Сила двух начал

Pelagea Sneake Marine

Мэри продемонстрировала блестящее знание Исцеляющих чар, идеально залечив длинную рану на своей руке, после которой не осталось даже шрама, но на Волан-де-Морта ее успех не произвел ровно никакого впечатления — коротко кивнув волшебнице, он собрался покинуть ее комнату, но был остановлен ее негодующим возгласом:

— Ты, что же, приходил только для того, что бы проверить, насколько хорошо я знаю Исцеляющие чары?

— Ждала чего-то большего?— протянул маг в ответ, обернувшись,— не думаю, что я – именно тот, кто может дать тебе желаемое. Раз ты так печешься о Мальсибере, то пусть он, а не я, будет твоим Покровителем.

— После всего того, что произошло между ним и мной?— воскликнула Мэри гневно,— ни за что! Он мне отвратителен, понимаешь? А вот ты – нет, и я не хочу, чтобы та связь, что установилась между нами недавно, разрушилась.

Волан-де-Морт, застыв на месте, пронзил ее пристальным взглядом, и, покачав головой, тихо сказал:

— Твое решение может измениться. Я смогу поверить в твои слова безоговорочно, если услышу от тебя это вновь несколько месяцев спустя. А пока тебе лучше держаться от меня подальше.

И он, не слушая возражений, вышел в коридор,

плотно затворив за собой дверь. Мэри, горестно вздохнув, опустилась вновь на кровать со смесью опустошенности и оглушенности — наверное, если бы Волан-де-Морт попытался изнасиловать ее, хуже бы ей не стало, чем теперь – от этого его странного отказа от близости с ней. Волшебница чувствовала, что она ему не безразлична. И, видимо, именно мысль о том, что она скорее способна полюбить такого, как Мальсибер – молодого, привлекательного, чем его, ужасающего всех своим обезображенным лицом, каждая черточка которого была искажена, могла заставить Волан-де-Морта держаться от нее подальше. И даже слова Мэри о том, что ей не нужен никто, кроме него, не могли заставить Темного Лорда поверить в искренность ее чувств. А, может, он просто хотел извести ее. Если бы она так не защищала Мальсибера…. Но, хоть он и попортил ей в прошлом немало крови, особой ненависти к нему Мэри, почему-то, не испытывала, и не могла допустить, что бы Волан-де-Морт пытал Мальсибера за ее вину….

От всех этих мрачных, угнетающих ее мыслей Мэри сделалось так плохо, как не бывало еще никогда, но не успела она предпринять какую-либо попытку облегчить свое состояние, как организм ее, не спрашивая у волшебницы разрешения, разрешил эту проблему, погрузив ее в тяжелый сон. Он стал для нее чуть ли не кошмаром, совершенно не придав Мэри сил, но, к своему счастью, она не запомнила его содержание и, проснувшись, помнила о нем только, что в нем был Волан-де-Морт.

Назавтра Мэри думала только о том, что теперь привычное течение жизни прервется и ей придется вновь привыкать к чему-то новому – теперь, когда она станет Пожирательницей смерти, к постоянному выполнению разнообразных поручений Волан-де-Морта. Но сначала она должна была держать экзамен, что проходил в присутствии всех Пожирателей смерти традиционно после полного обучения волшебника Темной магии в виде дуэли с Волан-де-Мортом – исход этой дуэли говорил о мастерстве новичка. Именно об этом ей поведал Нотт, когда пересекся с ней в Безмолвном лесу на очередной прогулке.

— В эту дуэль будет входить использование всех тех умений, что стали тебе подвластны после трех месяцев обучения,— говорил Нотт, неспешно шагая рядом с Мэри,— разумеется, никто не ждет от тебя победы – полной и безоговорочной – над повелителем, но умелое отражение его атак уже скажет, что силы повелителя не были потрачены впустую.

— Пожалуй, я не буду спрашивать, что меня ожидает в случае проигрыша,— сказала Мэри, и с улыбкой добавила,— ведь лучше Мальсибера никто из Пожирателей смерти мне не сможет описать пытки, коим я подвергнусь.

— Неужели тебе настолько дорог тот, кто так бессовестно пользовался твоими чувствами?— изумился Нотт,— ты что, несмотря на это продолжаешь любить его? Раз говоришь о нем не со злостью, а с улыбкой?

Мэри тут же помрачнела:

— Вовсе нет, но, как бы плохо Мальсибер со мной не обошелся, я смогла остановить его прежде, чем он стал моим врагом, и смогла простить его. В конце концов, когда-то он меня защищал.

— Да, защищал,— кивнул Нотт,— но неужели ты думаешь, что он делал это из-за жалости или любви к тебе? Нет, Мэри, идя на это, он прекрасно знал, что ты, в свою очередь, попытаешься ответить ему взаимностью, и обеспечишь ему свою защиту.

Волшебница слышала жестокие, но правдивые слова Нотта, но особой горечи они ей не причиняли – после того воспоминания Руквуда они служили лишь еще одним доказательством истинной сущности Мальсибера, не более.

— Наши с ним отношения начались иллюзиями,— проронила Мэри тихо,— я полагала, что он стал их жертвой, но ей на самом деле с самого начала была я. И, как только иллюзии развеялись, я поняла, что никаких нежных чувств между мной и Мальсибером никогда не было и быть не может. Даже Руквуд, как оказалось, намного сострадательнее, чем Мальсибер. По крайней мере, в своей ненависти Руквуд не лгал, как делал это Мальсибер, говоря о любви ко мне. Но я не хочу больше говорить об этом – расскажи о церемонии принятия статуса Пожирательницы смерти.

Нотт лишь отрицательно покачал головой:

— Я не могу, это не подлежит оглашению, ведь должно стать для тебя сюрпризом.

Мэри еле сдержала так и рвущиеся наружу гневные слова обо всем, что касается ее любви к секретам, вслед за Ноттом идя к особняку. Сегодня, готовясь к экзамену и церемонии, она впервые за три месяца вновь облачилась в мантию – угольно-черную, полагающуюся каждому Пожирателю смерти. И, посмотрев на свое отражение в зеркале, была вынуждена признать, что эта одежда ей, безусловно, шла – длинная, развевающаяся при ходьбе и порывах ветра, она делала волшебницу старше своего истинного возраста, придавала ей солидность. Постепенно важность ситуации, всего этого дня, праздничного для нее, завладела духом Мэри, придав еще больше нетерпения. Но вот и девять часов, и она, пряча волшебную палочку в складки мантии, направляется в столь родной благодаря многочисленным тренировкам Зал Собраний, что сейчас максимально соответствовал своему названию. Здесь собралась вся та дюжина Пожирателей смерти, что была столь хорошо знакома волшебнице, плюс несколько незнакомых магов, что, представившись, присоединились к своим соратникам, стоящим полукругом в центре зала – длинный стол, обыкновенно стоящий на этом месте, был сдвинут к окнам, освободив место для дуэли. Мэри, в одиночестве стоя у той стены, что была рядом с дверью, обежала торопливым взглядом ряды облаченных в мантии волшебников, отыскивая Волан-де-Морта, но его не было видно. Впрочем, дуэль, как она думала вначале, должна была пройти не только с ним – перед Мэри уже стоял один из Пожирателей смерти, чье лицо скрывала маска, и говорил, что ей нужно будет сразиться с каждым находящимся

в комнате, чтобы доказать свое мастерство. Вот он, сюрприз…. Но Мэри, внутренне готовая и не к такому, даже бровью не шевельнула, подняв волшебную палочку в знак готовности наподобие своего противника. Легкий поклон, и волшебница, самого начала взяв инициативу в свои руки, околдовала противника сгустком чистой энергии, что, окружив не готового к этому волшебника, заковал его единым коконом, который так и не смог перебороть ее противник. Отданная победительнице волшебная палочка в знак поражения, мелькнула снимаемая маска, и вот незнакомый прежде Мэри волшебник, коротко поклонившись, присоединяется к своим соратникам, а его заменяет другой. Он начинает чуть раньше волшебницы, но она, предугадав его замысел, блокирует его заклинание, и сотворяет иллюзию, под действием которой волшебник собственноручно отдает Мэри свою палочку, и снимает маску, после чего, поклонившись ей, отступает в строй, уступая место своему преемнику. Со всей возможной быстротой выполненная трансфигурация заклинания, и огненная змея, не отраженная вовремя, наносит поражение этому колдуну, чуть ли не сжигая его заживо. Ритуал снятия маски из-за ее отсутствия был нарушен, но волшебник, ничуть не обескураженный, протягивает свою волшебную палочку Мэри, попутно кланяясь ей. А волшебница уже околдовывает следующего, и ее волшебная палочка, непрерывно рассекая воздух, заставляет каждого нового противника Мэри склонять голову в почтительном поклоне, а куче отвоеванных палочек – знак ее силы и могущества, расти. Одна дуэль за другой, но она не чувствует усталости, только пьянящую ее радость от самих сражений и побед. Вот остается лишь трое вооруженных волшебников в этой комнате – те, что обучали Мэри – Нотт, Руквуд и Мальсибер. Руквуд, решив идти первым, после недолгого, но жаркого боя почти побеждает – она, обманутая его уловкой, еле успевает отразить его коварные чары, но ответ волшебницы – Множественное заклинание, выводит ее к победе, а Руквуда – к нокауту. Он, так же, как и его предшественники, почтительно кланяется довольно усмехающейся Мэри, и отдает ей свою палочку, уступая место Нотту. Тот играет по-честному, но с большим мастерством, удивляя волшебницу, но все же она не расслабляется, и вот уже и палочка Нотта в ее руке, а перед ней – тот, кто, пожалуй, из всех Пожирателей смерти вызывает в ней одновременно и нежность, и отвращение, и негодование, и злость – Мальсибер. Он бьется ни на жизнь, а на смерть, заставляя Мэри выкладываться на полную катушку – ни один из них не хочет проиграть. Точку в их яростном поединке ставит иллюзия волшебницы, от которой Мальсибер, придя в бешенство, теряет осторожность, и оказывается безоружен, так же, как и его соратники. Минута почтительного молчания, и из темноты зала выходит, пропускаемый расступившимися в стороны волшебниками, самый грозный противник Мэри — Волан-де-Морт, что до сих пор лишь наблюдал за борьбой волшебницы и Пожирателей смерти, а теперь решил собственноручно проверить ее умения. Она ощущает трепет, видя, как он подходит к ней – в развевающейся от быстрого шага мантии, черной, как его глаза, в которых постепенно загорается бешеное пламя, ухмыляясь своей обычной злорадной улыбкой. Мэри отвечает ему такой же ухмылкой, поднимая палочку, и синхронно с ним рассекает ею воздух, направляя на своего противника огненную змею. Она встречается с бешеным потоком воздуха, что превращает ее в огненный смерч, двигающийся прямо на Мэри. Вот он почти настиг ее, но тут же, подчиняясь повелительным словам волшебницы, возвращается к Волан-де-Морту роем остро заточенных ножей. Те оборачиваются невинным облаком, значение которого слишком знакомо Мэри – иллюзия. Не допустив ни минуты промедления, волшебница защищается от этого облака своим, и две субстанции цвета слегка размытого тумана, встретившись, сливаются, чтобы тут же исчезнуть. Волан-де-Морт медлит, как бы раздумывая, какие чары станут залогом его успеха – глаза мага уже горят адским огнем, и именно от них не отводит своего спокойного взгляда Мэри, произнося про себя очередное проклятие – проникновения в чужой разум. Сузившиеся в злобе багровые глаза, и воля волшебницы сталкивается с волей Волан-де-Морта. Мэри не удается проникнуть в его разум, но она продолжает давление, в свою очередь, не давая ему завладеть ее воспоминаниями…

— Ничья,— провозглашает Волан-де-Морт, отводя взгляд от глаз Мэри. И как в ответ – громкие крики и поздравления в победе волшебницы, что уже улыбается чуть смущенной улыбкой, вновь обводя Пожирателей смерти взглядом. И тут же раздает все волшебные палочки их владельцам, после чего опускается на одно колено перед Волан-де-Мортом, смиренно склоняя голову.

— Сегодня Мэри Моран, с честью выдержав дуэль с каждым находящимся здесь, и, тем самым, доказав свое высокое мастерство, удостаивается чести стать из ученицы Пожирательницей смерти – соратницей вам всем и подчиненной мне,— произнес Волан-де-Морт своим ясным, холодным голосом.— Начиная с завтрашнего дня, она должна будет доказать, что обучение пошло ей впрок. Оказать нам всем поддержку на пути осуществления наших общих целей, используя свои таланты нам во благо. И только сейчас я снимаю с Мэри свою защиту, что защищала ее два месяца – теперь она сама в состоянии позаботиться о себе и защититься в случае, если кто-то из вас решит, что превосходит ее силой и мастерством или способен заставить сделать то, что ей не по душе.

Волан-де-Морт, замолчав, жестом позволил Мэри подняться, что она и сделала, незамедлительно в знак подчинения коротко поклонившись магу. Но вот их глаза встретились, и волшебнице на мгновение показалось, что они одни здесь – она видела лишь огненный взгляд того, кому отныне подчинялась безоговорочно, того, кто стал ей так дорог недавно, того, кто был к ней одновременно близко и далеко. Поборов неистовое желание заключить Волан-де-Морта в объятия, Мэри вновь склонила голову, но тут же подняла, ощутив, что маг больше не пронзает ее пристальным взглядом. Поздравив ее с принятием нового статуса, Пожиратели смерти один за другим покинули Зал Собраний. Мэри тоже хотела покинуть зал, считая его пустым, но, заметив, что Волан-де-Морт все еще здесь – сидит в кресле у камина, пронзая беснующееся пламя задумчивым взглядом, направилась к нему, остановившись за его спиной.