Сильнейшие
Шрифт:
— Тогда почему тебе его попросту не убить самому?
— Чтобы его брат под корень вырезал Род Арайа? — расхохотался по-мальчишески звонко. И — догадался ведь, что Лачи вычислил имя его Рода. — Он поймет, даже если я найду способ сделать это через третьи руки… И я предпочту, чтобы он ненавидел вас, а не искал врага в Астале.
— А то, что выдашь, не поймет?
— Может и поймет, да будет не до того. Если не станете спешить, подержите мальчишку живым… может, убьете и его самого. Къятта — серьезный противник.
— Ты на самом
— Я готов на это пойти. Я люблю ее, — сказал просто.
Лачи смерил его недоверчивым взглядом. Очень недоверчивым. Лачи и сам умел быть правдивым, когда выгодно… главное, не соврать ни единым словом. Только вот сколько этот южанин не договаривает? С другой стороны, если шарахаться от собственной тени, наверняка останешься в дураках.
Он хочет выдать мальчишку?
Замечательно. Голова дана Лачи для того, чтобы думать. Сговора между оборотнем и этим парнем не может быть, Лачи достаточно нагляделся на котенка в долине Сиван. Дитя Огня вообще не может быть с кем-то в сговоре.
— Как ты думаешь это сделать?
— Просто. Но для северян — опасно. Я могу указать место, где он окажется один — в окрестностях Асталы, а вам придется сделать все остальное.
— Всего-то! — не сдержался Лачи, и снова увидел насмешку — и оценил.
— Полагаю, ты продумал гораздо больше, чем говоришь. Но у меня на это времени не было.
Тот спокойно согласился. И рассказал, что задумал, добавив:
— В окрестностях Асталы много ручьев, но тот, что вам подойдет, протекает близ медных рудников. Мальчишка бывает там часто, но точный день я смогу назвать только, когда он соберется в путь. Я также назову место, где северяне смогут ждать — их никто не увидит.
— Ты спокойно можешь подстроить ловушку моим людям, как бы красиво ни звучало твое предложение. И после использовать случай — северяне, тайно проникшие в Асталу.
— Могу. Тут уж думайте сами, что мне выгоднее. Ты сам не пойдешь на такой риск.
— Но и слабого не пошлю.
— Мне больше нечего сказать, — едва заметная ирония в голосе.
Скала-колодец стала свидетелем договора — любопытное эхо проснулось, когда вниз, на дно полетели медальон с розоватой шпинелью и золотая застежка в виде головы ихи, оскалившей зубы.
Астала
Его отсутствие было замечено только семьей — последние год-два Ийа часто пропадал на дальних поселениях, готовя себе прикрытие, если что, и стараясь изучить каждую кочку — опять же, на всякий случай. Когда приехал домой, был уже вечер. Очень хотелось спать, но, смыв с себя пыль дороги, молодой человек направился прочь от дома. Стены давили со всех сторон и мешали думать.
И вот — мягкий ветерок бродит по мостовым Асталы, и одной дорогой с ветром идет человек, так же бесцельно с виду.
…Знает, что можно и что нельзя сделать с мальчишкой-энихи. Видел его изнутри… смешно получилось. Злейший
Он долго бродил по городу, уже полнеба стало розовым, а потом и малиновым у горизонта. Было, над чем подумать. Ни словом не соврал северянину — и в самом деле желает Астале блага. Только пока не совершилось непоправимое, думал, как вязальщицы нити переплетал возможное благо и зло. Чтобы не ошибиться… слишком дорого может обойтись эта ошибка.
Достаточно было вспомнить бешеный выплеск огня, чтобы увериться — прав. Но он снова и снова пытался понять, не упустил ли чего. И, как всех Сильнейших детей Асталы, его призвала к себе Башня.
Девушку заметил издалека. Она держала в руках белые цветы на длинных стеблях — раскрытые, похожие на чаши. Постояв неподвижно, склонилась и опустила цветы к подножию башни.
Движения ее были плавны и сдержанны, черно-белые челле и юбка подходили для большинства женщин Асталы — не понять, кто перед ним. Из небогатых — довольно грубое полотно.
Остановился рядом, спокойно разглядывая. Девушка подняла на него глаза — ни испуга не отразилось на отрешенном лице, ни удивления. Знака не было на плече — никакого. И ни одного украшения.
— Здравствуй.
Та прошелестела приветствие — отрешенно, будто ветерок отразился от стены.
— Пойдешь со мной?
Она покачала головой:
— Я не могу.
— Кто ты?
— Никто.
— Но имя же у тебя есть.
— Я Нети.
Огромные, широко расставленные глаза казались кусочками утреннего неба. Почти неподвижный взгляд — можно было бы принять за статую девушку.
— Где ты живешь?
— В доме Ахатты Тайау. Меня взяли для ухода за той, что лишь наполовину проснулась.
— Ты целительница?
— Нет, али. Я просто… пыль.
— Ты слишком красива для пыли, — он снова внимательно рассмотрел девушку. Указал на цветы:
— Почему ты кладешь их сюда?
— Здесь пролилась кровь… родного мне человека.
Ийа вскинул глаза, прищурясь от ударившего в лицо света — нет, это не свет, это алое облако, подсвеченное заходящим солнцем. Подножье Хранительницы… Понятно.
Наклонился, отломил венчик одного из цветов и ловко закрепил в волосах Нети.
Время звездных ливней подходило все ближе. Огонек уже давно знал, как это бывает — все небо начинало плакать сверкающими слезами. Такие слезы бывают от смеха, а не от горя — слишком быстро катились.
После той ссоры они с Кайе осторожничали — присматривались друг к другу, едва не кругами ходили, как дикий зверь ходит возле приманки. Оборотень не умел дуться — разве что недолго совсем. И сейчас явно тянулся к приятелю, или кем там считал полукровку. Но Огонек не понимал, почему Кайе его опасается… ведь не Тевари же оставил ему синяк на поллица, как раз наоборот!