Сид и Ненси
Шрифт:
Отец же молчал, глядя на сына взглядом, в котором читались смущение и в то же время раскаяние. И только когда они втроем (Данни направилась к себе домой, заодно и успокоить деревенских, сказать, что Сид нашелся) стали подниматься к дому, он обнял сына могучей рукой за плечи и произнес голосом твердым, но в то же время виноватым:
— Сынок, в общем, прости меня… за гитару. Я правда был не в себе, устал после работы как собака, а тут ты… Я куплю тебе новую, обещаю, как только деньги появятся. Я и правда так испугался, когда ты ушел, даже побежал за тобой вдогонку, да была темень хоть глаз выколи, я и не нашел тебя. А с утра… я, понимаешь, даже на работу не пошел, теперь меня запросто выгнать могут… а Аня в школу… А ты-то хоть где все это время был, а? Где целую ночь провел?
Сид молчал. Он вообще не знал, что ему говорить и думать насчет всего этого. Одно он понимал точно: с мечтами о счастливой и романтической жизни теперь можно
Глава 9. "Аллигаторы"
Весь следующий день он, как и в недавний день рождения, находился в сильном волнении и с нетерпением ждал наступления вечера. Как и тогда, он боялся, что по какой-нибудь банальной причине все вдруг сорвется. Что если отец застукает его, когда он ночью будет выбираться из дому? Или Таня не придет в назначенное место? Да нет, успокаивал себя Сид, она его точно обманывать не станет. Поэтому самое главное — не разбудить ненароком отца. При одной мысли о том, что произойдет в этом случае, Сида начинало мелко трясти.
Наконец совсем стемнело. Поужинав, все трое разошлись по своим комнатам. Сид погасил свет и стал смотреть в окно, ожидая. Ночь выдалась удачно темной, луна была совсем скрыта за облаками, дождя и ветра тоже не было. Он дождался, когда в комнате Ани стихнут все звуки, а из чулана донесется привычный храп отца, и осторожно, на ощупь, стал спускаться по лестнице вниз. Когда он на цыпочках проходил мимо чулана, одна доска предательски скрипнула под ним, и в то же мгновенье громкий храп в чулане прекратился, сменившись почмокиванием. Сид в ужасе замер, боясь шелохнуться. Он знал, что в таких случаях отец обычно просыпался, и потому по его коже прошел неприятный мороз. Но опасность миновала: проворчав что-то неразборчивое, отец повернулся на другой бок (скрипнули пружины кровати), и через минуту его храп полился снова. Сид осторожно, стараясь не скрипнуть ржавыми петлями, открыл входную дверь и выскользнул наружу. До назначенного места он добирался, освещая дорогу карманным фонариком и то и дело прикрывая свет рукой, так как боялся, что светлое пятно на земле могут заметить с холма или из деревни.
Но вот из кромешной тьмы вынырнула и знакомая рощица. Сид сел на берегу озерца и принялся ждать. Полчаса спустя кусты зашуршали, и Сид одним шестым чувством ощутил, что это была именно она и никто больше. Он снова зажег фонарик и направил луч на едва различимый в темноте силуэт.
— Выруби свет, дурак! — раздался возмущенный голос. — Ты меня чуть не ослепил, мать твою!
Сид, смущенный ее грубостью, убрал палец с кнопки.
— Хвоста не привел? — быстро спросила Таня. И после того как Сид, даже не поняв, о чем шла речь, ответил: "Нет", она произнесла: "Пошли" и снова нырнула в кусты. Сид едва поспевал за ней. Свет он боялся зажигать, и потому все время спотыкался, проваливался в ямы, запутывался в ветвях кустов. Однако Таня, похоже, часто здесь бывала и знала все тропинки, потому что шла быстро и уверенно. Наконец они выбрались на открытое пространство. Таня пошла медленнее, и Сид смог ее догнать. Как раз из-за туч вышла луна, и он как следует разглядел свою провожатую. На ней была темная широкая, явно с чужого плеча, кофта, джинсы и кроссовки. На него она даже не оглядывалась, и Сид всю дорогу видел только ее затылок с копной длинных и густых, черных как смоль волос. Он боялся, что она начнет спрашивать его о том, где он сейчас живет и что собирается делать, и ему придется со стыдом рассказать ей о том, что он вернулся в родительский дом и к утру ему надлежит быть там, на теплой кровати в мансарде. Но Таня всю дорогу молчала. На его редкие вопросы только махала рукой: мол, погоди немного, и сам все увидишь.
Идти пришлось довольно долго. С севера вскоре подул холодный, пронизывающий ветер, облака вновь скрыли луну, и все вокруг сделалось таинственным и мрачным. Сид уже не узнавал мест, по которым они шли: ему казалось, что они ушли даже намного дальше той шахты, куда он ездил с отцом. Вокруг расстилались только бескрайние поля с темневшими где-то на горизонте редкими деревцами. Изредка над их головами с уханьем проносились совы и еще какие-то неведомые птицы. В такие моменты сердце Сида сжималось от страха, но, глядя на едва различимый во мраке силуэт бодро шагавшей вперед Тани, он чувствовал себя уверенней. Наконец впереди показалось что-то большое и темное, нечто вроде холма, только сделан он был, по-видимому, не из земли, а из чего-то другого. Когда они подошли ближе, Сид разглядел, что холм целиком состоял из старых автомобильных покрышек, потому-то и казался издали таким неровным и несуразным. Внутри у Сида все неприятно сжалось. Он вспомнил кадры из виденных им фильмов и то, что в таких местах, где жгут старую резину, обычно собираются разные бандиты, нелегальные торговцы, наркоманы и другие "отбросы общества". Ему стало по-настоящему страшно, и теперь даже идущая впереди Таня внушала ему не уверенность, а, наоборот, ужас. Он застыл на месте как вкопанный, но, когда она недовольно оглянулась и сверкнула на него взглядом из-под густой черной челки, он расценил этот взгляд как "Что, струсил? Кишка тонка?" и устыдился своего страха перед непонятно чем. Пересилив себя, он сделал вперед шаг, затем второй, а затем вновь пошел вслед за Таней. Однако через минуту остановилась она, так что Сид чуть было не врезался в нее.
— Дай фонарь, — коротко велела она.
Сид протянул ей фонарик. Она нажала на кнопку и несколько раз мигнула в темноту. В ответ ей из-за холма кто-то мигнул таким же условным знаком. Таня повелительно махнула Сиду рукой. Вскоре они уже поднимались по склону резинового холма наверх. Сид с непривычки и из-за хромоты поднимался медленно, с трудом, но Таня не сделала ни малейшей попытки ему помочь. Она вскарабкалась на вершину быстрее Сида и нетерпеливо поджидала его. Как только он оказался рядом, она тут же стала спускаться вниз с противоположного склона холма. Сид же на несколько секунд застыл в изумлении. По ту сторону холма оказались несколько еще таких же куч резиновых покрышек со сваленными у их подножий старыми автомобильными кузовами. "Все точно как в фильме", — мельком подумалось Сиду. В центре свободного от всего этого хлама пространства, небольшой площадки ярдов пятнадцать диаметром, горел небольшой, но яркий костер, вокруг которого сидело человек двадцать молодых парней и девушек в возрасте от пятнадцати до двадцати лет. Одеты они были в большинстве своем так, как и подобает истинным бродягам-романтикам — в поношенные куртки и джинсы. Многие были также увешаны цепями и странного вида значками, на оголенных руках их Сид увидел довольно страшные на вид татуировки. Некоторые, правда, как и Таня и он сам, были одеты в обычную одежду, а некоторые даже не без опрятности. Когда Сид взошел на вершину горы покрышек, все они сидели, громко и весело разговаривая, но, как только Таня стала спускаться к ним, разом смолкли и перевели взгляды на нее, а затем, заметив Сида, в его сторону.
— Это тот новичок, о котором я вчера говорила, — пояснила Таня, обращаясь вроде бы ко всем сразу. — Его зовут Сид, — прибавила она, чуть помедлив.
Сид нерешительно подошел. Теперь на него глядели уже абсолютно все, некоторые даже с усмешкой. Он смутился еще больше. Тут с места поднялся высокий волосатый парень в байкерской косухе и с серьгой в ухе.
— Ну, здорово, Сид, — произнес он с легкой усмешкой. — Я Скотт. Ты, значит, пришел, чтобы присоединиться к "Аллигаторам"?
Сид непонимающе взглянул на Таню.
— Хочешь стать одним из нас? — пояснила она.
Он неуверенно кивнул.
— Отлично, — лениво протянул Скотт. — Посмотрим на тебя, каков ты в деле. Если готов остаться с нами навсегда, поклянешься на крови. Не сегодня, сегодня у нас, как видишь, веселье, — он кивнул на сборище возле костра, — ты тоже присоединяйся. Но если хоть кому-нибудь расскажешь о нас, — он кинул взгляд в сторону Тани: — Ты знаешь, где его дом? (она кивнула) Так вот, твой дом спалят, а тебя и всю твою семью зарежут, понял?
Внутренне содрогнувшись, Сид тем не менее ответил: "Понял". После этого ему уступили место возле костра, и он принялся с интересом рассматривать сидящих вокруг него. Тут были как совсем незнакомые ему, так и те, кого он часто видел в деревне: например, чуть поодаль от костра он увидел Нила Келлнера, того самого, который когда-то предложил подвесить его за ноги на дерево. Он сделал вид, что не узнал Сида, и намеренно не глядел в его сторону. У большинства "Аллигаторов" в руках были пивные банки — как Сид вскоре узнал, прошлой ночью они ограбили на шоссе фургон с пивом и теперь праздновали. Многие сидели парочками, в обнимку или даже небольшими группами. Рядом с Сидом присел какой-то высокий парень, глаза которого, должно быть, из-за отблесков пламени костра, горели ярким красным светом. Сид вгляделся в его лицо, и по телу его волнами побежали мурашки. В этом невзрачном и неприметном парне, который все время держался где-то позади, в тени, и только теперь пересел поближе к костру, он узнал своего давнего заклятого врага Денниса Гриллса, того самого, из-за которого отец забрал его из школы и едва не угробил в шахте. Только здесь Деннис держался совсем иначе, чем в школе, Сиду показалось даже, что он чем-то смущен, и он решил, что Деннис сам стал членом шайки недавно. Едва он так подумал, как Деннис взглянул на него и усмехнулся. Его усмешка, как ни странно, не показалась Сиду противной, как обычно, наоборот, в ней была какая-то горечь, так что ему даже стало жаль своего врага.