время, как остальная армия совершит увеселительную прогулку вдоль моря, взяв несколько других русских крепостей. Остаюсь благосклонный к вам, Густав. – Стединк замолчал.
Не смотря на то, что письмо было адресовано не ему, Гастфер переборол в себе обиду, и нарочито громко произнес:
– Ну, вот видите, господа. Король помнит о нас, и скоро осада Нейшлота забудется, как досадное недоразумение.
– Позвольте, господин бригадир, мне откланяться и еще раз самолично убедиться, что можно сделать для ускорения взятия Нейшлота? – Стединк одел шляпу и, получив утвердительный кивок Гастфера, покинул палатку. Майор Егерхурн последовал за ним. Оставшиеся вдвоем Брунов и Гастфер переглянулись. Бригадир брезгливо поджал губы:
– Король уже отдает свои приказы о продвижении моей бригады, как будто не я, а Стединк ее командир.
Брунов поддакнул:
– Стединк считает, что здесь воевать можно так, как они привыкли там, во Франции, где он имел в достатке все необходимое для снаряжения армии. Посмотрим, как наш король оправдает его надежды.
Веселов теперь состоял при Курте Стединке. Он отдавал должное этому неугомонному полковнику, которому до всего было дело. Стединк носился, как угорелый по всему шведско-финскому лагерю. Его дельные приказания Веселов переводил на финский, и мало помалу, но положение стало исправляться. Солдаты оправились от первого шока, вызванного мощным ответом русской артиллерии, внимательно выслушивали приказы Стединка и неторопливо, но точно исполняли их. Офицеры, напротив, с явным безразличием относились к суете полковника и посматривали, если не с осуждением, то без всякого интереса. За исключением, пожалуй, майора Егерхурна. Остальные, выслушав какое-либо распоряжение полковника, исполнять не торопились, а собирались в кучку и что-то обсуждали между собой, поглядывая в сторону Стединка. Лишь повторное требование побуждало их к действиям. Не раз и не два Веселов замечал, как тот или иной офицер, получив приказ от полковника, отправлялся сперва к бригадиру Гастферу или полковнику Брунову за подтверждением надобности в исполнении, а затем уже поступали в зависимости от новых инструкций.
– Выслуживался во Франции перед Людовиком, теперь выслуживается перед нашим Густавом! – Веселов частенько слышал откровенные высказывания.
– Ах, Вессари, - говорил Петру Стединк, - нам не хватает таких унтер-офицеров, как ты. Не хватает таких офицеров, как майор Егерхурн или я сам. Если б король догадался призвать в армию вышедших на пенсию из-за вознаграждения и поставить их заново в строй.
Стединк приказал укрепить артиллерийскую позицию. Изготовили настоящий бруствер из мешков с песком, защищающий прислугу орудий от осколков. По его приказу собрали несколько больших лодок, и попытались, было на них пересечь озеро. Но русские не дремали и несколькими выстрелами отогнали эту импровизированную флотилию прочь.
Наконец, прибыла обещанная королем артиллерия… Тут Стединка постигло новое разочарование. Все, чем Густав мог помочь своему любимцу, представляло из себя две шестифунтовые осадные пушки и две малые гаубицы. Причем, с последними, прибыло столь малое количество зарядов, что их с трудом хватило на один день стрельбы.
– Ах, Густав, Густав! – в отчаяние воскликнул Стединк, не стесняясь ни присутствия Веселова, ни вездесущего майора Егерхурна, что неотступно следовал также за ним. – Вы мне писали о любых мелочах, которые могут помешать исполнению самых умных планов, дай-то Бог, чтоб вашему величеству не помешали в осуществлении всех ваших замыслов именно мелочи.
Полковник исхудал и осунулся от нестерпимой жары и скудной пищи. Но мужества и энергии в нем не убавилось. Веселов иногда даже с восхищением смотрел на этого несгибаемого офицера, хоть и относящегося к стану противников России.
Ох и обрадовался Алексей Иванович, когда внучка внезапно к нему пожаловала. Засуетился, обнял неловко, помнил то, ее совсем маленькой, а тут девица-краса приехала. Растерялся – как вести-то себя? Барышня прямо! В макушку поцеловал, а она и расплакалась. Сбиваясь, то на немецком, то на русском, рассказывала, что за беда приключилось.
– Господи! – крестился старик. А как услышал про смерть Марии, заплакал вместе с внучкой. Так и стояли, обнявшись во дворе, слезами заливались. Потом опомнился Алексей Иванович, в избу повел, усадил под образами. Успокоились немного. Ольга еще всхлипывала, да и Веселовский слезу иногда смахивал. Помолчали.
– А Петька-то наш как? – вдруг вспомнил Алексей Иванович.
– А это он и спас меня! А вот матушку не успел… - опять залилась слезами Ольга.
– Господи! Да что ж за судьба у нашей семьи такая! И за что нам все это, Господи! – крестился старик на иконы. – Сколько нужно жертв-то еще, Тебе? Дай, хоть немного счастья-то мирного, простого, людского. Поплачь, поплачь, внучка, легче станет. – гладил вздрагивающие девичьи плечи.
Долго сидели они еще в тот вечер. Горевали вместе. А вот за них с Петром, порадовался Алексей Иванович. Все рассказала ему Ольга. Без утайки.
– Ну и благословляю вас, мои милые. Господи! – опять к иконам обратился, - Дай Ты им хотя бы счастья!
Стала жить-поживать Ольга теперь у деда. По хозяйству хлопотала, а вечерами он ей все рассказывал про жизнь свою длинную. Про жену первую, про степи оренбургские…
– Где это? – изумлялась Ольга. – На краю света?
– До края-то еще далековато будет, внучка. Почитай, лишь средина России. – усмехался отставной полковник.