Сила присутствия
Шрифт:
– Я тут видел, вернее, слышал, как двое местных в мадафе что-то говорили, упоминали шейха Усмана и чеченцев. Потом один бросил другому в лицо блюдо, и они подрались прямо там, в мадафе.
– Шайтан их забери, какие негодяи! Пусть Аллах их накажет.
– Я не знаю язык, брат, и не понял, о чем они говорили. Может, о чем-то плохом?
– Зато я знаю, о чем они говорили. Это отступники, не обращай на них внимания.
– Отступники?
– Да, из местных. Они осуждают нас за то, что мы берем заложников и ведем джихад. За все сразу. Эти люди полны
– Брат, а разве держаться за традиции нехорошо?
Чеченец отрицательно покачал головой и сказал:
– Нет, брат. Я выселился сюда и только тут понял, что такое настоящая вера и джихад. Мы были недостаточно усердны в поклонении Всевышнему и не хотели идти по пути, начертанному Им. Поэтому Аллах отвернулся от нас и дал победу неверным. Наш народ теперь страшно унижен и находится под пятой русских захватчиков. Что мы сделали? Вместо того чтобы помочь братьям, освободили только свою республику и остановились. Мы разругались с ингушами, и они отделились от нас. А ведь это такие же мусульмане!.. Вот Аллах и прогневался на нас.
– А разве шейх Идрис, Шамиль Басаев, не повел людей в Дагестан?
– Через три года? И сколько народа с ним пошло? Мы называем себя джигитами и настоящими мусульманами. При этом один из нас вышел с шейхом Идрисом, а девяносто девять остались сидеть в своих домах, говорить, что они мусульмане, усердствовать в намазе. Да ты хоть какую набей шишку на лбу, колотя им об пол, но все равно не сравнишься с тем, кто вышел на пути Аллаха!
– Ты прав, брат, – сказал Ислам.
– Да, только Аллах дал мне понимание этого слишком поздно. Я теперь выселился, а мой брат служит в отряде у Кадырова. Он стал главой семьи. Клянусь Аллахом, когда мы вернемся, я зарежу Аслана. Это будет первое, что я сделаю дома.
Тут Ислам окончательно убедился в том, что генерал Чамаев прав, что те, кого он считал праведниками, на деле великие грешники. Вместо прямой и ясной дороги в рай они бредут в ад кривой тропой, обильно политой кровью. Каждый приближает их к шайтану и удаляет от Аллаха. Любой честный человек на Кавказе должен вступить с ними в войну и сделать все, чтобы они не прошли. Даже если потребуется отдать за это жизнь, все равно такая плата будет ничтожной по сравнению с тем, что произойдет, если черное воинство ворвется в их горы.
Они прибыли в какое-то высокогорное село. Конец пути машина преодолевала, наклонившись так, что вот-вот, еще немного, и она перевернется. Кишлак был небольшим, вокруг него не работали люди, не играли дети, не паслись козы и овцы. Из этого Ислам заключил, что жители покинули свое селение. Водитель загнал автомобиль во двор, а потом улицей провел парня в другой дом. Тут тоже не было видно живности и детей, но во дворе кипел на огне большой котел, из которого можно было накормить целый джамаат зараз.
Амир был явно чем-то озабочен. Он говорил с кем-то по сотовому, и им пришлось ждать.
Потом этот мужчина коротко глянул на Ислама и осведомился:
– Давно встал на джихад?
– Два с половиной года, эфенди, – сказал Ислам, и это было правдой.
– В розыске?
– Да, эфенди.
– Стрелять из «РПГ» умеешь?
– Да, эфенди.
Амир перевел взгляд на того человека, который привез парня сюда, и приказал:
– Бери в свой джамаат.
Водитель пикапа похлопал Ислама по плечу и сказал:
– Пошли. Сейчас тебе автомат подберем, снаряжение, какое нужно. Мне как раз одного человека не хватает. Азизулла недавно шахидом стал. Меня, кстати, Ваха зовут. С остальными братьями сейчас познакомишься.
– Ваха, а можно мне глянуть на русских пленников?
– Это зачем? – подозрительно спросил командир джамаата.
– Они моего отца убили. Я ненавижу русских.
– Амир за них деньги хочет брать. Нельзя.
– Да не сделаю я им ничего, Ваха, как отца прошу. Я только взгляну на них.
Ваха поколебался, но все же смилостивился и заявил:
– Ну, пошли. Только не сделай им ничего, они живые нужны. За них амир любому голову отрежет, без всякого там шариатского суда.
Они прошли на задворки дома, Ваха с усилием снял два валуна с грузового колеса на ступице, откатил его в сторону.
– Смотри. Эй, ты чего?..
Желтая струя ударила в черный зев норы. Ваха понял, что происходит, и захохотал.
– Ну ты дал, брат!.. Просто красавчик.
– Облегчиться захотелось, – пояснил Ислам, застегивая штаны. – Вот я и подумал, что это туалет.
– Красавчик! – повторил Ваха, закрывая нору. – Пошли. Братья обрадуются такому новичку.
Закрыв нору, Ваха отвернулся, и Ислам сделал то, ради чего его и послал сюда генерал Чамаев. Он вытащил из кармана часы, электронные, похожие на дешевые китайские, только с одной половинкой ремешка, и нажал на кнопку. Потом парень уронил их на землю и отодвинул ногой к самой стене так, чтобы этих часов не было видно из-за валуна.
Ни Ваха, ни кто-либо другой ничего не заметили. Если бы его обыскали по дороге и спросили, откуда часы, то он ответил бы, что это его вещица. Оборвался ремешок, и он ищет мастера, чтобы поставить новый. Объяснение вполне понятное и оправданное для этих мест. Здесь для многих даже такие дешевые часы ценны. Просто так их никто выкидывать не будет. Не все в такой глуши могут позволить себе носить часы.
На случай если Ислам потеряет часы, вынужден будет их выбросить или отдать кому-то против своей воли, существовал запасной план. Парень должен был где угодно найти сотовый телефон, находясь близко к цели, набрать определенный номер и держать его не меньше минуты. После чего сигнал уже не имел значения. Ислам мог избавиться от телефона. Но этот план не потребовался – отлично сработал основной.
Миниатюрный, совсем неприметный маячок, встроенный в часы, подал сигнал на вполне обычный коммерческий спутник связи. Тот ретранслировал его на сервер ГРУ. Теперь местоположение заложников было точно установлено.