Сила двух начал

Pelagea Sneake Marine

Мэри ощутила мольбу в голосе Волан-де-Морта, что отнюдь не смягчила ее сердце, а наоборот ожесточила его – ей захотелось причинить тому, кто совсем недавно жестоко и беспощадно пытал ее и насиловал, наибольшую боль.

— Что мне твои извинения?— спросила она с холодной сталью в голосе, заставив глаза Волан-де-Морта яростно вспыхнуть,— они не умолят душевную боль, что осталась со мной после того дня — ведь то, что ты сотворил со мной тогда не поддается описанию в жестокости. Ты не просто изнасиловал меня как обычно, ты устроил грязную сцену, пролив мою кровь без должной на то причины, хоть я и молила о пощаде. И дело не только в той боли, телесной и душевной, что я испытала от твоей

неуемной похоти, претворенной в жизнь, а в том унижении, что осталось со мной и после. Ты лишил меня той последней чести, что еще оставалась со мной, когда изнасиловал меня со всей возможной жестокостью при своих слугах. И теперь... я просто не могу выразить то отвращение, ту ненависть, то презрение, что испытываю к тебе с того дня, Морган – все то, что пришло на смену любви. Да, она была – слабая, но все же – была даже после того, как ты своими руками уничтожил моего малыша – и если бы ты набрался терпения, то увидел бы, что я все же люблю тебя. Но ведь тебе не было никакого дела до меня, моих чувств и желаний – так же, как всегда. Ты лишь хотел удовлетворения, и получил его, забыв о своем обещании оставить меня в покое, и, тем самым, убил ту любовь, что была в моем сердце. И теперь не осталось даже тепла – лишь глубокое отвращение от мысли, что когда-то я спала с таким чудовищем, как ты.

— Значит, теперь между нами ничего не может быть?— спросил Волан-де-Морт спокойно – так, словно разговор шел сейчас о чем-то незначительном,— ты расторгаешь все узы, кроме официальных отношений, что связывают меня с тобой?

Мэри, усмехнувшись, покачала головой:

— Не расторгаю – их и так уже нет, я лишь факт констатирую. С этого дня я буду искать свое новое счастье, новую любовь... и если будешь мешать мне – значит, у тебя нет ни капли морали.

— Любишь же ты выспренние речи,— покачал головой Волан-де-Морт, было, прикоснувшись к щеке Мэри.

Волшебница, мгновенно отреагировав, сжала его запястье мертвой хваткой, оторвав его пальцы от своей щеки.

— И не смей даже пальцем меня касаться, понял?— прошипела она с угрозой, сузив глаза в ярости,— уже одно это будет для меня равносильно смертельному оскорблению!

Волан-де-Морт еле вырвал руку из хватки Мэри, блеснув глазами в злости:

— Вновь зарываешься? Твоя наглость уже вышла за все дозволенные рамки!

Волшебница фыркнула в ответ презрительно:

— Наглость? Да неужели! Ты задолжал мне миллион поблажек за те чудовищные пытки, Волан-де-Морт, так что это — лишь начало. Тебе придется смириться в этот раз, не мне – если не хочешь видеть в моем лице врага. А я стану им для тебя, если ты забудешь еще раз о моем происхождении, о том, что моя чистота крови безупречна, тогда как твоя – нет. Хочешь, чтобы все Пожиратели узнали об этом? Они узнают, если ты не уступишь.

Волна бешеной ярости устремилась к Мэри от Волан-де-Морта, но волшебница была так зла, что даже не заметила ее. Бешеный огонь в глазах Волан-де-Морта угас – маг понял, что в этот раз Мэри его победила.

— Будут тебе привилегии,— прошипел он зло,— взамен на молчание.

Волшебница удовлетворенно хмыкнула, и, поднявшись на ноги, без разрешения покинула Зал, оставив Волан-де-Морта наедине с его злостью...

Следующие три дня пролетели для Мэри очень быстро – и вот уже утро первого сентября. Она собирала вещи, когда к ней заглянул Люциус.

— Скоро уйдешь?— спросил он.

— Нет, часов в семь,— ответила Мэри,— а что?

— Попрощаться с тобой хотел.

Мэри тепло обняла Пожирателя, улыбнувшись.

— Ты такая веселая,— удивился Люциус,— из-за окончания Надзора или же потому, что в Хогвартсе скоро будешь?

Волшебница пожала плечами:

— И то и другое. Хотя... наверное,

еще и оттого, что смогла отплатить Волан-де-Морту за те страдания.

— Как?

— Это не важно,— покачала головой Мэри,— скажу лишь одно – теперь он будет знать, что я в случае чего могу и отомстить.

Люциус лишь покачал головой, явно досадуя на то, что Мэри так несговорчива.

— Я рад, что тебе это удалось – но берегись гнева Волан-де-Морта.

Она лишь беспечно усмехнулась в ответ:

— Разумеется. Но сейчас это больше тебя и остальных Пожирателей касается – ведь вы не едете со мной в Хогвартс.

— Да, не едем,— не стал отрицать Люциус,— но это не значит, что ты в Хогвартсе можешь болтать о планах Волан-де-Морта направо и налево. Я знаю, что такого ты явно не сделаешь, но все равно скажу – сделав ошибку там, ты, Мэри, точно получишь соответствующую кару за нее здесь.

И напоследок многозначительно глянув на Мэри, Люциус вышел из ее комнаты, оставив волшебницу в одиночестве. И она, осуществляя свое последнее желание, переместилась в Безмолвный лес – попрощаться, сразу же выкинув из головы слова Люциуса. Она шла по знакомым до боли тропам, полной грудью вдыхая совсем еще теплый летний воздух, и ощущала себя частичкой этого небольшого мира, что был пронзен ласковыми солнечными лучами. Неожиданно вспомнилось, как она впервые вступила в этот лес, как удивлялась тишине, царящей в нем... Как много часов она провела здесь, гуляя в одиночестве...

Мэри быстро потеряла счет времени, погрузившись в воспоминания. Бездумно идя по осеянным светом тропкам, она радовалась самому этому мгновению, тому, что вскоре окажется в Хогвартсе...

Но вот и вечер – как же быстро он пришел! Пора возвращаться в особняк. Мэри, переместившись, проверила, все ли взяла, и отправила клетку с Гердой и багаж, а потом, обведя комнату прощальным взглядом, переместилась сама.

То, что она в окрестностях Хогвартса, Мэри ощутила еще до того, как открыла глаза. Нет, воздух здесь был совершенно такой же, как и у особняка, просто с души словно свалился огромных размеров камень, что давил на нее, мешая нормально жить. Сейчас волшебница чувствовала, что она дома, как чувствовал это медальон.

Она стояла перед воротами, за которыми начиналась территория Хогвартса, наблюдая за тем, как к ней от дверей замка шагает тот же самый школьный смотритель, что встречал ее больше месяца назад. Разомкнув ворота, он спросил у Мэри чуть хрипловатым голосом:

— Вы – Мэри Моран, новый преподаватель?

Волшебница кивнула, разглядывая незнакомца. Его волосы уже тронула седина, на худом лице блестели колючие сероватого цвета глаза.

— Я – Аргус Филч,— представился мужчина, пропуская ее. Мэри юркнула за ворота, они вновь сомкнулись за ее спиной.— Ваши вещи уже в предназначенной вам комнате. Идемте, я покажу вам дорогу.

Вдвоем, в полнейшем молчании, они дошли до замка и поднялись по ступеням в вестибюль. Мэри почувствовала, как дрогнуло сердце при виде мраморной лестницы, ведущей на верхние этажи. Филч не заметил, что она отстала, так что волшебнице пришлось догонять его, стараясь не обращать внимания на окружающее.

— А все профессора? Они в учительской?— поинтересовалась Мэри, поравнявшись со своим провожатым. Тот кивнул.

Так они дошли до четвертого этажа, миновали несколько дверей, идя по длинному коридору... и в самом его конце Мэри увидела последнюю дверь, что открыла уверенным жестом, входя в небольшую, но уютную комнату. Эта комнатка была немногим меньше той, в которой она прожила последние тринадцать лет – с кроватью в углу и камином напротив. Здесь так же был столь нужный Мэри письменный стол, а в окно у кровати проникали закатные солнечные лучи.