Сила двух начал
Шрифт:
— И какие же, к примеру?— легким голосом спросила Мэри, чувствуя, что в груди ее зарождается гнев.
— Применение заклинаний, в основном. Так же у дверей в эту комнату будут стоять охраняющие, следящие за тем, чтобы ты не выходила без надобности из комнаты.
— А в туалет меня тоже будут провожать? И, должно быть, даже там в одиночестве не оставят?— спросила Мэри с жутким сарказмом.
— Нет, оставят. Правда перед этим тебе придется пройти процедуру «Чистки»,— злорадно ответила Белла.
— Что пройти?
Белла снисходительно пояснила:
— «Чистку». Ты отдашь волшебную палочку и будешь осмотрена на наличие у тебя недозволенных вещей.
Мэри недовольно нахмурилась – уже сейчас ей не нравилась эта процедура.
— И какие же вещи считаются недозволенными для меня?— спросила
— Почти все, от перьев до ножей. Но это еще не все – с этого дня тебе запрещается писать кому-либо и вообще выходить из особняка. Приходящие письма будут проверены, и по их содержанию выяснится, могут ли они дойти до тебя, или нет.
Мэри задохнулась от гнева – Морган превратил ее существование в пустое прозябание!
— Мне нужно готовиться к преподаванию в Хогвартсе,— заявила она холодно.
Белла лишь пожала плечами:
— Готовься, тебе никто мешать не станет. Понадобится литература – отдашь список своему наблюдающему, он передаст его кому-нибудь из Пожирателей, и тот принесет все необходимое. Да, и не думай о побеге – трансгрессировать отсюда ты не сможешь, а охраняющие Пожиратели мигом отобьют у тебя охоту сбегать. Вопросы есть?
— Как долго будет длиться Надзор?
— Это зависит от тебя. Будешь паинькой – быстрее вернешься к привычному для тебя образу жизни.
— А если я захочу поговорить с Морганом, что мне придется сделать?— спросила Мэри, глядя на Беллу в упор. Та усмехнулась:
— Он встретится с тобой только тогда, когда у него для этого найдется время и желание. При этом тебе придется пройти двойную чистку.
— Какую?— переспросила Мэри, думая, что ослышалась.
— Двойную – отдашь медальон и волшебную палочку.
— Не слишком ли много чести?— не удержалась от восклицания волшебница,— стать беззащитной ради одного разговора!
Белла в ответ лишь пожала плечами, ясно говоря, что она вольна поступать, как хочет. Сообщив все Мэри, она заметно расслабилась, видимо, думая, что одними правилами напугала ее. И Мэри не смогла упустить такой шанс – заколдовав Беллу в мгновение так, что та потеряла сознание, она подошла к двери и прислушалась: два отчетливых голоса раздавались прямо за ней. Убедившись в том, что комната действительно под охраной, волшебница, подумав, решилась на побег – с нее хватит, такое она терпеть не собирается! Сотворила Защиту Медальона Единорога, и осторожно открыла дверь, оказавшись напротив тех охраняющих, что караулили ее. Те, будто бы ожидая нечто подобное от Мэри, мгновенно выхватили палочки, загородив ей дорогу. Волшебница метнулась обратно в комнату, обездвижив на ходу одного Пожирателя, другой вбежал за ней, обстреливая Мэри своими заклинаниями, но все они отлетали назад, к своему создателю. Мэри, почти попав в охраняющего, хотела было прорваться мимо него, но тут еще шестеро Пожирателей смерти появились в комнате. Волшебница бессознательно попятилась, хоть и знала, что они ее достать не смогут. Один из гостей между тем расколдовал Беллу, что с гневным воплем кинулась на Мэри, едва избежав ее заклинания. Она, зная, что Пожирательнице нужна волшебная палочка, слегка помедлила, прежде чем отдать ее Белле.
— Вы только что нарушили правило Надзора, и будете наказаны,— проинформировал Мэри один из Пожирателей.
— Что же меня ждет?— с легким интересом и улыбкой спросила волшебница.
— За попытку сбежать ты лишаешься волшебной палочки, медальона и подвергнешься пытке,— раздался холодный голос Волан-де-Морта, что стер с лица Мэри улыбку – теперь оно было сосредоточием злости.
— Попытку сбежать?— переспросила она зло,— я не пленница и не признаю те дурацкие правила, что ты придумал, чтобы унизить меня.
— Тебе же хуже,— пожал плечами Волан-де-Морт,— а вообще-то, это наказание ты заслужила.
— Тем, что отказала тебе? Что, пленницы перевелись?
— Нет, но неподчинение должно быть наказуемо.
— Так же, как и самоуправство,— отрезала Мэри, глядя злым взглядом на Волан-де-Морта, что подошел к ней,— ты бесишься лишь потому, что привык к моей покорности. Но сейчас тебе меня не достать.
Волан-де-Морт, яростно оскалившись, замахнулся для пощечины, но тут же, шипя, отдернул руку. Зато Мэри торжествовала.
— Что ж, тебе же будет хуже,—
Мэри, чувствуя в груди холодок ужаса, видела восемь заклинаний, мчащихся в нее – незнакомые ей черные стрелы-молнии. Вот они коснулись ее защиты... и та тут же рухнула, дав новым заклятиям возможность достать Мэри. Безвольно упав на пол лицом вниз, волшебница ощутила, как чья-то грубая рука выхватила у нее волшебную палочку и сорвала с ее шеи медальон. Теперь она беззащитна... Что же это за заклинание?
— Это заклинание – Аура смерти,— произнес Волан-де-Морт, словно отвечая на ее немой вопрос,— очень мощное, оно способно начисто смести твою защиту. Так что все будет так, как я хочу, Мэри. Не хочешь извиниться?
Почувствовав, что вновь может двигаться, Мэри встала на ноги, с презрением ответив:
— Не хочу. Можешь и дальше чинить свой произвол – извинений моих ты не услышишь.
Глаза Волан-де-Морта в бешенстве блеснули – и вот все тело волшебницы горит как в огне под действием Пыточного проклятия, и она кричит, так сильно, как может, и вопли ее отдаются от стен эхом. Боль проходит волнами по телу, чувство пространства и времени теряется совершенно... Неизвестно, сколько Волан-де-Морт наслаждался ее мучениями, но в какой-то момент Мэри ощутила, что боль ушла, и смогла с трудом сесть, гадая, что же еще он задумал.
— А сейчас я докажу тебе еще раз, что твои желания ничего не значат,— произнес Волан-де-Морт, пронзая Мэри, что вновь была на ногах, горящим безумным огнем взглядом,— особенно если противоречат моим. Ты обрекла себя на страдание, отказав мне сегодня в близости, и теперь не жди пощады – экзекуция будет долгой и мучительной, до тех пор, пока ты не потеряешь сознание от боли.
Мэри, зная, что не сможет помешать Волан-де-Морту, в отчаянии начала отступать к окну, а маг не торопясь приближался к ней. Вот спина ее упирается в оконное стекло, Волан-де-Морт от нее в двух шагах... Волшебница, размахнувшись, попыталась отвесить ему пощечину, но он перехватил ее руку, больно скрутив – и она оказалась в железных объятиях Волан-де-Морта, что жадно шарил по всему ее телу, терзая его чересчур грубыми ласками. Перехватив Мэри за талию, он швырнул ее на кровать, тут же навалившись сверху – волшебница почувствовала, как грубые руки сдирают с нее одежду, разрывая в клочья от безумного нетерпения, как снуют по ее обнаженному телу, сжимая груди, с силой проникая длинными пальцами в ее лоно... Она пытается сопротивляться, бьется и извивается в отчаянии под Волан-де-Мортом, мешая ему слиться с ней в единое целое, бьет его руками по лицу. Но он, орудуя грубыми руками, заставляет Мэри широко развести согнутые в коленях ноги в стороны, и, с силой навалившись на нее, прижимает к кровати всем своим телом, не давая ей дергаться и сопротивляться. Одна его рука стальными оковами сцепляет запястья рук Мэри над ее головой, делая волшебницу совершенно беззащитной, другая переходит от одной ее груди ко второй, дергает и перекатывает соски, что уже саднят от столь грубых ласк... И тут Мэри ощущает, как Волан-де-Морт одним резким движением поясницы сливается с ней до конца в единое целое, причиняя такую острую боль, что она надрывно кричит, не в силах сдержаться – и чувствует, как лоно ее сочит кровью, растянутое до опасного предела, не подготовленное к такому грубому натиску... Но крики Мэри, похоже, еще больше возбуждают Волан-де-Морта – он, ускоряя ритм, с крайней жестокостью, которой она ранее от него не ведала, насилует ее. Она дико кричит от безысходности и мучительной боли, молит о пощаде, даже не надеясь на нее, и слезы унижения катятся по ее щекам – ведь все это видят Пожиратели смерти, что-то одобрительно выкрикивая. А Волан-де-Морт все больше и больше приносит боли волшебнице, с предельной, бешеной скоростью соединяясь с ней до опасного конца в единое целое, он стонет от наслаждения, и его стоны смешиваются с воплями и рыданиями Мэри, в которых звучат и мольба, и проклятья, в одну ужасающую какофонию. Кажется, эта чудовищно безумная пытка длится вечность и не закончится никогда... Но вот последний стон страсти и блаженства Волан-де-Морта – и волшебница чувствует его грубый поцелуй, что приводит ее, совершенно обессиленную, и почти ушедшую в блаженную бессознательность, в себя.