Сильнее всех преград
Шрифт:
У студентов всех остальных факультетов вид был, мягко говоря, не самый счастливый, но тем не менее полный мрачной решимости. Драко это несказанно радовало: ведь это означало, что борьба продолжается.
Но его воодушевление было практически уничтожено в первый же учебный день. С утра была нумерология, на которой всё прошло как обычно, а вторым уроком была сдвоенная трансфигурация. Зайдя в класс, Драко поразился количеству пришедших гриффиндорцев. Помимо Долгопупса, Финнигана и Браун ещё лишь пять человек с красно-золотыми гербами на мантиях скромно сидели на втором ряду. Была перемена, а в классе стояла жуткая, холодящая душу тишина. Не слышно было щебетания Парвати Патил, заливистого хохота Дина Томаса, разглагольствований Поттера о спасении мира... Увидев Малфоя, Финниган шепнул
Он сел за последнюю парту, но не успел ещё вынуть учебники из сумки, как услышал голос Дафны из коридора. По её интонации и отдельным, долетавшим до класса репликам Драко понял, что она отчаянно отбивалась от Паркинсон, которая, похоже, пыталась вернуть подругу. Пэнси всё время выкрикивала что-то в своё оправдание, но Дафна пресекла её замечательной фразой, которую услышали все:
– Я же полукровка, не желающая отречься от своего... как вы там говорите? Позорного рода из маглов? Так вот, я очень люблю свою маму! Это ведь так противоречит твоим устоям, правда, Пэнси? Как же ты можешь со мной дружить!
Та не нашлась что сказать, но, похоже, у появившегося рядом с ними Крэбба, мыслящего весьма примитивно, были на этот счёт свои соображения. Драко услышал, как тот что-то прорычал, и выскочил в коридор на случай помощи. Но Блейз уже был тут как тут: не дав Крэббу даже поднять руку, он выкрикнул:
– Верминкулюс!
В один миг тело Крэбба исчезло, и его опустевшая одежда свалилась на пол бесформенным комом. Паркинсон завизжала, а вот Блейз выглядел довольным.
– Где он, чёрт побери? – подал голос Финниган, а стоящая рядом с ним Браун прижала ладонь ко рту. Вдруг один из рукавов валяющейся на полу просторной рубашки Крэбба зашевелился. Пэнси снова взвизгнула и отскочила. Блейз заслонил собой Дафну. Драко подошёл и, приподняв шевелящийся рукав, заглянул внутрь. Оттуда выполз огромный жирный червяк.
– Ну и гадость! – сморщился Драко.
– Что вы с ним сделали, идиоты?! – орала Паркинсон.
– Если ты не знаешь, как отменить заклинание, обратись к профессору Флитвику, – съязвила Браун.
– Так, что здесь происходит?
Минерва Макгонагалл быстро шла по коридору, приближаясь к небольшой кучке народа. Первый учебный день обещал принести много «сюрпризов». Ученики расступились перед ней, и она, прошелестев длинной мантией, остановилась перед комком одежды и ползающим по ней червяком.
– Кто это сделал? – сдержанно спросила она, поджав губы, так что они стали похожи на тонкую черту, пересекающую лицо.
– Я, профессор, – сказал Блейз, выпрямившись.
– Практикуете трансфигурацию, мистер Забини? – Макгонагалл, похоже, была рада уже хотя бы тому, что напортачили не гриффиндорцы. Она направила палочку на червяка, который закрутился вихрем, увеличиваясь в размерах, и превратился обратно в Крэбба. – Сколько раз я повторяла вам, что трансфигурацию запрещено использовать в качестве наказания. Минус пять очков Слизерину.
– Да! – обиженно буркнул Крэбб, отряхивая помятую одежду, а Браун с Финниганом прыснули от хохота.
– Но, профессор, – возразил Драко, ни на кого не обращая внимания и стремясь восстановить справедливость, – Забини защищал Гринграсс от Крэбба. Что ему оставалось делать, не бить же его?
Макгонагалл недоверчиво обвела взглядом всех присутствующих. Ученики вразнобой закивали, подтверждая слова Малфоя.
– Есть масса легальных допустимых способов защитить девушку, мистер Малфой. И очки я вам всё равно снимаю. Но при этом выражаю мистеру Забини своё одобрение за этот поступок. А теперь – заниматься.
– Спасибо, профессор! – выпалил Блейз, явно смущённый.
Макгонагалл молча указала на дверь, и ученики поспешили на свои места. Драко было так весело, что он сам себе удивлялся. Хотя после безрадостного мрачного лета даже такая школьная жизнь не могла не веселить. Баллы они потеряли, сразу уйдя в минус, зато его лучший друг был реабилитирован.
Конец веселью пришёл после обеда, когда начался первый в этом году урок защиты от Тёмных искусств. Окна огромного класса были закрыты плотными чёрными шторами, а из освещения было лишь три свечи. Войдя вместе с остальными в кабинет и оглядев его, Драко про себя отметил, что даже у Снегга не было так темно. Обстановка давила на сознание, которое поневоле заполнялось мыслями одна мрачнее другой. Лица большинства учеников, по-прежнему нерешительно топчущихся неподалёку от двери, выражали такое уныние, будто магическая война уже была проиграна. Какие бы ни были в этом классе наведены чары, действовали они весьма эффективно. Ощущение было подобно тому, будто совсем рядом дежурит парочка дементоров. Драко передёрнул плечами и вдруг во мраке у самой стены разглядел тёмную фигуру человека, который, похоже, всё это время наблюдал за ним и еле уловимо кивнул. Остальные ребята, привыкнув к темноте, тоже заметили движение и все уставились в одну точку. Человек отделился от стены и вышел в круг тусклого света. Это был Амикус Кэрроу, ещё один Пожиратель смерти, присутствовавший при убийтсве Дамблдора. Он был ужасно неприятен как внутренне, так и внешне, и многие ученики инстинктивно отшатнулись. По скромным рядам гриффиндорцев пролетел еле слышный ропот.
– Так, Слизерин и Гриффиндор... – прохрипел Кэрроу, с явно выраженным презрением глядя на последних. – Сядьте на разные ряды и по одному, чтобы я отчётливо видел, кто есть кто.
– Кто избранный, а кто нет? – не удержался Финниган.
Не меняя презрительного выражения лица, Кэрроу медленно подошёл к гриффиндорцу. Тот смело смотрел ему в глаза, не отступив ни на шаг. С минуту они стояли друг напротив друга, не шелохнувшись. Драко никак не мог взять в толк, чего выжидает Кэрроу, но вдруг тот отвёл руку назад и с размаху ударил Симуса по губе так, что пошла кровь. Девчонки в ужасе охнули, а Драко не мог отвести взгляда от бедного Финнигана, в ужасе осознавая, что Кэрроу просто тянул время, чтобы придумать показательную кару. Однако, того сломить было непросто: он схватился за губу, но упорно продолжал смотреть в глаза Пожирателю.
– На моих уроках вы не имеете права подавать голос без приказа, – процедил Кэрроу, возвращаясь к свечам. Ученики быстро расселись: два ряда заняли слизеринцы, и всего один гриффиндорцы. – Любого ослушавшегося постигнет наказание, и мне неважно, какого пола будет эта самонадеянная тварь. С полукровками, с этими ненадёжными существами, я буду особенно жесток. Думаю, вы это уже поняли. А грязнокровкам вообще лучше не появляться в радиусе тысячи миль отсюда. Сразу убью.
Драко спиной почувствовал, как вздрогнула сидящая сзади Дафна. Он с нескрываемой ненавистью посмотрел на Кэрроу, но тот, как назло, больше не взглянул на него ни разу.
Урок прошёл худо-бедно: помимо того, что Кэрроу был их новым “преподавателем”, он оказался ещё и инспектором по дисциплине и целый час с лицом, полным высокомерия, рассказывал о новых правилах поведения в школе, а главное – о наказаниях за их несоблюдение. Стараясь не вслушиваться в его сбивчивую, но от этого не менее жестокую речь, Драко заставлял себя думать о чём-нибудь хорошем. Например о том, что Астория – хвала Мерлину! – далеко от всего этого кошмара и не испытает на себе страшных пыток, о которых с маниакальным наслаждением вещал Кэрроу. Вдруг Драко краем глаза заметил какое-то движение справа: Пожиратель на мгновение отвернулся, и Долгопупс быстро бросил на парту Дафны маленькую бумажку. Не раздалось ни единого шороха, и Кэрроу, похоже, ничего не засёк. Это было хорошо, поскольку переписка на уроке, как несложно было догадаться, входила в созданный им чёрный список нарушений школьных правил. Когда он снова отвернулся, чтобы сесть на стоящий посреди класса бронзовый стул, ножки которого были обвиты змеями, Дафна кинула бумажку Драко. Он быстро сжал её в кулаке и, улучив момент, осторожно развернул. Там был маленький рисунок: приземистая женщина с огромным розовым бантом на голове и рядом монстр, удивительно напоминающий нынешнего профессора защиты от Тёмных искусств, с двигающимся вверх-вниз топором. Под рисунком была короткая надпись: