Сила инстинкта. Том 2
Шрифт:
Вдоволь налюбовавшись удивительной штуковиной, Антон вставил клинок обратно. Снова послышался щелчок – шпага намертво зафиксировалась. Гм, интересно придумано. Если не нажмешь на глаз, она не выдвинется из ножен. Зная, что жизнь Кудасова полна опасностей, Антон понимал – такая штука в определенных обстоятельствах может быть весьма кстати.
Он уже собрался поставить ее на место, но взгляд остановился на набалдашнике в виде сфинкса. Его внимание привлекла верхняя его часть. Дело в том прямо над глазом виднелся едва заметный зазор. Может, выдвигающаяся шпага – это не единственный секрет, хранимый
Антон взялся рукой за верх сфинкса и покрутил его сначала в одну сторону, затем в другую. Верхняя часть египетского божества стала откручиваться против часовой стрелки. Когда Антон снял золотистую крышку, на время потерял дар речи. Его взору предстал голубой камень неимоверной красоты. Он был зафиксирован мелкими пазами, чтобы не звенел при вибрациях и не бился о стенки.
Антон, не веря своим глазам, с максимальной осторожностью, на какую только был способен, вытащил камень и стал рассматривать его на свет. Он был неимоверной красоты, переливаясь тысячью огоньками на солнце, которое проникало через окно комнаты. Неужели это та самая Стелла?
Да, она. Антон видел точно такой же в Государственном Музее, но теперь знал, что там лежала подделка. А настоящая Стелла все это время была в трости высокого полицейского начальника. Но зачем носить такую драгоценность с собой? Странно, очень странно.
В голове сразу всплыл рассказ Кравцова о Хавинском, который вымогал этот камень у графини и который самым неожиданным образом исчез. Теперь понятно, кто его украл. Ай да Кудасов, ай да ловкач!
– Ты долго там, нет? – послышался голос Явуза с кухни. Быстрые шаги, и вот подручный покойного Хавинского вошел в спальню. Увидев камень, удивился не меньше Коврова.
– Где ты его нашел? – спросил он дрожащим голосом.
– У него в шпаге, – ответил Антон, жестом указав на лежащего без сознания Ивана Леопольдовича.
– Это Стелла, – подтвердил Явуз. – Хова рисковал многим, чтобы заполучить эту драгоценность, но потом, когда его арестовали, камень пропал. После освобождения господин обратился к чиновнику с требованием его вернуть, но тот протестовал, заявив, что не имеет ни малейшего понятия, куда он запропастился. Тогда Марчин пригрозил, что обнародует папку, которая у него имеется, если бриллиант не будет возвращен.
– И что ответил Кудасов? – поинтересовался Антон, не в силах оторвать взгляд от знаменитого бриллианта европейских монархов и королей.
– Точно не знаю, Хова мне подробностей не докладывал. Насколько мне известно, даже под страхом быть разоблаченным этот шакал отпирался и не признавал, что камень похитил именно он. Но пообещал, что найдет его и вернет Хавинскому в ближайшее время.
Антон положил камень обратно в тайник и закрутил крышку.
– Выходит, Кудасов был лишь пешкой в игре твоего господина. Он должен был в случае опасности спрятать камень, а потом, когда все уляжется, отдать обратно. Но наш дорогой друг этого не сделал, предпочитая оставить бриллиант себе. А теперь скажи, не повод ли это, чтобы отправить Хавинского к праотцам? Тем более, что у того имелся, как мы знаем, какой-то загадочный компромат.
Явуз сел в кресло и задумался.
– Такое возможно. Но говорю тебе, в момент убийства, о котором ты говоришь,
С этими словами он с ненавистью посмотрел на тяжело дышавшего врага.
– Нам надо без промедления обратиться в Департамент полиции. А еще лучше, протелефонировать следователю Спиридонову. Расскажем, как все было. Отдадим ему камень, и пусть там уже разбираются с этим Кудасовым, – предложил Антон.
Турок отрицательно покачал головой.
– Нет, не пойдет. А я? Ты собираешься сдать меня синемундирным?
Да, действительно. Подставлять альбиноса очень не хотелось. Удивительно, но еще час назад Антон готов был без зазрения совести сдать этого страшного человека в руки правосудия, но теперь готов был пойти на риск, лишь бы этого не делать. Может, потому что этот турок оказался не таким уж и страшным?
– Тогда давай так. Уходи немедленно. Я уничтожу следы твоего пребывания здесь. Сообщу, что мы разговаривали с Кудасовым, как вдруг ворвался ты, оглушил его и второпях убежал. А камень, скажу, обнаружил совершенно случайно. Придумаю что-нибудь.
– Не годится.
– Но почему?
– Пока он без сознания, съездим к нему домой и поищем там папки. Уверен, они там.
– Папки, которые находились у Хавинского и которые забрал Кудасов?
– Именно так. Надо спешить, пока он не очнулся. Если боишься, я могу убить его прямо здесь, и тогда нам никто не помешает.
Антон в знак протеста замахал руками.
– Я тебе дам убить! Ты хочешь покончить с ним в моем доме, на моей кровати? Я знаю, что этот человек редкостный подонок, но не позволю вершить самосуд.
– Ладно, успеется. Но за папками я поеду, а ты как хочешь. Они мне нужны. Будут документы, тогда можно в полицию. Но не ранее, чем я исчезну.
Сказано было тоном, не терпящим возражений. Антону ничего не оставалось, кроме как развести руками. Ехать домой к Кудасову очень как не хотелось, но отпускать турка одного было нельзя. Он может легко попасть в руки полиции несмотря на то, что все это время ему удавалось беспрепятственно скрываться.
Но беспокойство о Явузе было не главной причиной, и Ковров нашел в себе силы признать это. Ему было по-настоящему страшно. Если сейчас он мог избежать гнева Кудасова, придумав историю о сбежавшем Явузе и заявив, что сам никоим образом не связан с ним, то после проникновения в жилище сделать это будет гораздо труднее. Но молодой студент еще давно пообещал себе, что никогда больше не поддастся страху, этому ужасному пороку, а потому согласился сопровождать альбиноса.
– Мы даже не знаем, где он живет, – обратился Антон к своему гостю, в глубине души надеясь, что это обстоятельство изменит его решение.
Тот в это время копался в карманах лежащего без сознания Кудасова. В одном из них он обнаружил связку ключей, с улыбкой продемонстрировав свою находку Коврову.
– Зато я знаю. Следил за ним. Улица Корабельная, недалеко от Адмиралтейства. Там еще рынок рядом.
Поняв, что всякие попытки отговорить альбиноса ни к чему не приведут, Антон начал думать, как бы его переодеть.