Сид и Ненси
Шрифт:
— А твой брат Том? Он еще хочет бежать сегодня на лодке на необитаемый остров? — не унимался Деннис под гогот своих подпевал, стоявших полукругом позади него. — А меня он не возьмет с собой, а, Сидди? А ты не станешь рассказывать своей тетушке об этом?
Вот уже седьмой год подряд этот мерзкий прыщавый Деннис Гриллс всячески издевался над Сидом. Этот высокий тощий мальчишка-альбинос учился лучше всех в классе, был любимчиком учителей, которые всем его ставили в пример. Кроме того, он много читал и любил рассказывать всем в классе истории из прочитанных им книг, при этом значительно привирая и приукрашивая. Но всем ребятам так нравились эти истории, что они никогда не дразнили Денниса и не издевались над ним, хотя он постоянно давал к тому поводы — например, чуть что бежал жаловаться учителям, даже если его просто случайно толкнули. Мало того, его даже выбрали неофициальным лидером класса, и
— А как там поживает твоя сестренка? — завопил Деннис, как только стих хохот вокруг него. — Можно пригласить ее сегодня вечером на чашку чая? — последние слова он произнес с особенным выражением.
Сид застыл на месте, не успев приставить больную ногу к здоровой. Все вокруг притихли, лишь за спиной у Денниса раздался язвительный смешок. Сид медленно повернулся. На лице его врага сияла злорадная усмешка: он знал, что задел самое больное место Сида.
— Ну так что, можно? — продолжал издеваться он. — А то я слышал, она никому никогда еще не отказывала. Как там у вас говорят — автомат Калашникова?
На этот раз грянул дружный хохот всего двора. Сам Деннис ржал громче всех, запрокинув голову назад. Сид, кипя от ярости, шел прямо к нему. Никто на него не смотрел, Деннис заметил его, когда уже было поздно.
— А-а-а, помогите! А-а-а, кто-нибудь!
Сид одним ударом повалил Денниса на землю и сел на него верхом, продолжая бить кулаками. Тот вопил как резаный, даже не пытаясь защищаться, удары сыпались на его лицо один за другим. Нос и верхняя губа его были разбиты, кровь залила все лицо. Мгновенно вокруг дерущихся столпились все, кто был в этот момент во дворе. Сида с трудом оторвали от поверженного противника, несколько мальчишек держали его за руки, но он продолжал лягаться ногами. Вся ярость, накопившаяся в нем за семь лет, выплеснулась наружу, и это был еще не предел.
— Что здесь происходит? — раздался вдруг строгий голос. — Почему никто не на уроке?
Мистер Коллинс, учитель математики, появления которого из-за суматохи никто не заметил, стоял рядом, возвышаясь над детьми, и его глаза взирали сквозь стекла очков на собравшуюся толпу небывало строго. Этот добрый темнокожий мужчина был единственным из учителей, кто не проявлял особой симпатии к Деннису Гриллсу, и ко всем ученикам относился одинаково. Поэтому в его строгом взгляде, переходившем с одного ребенка на другого, чувствовался укор каждому.
— Была драка, это я понимаю, — заговорил он, остановив наконец взгляд на разбитом лице Денниса. — Но кто ее начал?
Воцарилась пятисекундная тишина. Затем один из главных почитателей Денниса протянул руку в сторону смущенного Сида.
— Это он! — воскликнул он.
— Это он! Сид!
— Хромой Сидди! Это он начал драку!
— Ублюдок!
Сид явно чувствовал враждебное кольцо, смыкавшееся вокруг него. Полтора десятка пар глаз смотрели на него с явной неприязнью. Обвинительные слова бросали уже не только прихвостни Денниса, но и те, кто с самого начала был равнодушен к ним обоим. Сид чувствовал, что уже обречен…
— Неправда! — раздался вдруг, словно выстрел, громкий крик Ани, и сама она внезапно появилась рядом с мистером Коллинсом. — Сид никогда не начал бы драку, не дай Гриллс ему повода!
Она смотрела на грозное сборище вокруг тем гневным взглядом, который Сид последний раз видел восемь лет назад, когда отец хотел во второй раз ударить его. Взгляд этот обжигал как огонь и в то же время был холоден как лед. И под действием этой маленькой бури, бушевавшей внутри девочки, все вокруг как-то странно притихли и даже пристыженно опустили головы. Какая-то добрая девочка уже было открыла рот, готовясь, видимо, назвать истинную причину драки. Сид понимал, что снова спасен. Чувствуя себя на пике восторга, он даже осмелился улыбнуться мистеру Коллинсу, взгляд которого по-прежнему оставался строгим.
— Да как он только посмел, этот мерзкий уродец! Ударить ни в чем не повинного мальчугана! Да ты хоть знаешь, что с тобой могут сделать?!
Едва услышав этот визгливый голос, Сид понял, что все пропало. Сквозь толпу учеников проталкивалась воспитательница миссис Сидни, сухонькая сварливая женщина лет сорока, из тех, кто в Деннисе души не чаял. Отпихнув локтем Аню, она схватила Сида за руку и потащила его за собой.
— К директору! К директору! — беспрестанно выкрикивала она, и ученики испуганно расступались перед ней. Сид с мукой на лице оглянулся на толпу, на злорадствующего Денниса с приятелями, на выглядящего смущенным мистера Коллинса и на Аню, взгляд которой говорил: "Прости, я сделала все, что смогла". И правда — спорить с миссис Сидни, особенно когда дело касалось ее любимца, было невозможно. Лишь на мгновение мелькнуло это все перед Сидом, а затем входные двери школы захлопнулись за ним. Теперь он слышал только цокот каблучков воспитательницы, гулко разносившийся по пустым коридорам да сильное биение собственного сердца. Поход к директору означал окончательную гибель.
Спокойно выслушав визгливый рассказ миссис Сидни, то и дело прерывавшийся причитаниями ("О, бедный Деннис! Да он ему чуть нос не сломал!"), директор важно покивал большой квадратной головой с седым ежиком волос. Сид стоял перед ним молча, ничего вокруг не видя и не слыша.
— Что ж, великолепно, — произнес директор (он всегда говорил "великолепно", когда хотел подчеркнуть, что для виновного ученика теперь все хуже некуда). Ну что ж, я очень желал бы видеть твоего отца. Завтра же, — добавил он вкрадчиво, чтобы окончательно уничтожить мальчика.
… - Какого хрена?! — взревел Виктор, ударив кулаком по столу так, что стаканы и тарелки жалобно зазвенели. — Ну нет, с меня хватит! Мало того, что ты в этой гребаной школе и так ни черта не делаешь… Каждую неделю на тебя жалуются! Уроки прогуливает, с другими учениками не ладит, в работах одни "неуды"! А теперь еще и к директору! За драку! Это надо же до такого дожить!
Он отвел яростный взгляд от потупившегося в стол сына и уставился в стену, что всегда делал перед тем как сказать что-то особенно злое. Сид жалобно взглянул на сестру, которая только ободряюще похлопала его по руке и с тревогой взглянула на отца. Тот сидел, тяжело дыша, и кровь все сильнее приливала к его лицу, что обычно случалось лишь в минуты крайней ярости или во время пьянства. Время от времени он цедил сквозь зубы русские матерные слова. Сид успел за долгое время выучить не только значение всех этих слов, но и малейшие интонации в голосе отца, посредством которых он придавал ругательствам особое значение. В нынешней ситуации все они значили: "Ты, мелкий ублюдок, исчерпал мое терпение!" Затем, уставившись на сына так, словно не видел его, он прошипел со всей злобой, на какую был способен:
— Лучше бы ты, гаденыш мелкий, сдох в тот же день, как и родился, вместе со своей матерью…
— Папа! — закричала Аня тем страшным голосом, который безотказно действовал на отца уже восемь лет. — Не смей такое говорить! Если ты еще раз такое скажешь, то я…
Продолжать не потребовалось. Отец тут же опустил голову, как будто задумавшись о чем-то. Раздумье длилось недолго. Когда Виктор снова взглянул на сына, в глазах его читалась суровая решимость.
— В школу я не пойду, — угрюмо произнес он. — Но и ты туда больше не пойдешь.