Сила двух начал
Шрифт:
Тот не ответил – слишком был занят перемещением тел Марго и Мэри в только что созданную могилу. Когда это было сделано, волшебник собрал одним движением волшебной палочки останки палочки Мэри и ее медальона, опустив их на дно могилы – к ногам Мэри. Тяжело вздохнул, застыв каменным истуканом на краю могилы, рискуя свалиться в нее – слишком велико было желание запомнить лицо Мэри во всех подробностях. Минут десять Пожиратель пронзал ее взглядом, в котором читалась и боль, и горечь, и любовь, и в какой-то момент, не выдержав, решительно отвернулся к темнеющим невдалеке деревьям – вовсе не скрыть текущие по щекам слезы скорби, а больше не в силах видеть ее такой – безмятежно
Нужно было завершить начатое – но за Северуса это сделал Волан-де-Морт: взмахнув волшебной палочкой, он водворил только что вырытую землю на место, одновременно пытаясь избавиться от непонятного чувства обманутого человека. Сегодня было слишком много случайностей, никогда раньше ему не везло так: покончить разом и с ненужным ребенком, и с его слишком своенравной матерью, которая все же успела уничтожить один из крестражей. Его настораживало странное поведение Мэри, свойственное лишь сошедшему с ума человеку – ведь еще месяц назад она была вполне вменяема...
Решительно отбросив все мысли о Мэри Моран, Волан-де-Морт быстрым шагом направился в сторону леса, трансгрессировав на ходу. На поляне остался лишь Северус Снегг. Он в благоговейном молчании взирал на чуть возвышающийся над поверхностью земли холмик, что скрывал тела Мэри и ее дочери. Но и Северус здесь надолго не задержался – прошептав прощальные слова, он крутнулся на месте, мечтая так же легко забыть о происшедшем сегодня, как легко он мог уйти с этого места в давно ставший ему домом особняк Волан-де-Морта.
Но он не единственный горевал при мысли об уходе Мэри из жизни – Кэт и Джек, так дорожившие ею еще недавно, сейчас сидели в своей гостиной в траурном молчании – хоть они не видели самой смерти Мэри, все же знали, когда она произойдет, и где, и мысленно были вместе с ней. Минуты длились и длились, так же, как и скорбное молчание, что в одну секунду, словно по некоему сигналу, нарушил Джек:
— Теперь Мэри находится там, куда так хотела попасть – вместе со своей дочерью. Им там будет хорошо... Наверное, это не важно, но все же – хотелось бы знать, что Мэри хотя бы по-человечески похоронили... А не надругались после ее смерти над ее телом и телом малышки Марго...
— Я уверена – Северус Снегг, ученик Мэри, оказал ей последние почести,— произнесла Кэт негромко, но твердо,— она говорила мне о нем – Северус очень помог ей в лечении от болезни Милосердных, хотел даже такое зелье изобрести, что вылечило бы Мэри полностью – как и тех, кто, подобно ей, страдает от этой болезни.
После этих слов атмосфера, царящая в гостиной Мейндженов, немного изменилась – словно сюда на одно мгновение заглянула живая и невредимая Мэри, улыбаясь Джеку и Кэт своей открытой и радостной улыбкой. И они, больше не скованные грузом вины, что растаяло в одно мгновение, одновременно вздохнули с облегчением. Синхронно повернулись в сторону камина, где на каминной полке стояла совсем свежая фотография: женщина с глазами повидавшего виды человека и легкими морщинками у губ, говорящими о постоянной улыбчивости, бережно держала на руках спящего младенца, представляясь с ним единым целым. А через ворот ее свободной рубашки свисал Медальон Златогривого Единорога, что одновременно принадлежал и Мэри, и Марго. И пусть медальона больше не существует, а Мэри и Марго мертвы – Джек и Кэт знали, что никогда не забудут о них, и всегда будут помнить ту, что служа Волан-де-Морту, имела доброе, открытое сердце и милосердную душу...
====== Глава 15. Разгромленный дом и разрушенное счастье. ======
Прошел долгий год со смерти Мэри Моран, а в доме Мейндженов ничего не менялось:
Но в середине июня 1980-го года их спокойствие вновь было нарушено – несколько раз Джеку предлагали сотрудничество с Волан-де-Мортом, и каждый раз Джек отвечал категорическим отказом и неприкрытой угрозой. После третьего визита Пожиратели смерти оставили Джека в покое, но это был лишь тактический прием, затишье на два месяца, что разразилось бурей в последний день сентября.
... Джек оторвался от своих бумаг, секундой назад поглощенный прочтением их содержимого – появившееся вдруг беспокойство, весомым камнем давившее на грудь, помешало вновь сосредоточиться. Волшебник спешно поднялся на ноги, выхватив из-за пояса волшебную палочку, и секундой позже увидел источник угрозы: четырех магов в черных как уголь мантиях с капюшонами, наброшенными на лицо, что вошли в гостиную. Вот сверкнула за окном молния, осветив бледные лица вошедших, что в одно мгновение сняли капюшоны – глаза того, кто стоял перед остальными, того, кто был выше их всех на голову, хищно блеснули багрецом, жутковато сочетаясь с бледным до чрезвычайности змеиным лицом. Те трое, что стояли чуть позади, подняли волшебные палочки, нацелив их на Джека, но Волан-де-Морт, не оборачиваясь, остановил их, произнеся холодным до жути голосом:
— Не нужно так спешить, я хочу дать этому смельчаку еще один шанс. Может быть, на этот раз он будет вести себя более благоразумно.
— Если под благоразумием ты понимаешь подчинение тебе, я лучше безумцем буду!— гневно, безо всякого страха в голосе выкрикнул Джек, глядя прямо в глаза Волан-де-Морта,— все свои силы вложу на борьбу с тобой и твоими слугами!
Темный Лорд язвительно усмехнулся, покачав головой:
— Я ценю смелость, но иногда она превращается в глупость – как сейчас. Неужели ты хочешь бесславно умереть, оставив на произвол жену и дочь? Или же они тебе не дороги?
Несколько долгих мгновений Джек стоял неподвижно, словно в статую превратился, глядя расширенными от ужаса глазами на Волан-де-Морта, чьи губы искажала ухмылка предвкушения. И лишь спустя минуту Джек, вмиг очнувшись, произнес, перекрыв рокот грома:
— Они мне дороже, чем моя собственная жизнь – именно поэтому я остаюсь верен им. Я не примкну к тебе, Волан-де-Морт, ты не дождешься от меня помощи – даже если применишь ко мне весь арсенал Темных проклятий.
— Говоришь, выстоишь против моих чар?— оскалился Волан-де-Морт зловеще,— что ж, сейчас увидим, так ли это.
И, не медля ни секунды, он направил в Джека проклятие Подвластия, которое тот не успел отразить. И застыл посреди гостиной, глядя ничего не видящим взором в пространство перед собой…
— Теперь ты будешь служить мне,— говорил Волан-де-Морт холодно,— вся твоя воля в моих руках.
Он ожидал полнейшего подчинения от Джека, но тот, к его удивлению, лишь рассмеялся в ответ, вновь глядя на мага с презрением.
— Твои проклятья бессильны против меня,— произнес он,— любовь к жене и дочери защищает меня.