Сибирская одиссея
Шрифт:
«Как бы то ни было — мы увидели Удокан, увидели район вулканов и травертиновых источников! — рассуждал Виктор. — И пускай мы до них совсем чуть-чуть не дошли, в конце концов, это не самое важное. Главное — мы прикоснулись к этой удивительной земле, осуществили свою давнюю мечту! А то, что не сумели добраться до конечной цели — не беда! Может быть, мы ещё раз приедем сюда, только уже большой группой, и сможем завершить маршрут, и Андрей снимет на новую камеру фильм, и всё-всё будет хорошо…»
И Виктор на какое-то время погрузился в спокойный и безмятежный сон.
Очнулся он оттого, что солнце, раньше светившее ему прямо в глаза, куда-то скрылось.
Андрей тоже очнулся, огляделся вокруг и удивлённо воскликнул:
— Мы с тобой что-то совсем расслабились!
И друзья, собрав свои вещи, начали спускаться вниз.
Пройдя метров двести, они оказались перед густыми зарослями кустов ольхи вперемешку с кедровым стлаником. Похоже, что они немного сбились с пути, и Андрей предложил:
— А давай выйдем к ручью и уже вдоль него попробуем спуститься к подножию. Так ведь быстрее!
Виктор согласился. Заодно ему хотелось посмотреть, откуда течёт этот самый ручей. Весь снег на склоне давно растаял, и он предполагал, что где-то среди скал имеется источник, дающий начало ручью.
Спуск был довольно крутым, но более коротким. Путники, помогая друг другу и стараясь аккуратно ступать на всю ступню, продвигались вперёд.
Ноги у Андрея стали ватными и еле слушались — всё-таки зря они позволили себе так расслабиться, теперь путь домой покажется тяжёлым и длинным.
Справа послышалось журчание воды, и друзья направились на этот звук, мечтая увидеть источник. Но когда они с трудом преодолели последние на пути заросли, то оказались на пологой и гладкой каменной плите, по которой бежал ручей. Исток находился где-то выше, и его не было видно. Андрей осторожно ступил на камень, и сердце его вдруг усиленно забилось.
— Чёрт, здесь можно сломать себе шею! — обратился он к Виктору.
Андрей достал фотоаппарат и сделал несколько снимков ручья. Близко к мокрому камню подойти он побоялся, так как тот был покрыт скользкой зелёной слизью. Поэтому он даже встал на четвереньки и, придерживаясь одной рукой за плиту, попятился обратно.
Виктор же немного поднялся по склону.
— Представляешь, какая тут замечательная горка зимой! — крикнул он Андрею, который к тому моменту уже покинул опасный участок и сел на камень рядом с зарослями ольшаника.
— Ага, только потом костей не соберёшь, — ответил Андрей, которого никак не покидал неожиданно возникший испуг. — Я тебя прошу, Вить, аккуратней!
— Да ты не переживай, у меня ботинки хорошо держат, это вот ты в сапогах лучше сюда не ходи. Я сейчас, пять минут — и будем спускаться!
— Темнеет уже, к ночи придём, — недовольно отозвался Андрей, закуривая сигарету.
Виктор решил подняться выше и сфотографировать небольшой водопад, шум которого раздавался из-за широкого камня, напоминающего своей формой голову медведя. Он, в отличие от Андрея, не боялся поскользнуться, поскольку был уверен в протекторе своих ботинок, да и поверхность здесь имела совсем маленький уклон.
От камня до водопада оказалось ещё метров двадцать, и Виктор пошёл дальше, внимательно поглядывая на воду, растёкшуюся по каменной плите блестящей плёнкой.
«Главное —
Хотя солнце уже давно покинуло это место, мокрый камень переливался множеством оттенков, создавая ощущение небывалой насыщенности цвета. Виктору хотелось подойти как можно ближе, поскольку на фотоаппарате стоял широкоугольный объектив. Глядя в глазок камеры, он подыскивал удобный ракурс и постепенно смещался к ручью. Ещё немного надо было сдвинуться, хотя бы полметра!..
И тут Виктор ступил на зелёную слизь. Только секунду назад он специально смотрел вниз, но, видимо, не заметил её!
Нога выскользнула вперёд, он сильно ударился спиной о каменную плиту и начал съезжать.
В первые секунды он даже не понял, что именно произошло, и надеялся, что сейчас ухватится за что-то и сможет встать. Но руки беспомощно скребли по поверхности и не находили ни одного выступающего камня, ни единого кустика или травинки. От неудачных попыток схватиться за что-либо на пальцах с хрустом ломались ногти, шероховатая, как наждачная бумага, каменная плита сдирала кожу на оголившейся спине. И тут Виктор осознал, что уже ничего не сможет сделать, что ему не остановить это стремительное движение вниз!
Скорость увеличивалась с каждой секундой. Его бешено трясло на неровностях плиты, от вибрации разум стал отключаться, всё вытеснила невыносимая физическая боль. Он только успел подумать о том, что сейчас его разгонит, подбросит на очередном водопадном уступе и швырнёт на камни. Мысль эта была простой, понятной и не вызывала никаких эмоций, кроме какой-то детской обиды на собственную беспомощность. И ещё он помнил, что где-то рядом находится Андрюшка…
Но в следующее мгновенье страшный удар пополам сложил горящее от боли тело, превратив его во что-то маленькое и не имеющее к нему никакого отношения, и чёрная, обитая бархатом, дверь захлопнулась перед глазами.
После этого время потекло совершенно по-иному. Множество картинок в голове то возникали, то исчезали, не оставляя следа. Это было что-то отстранённое, напрямую не связанное с его жизнью, но дорогое сердцу, согревающее материнской заботой, как в детстве. Секунды растягивались в минуты и часы. Он видел очень странный, но не страшный сон. В нём присутствовали незнакомые люди, говорящие голосами жены, отца, его родного брата, Андрея. Их внешнее отличие от реальных людей, которых он хорошо знал, не вызывало какого-то удивления или испуга. Просто так вот они изменились, такими стали, но это ничего, это нисколько не мешало им общаться. Затем он увидел какие-то горы с высоты птичьего полёта. Они тоже не были похожи ни на одни из известных Виктору гор. Но при этом он почему-то чувствовал, что места ему хорошо знакомы. От кого-то тихо, будто сказанное на ухо, прозвучало слово «Саяны», и Виктор обрадовался, что ему подсказали. Конечно, это Саяны, правда, совсем не похожие на те, которые он когда-то видел, но сейчас это не имело значения. Скорее всего, он ошибался тогда, раньше, а теперь ошибки быть не может — Саяны именно такие! Вообще казалось, что сейчас всё происходящее истинно, что он узнал какую-то тщательно скрываемую от него тайну, объясняющую буквально всё — его жизнь, жизнь близких ему людей, дорогие сердцу места, с которыми связаны те или иные события. Будто открылось наконец настоящее лицо этого запутанного мира, и лицо это оказалось знакомым, хотя и имело необычные очертания. Ясность ощущалась не на уровне сформулированной мысли, а где-то внутри, и она отзывалась в унисон настроенным инструментом, натянутыми до определённого состояния струнами, совпадала с неким камертоном, о существовании которого Виктор лишь догадывался. Но теперь-то уж он непременно перенесёт это знание в обычный мир, туда, где всё так запутано, обманчиво и сложно.