Сильные женщины. Их боялись мужчины
Шрифт:
— Многие, наверное, не знают сегодня, что за нерусской фамилией того или иного мастера стоит русское происхождение. И, наоборот, приехавший из Европы умелец становился известным именно в России и всю свою жизнь связывал с этой страной.
— Тот же Карл Фаберже, он ведь русский мастер. У нас было много мастеров со шведскими, французскими, немецкими фамилиями. Это как бы пришлые люди, но они делали славу России.
— Лет десять тому назад в Нью-Йорке редактор и хозяин журнала «Форбс» с гордостью показывал мне собранную им самую крупную в мире коллекцию изделий
— Что же делать, и впрямь многие редкости Фаберже становились предметами торгов на «Кристи» и «Сотбис». Не секрет, что за прошлые десятилетия из Советского Союза были вывезены за границу уникальные произведения искусства. Что было, то было.
— Вы занимаетесь только новыми вещами или продаете и вещи антикварные?
— Нет, антиквариатом мы не занимаемся. Но я считаю, мы создаем редкостные современные изделия из золота, серебра и драгоценных камней. Да, мы используем при этом старые технологии, сохраняем традиции, но вещи, конечно же, принадлежат нашему времени.
— А потребителе покупатели больше тяготеют к старым вещам или к новым?
— На вкус и цвет товарищей нет. Одни любят антикварные украшения и носят только их, другие отдают предпочтение украшениям, созданным сегодня. Я заметила, что большинство все-таки предпочитают новые, возможно потому, что старые вещи, по их понятиям, несут в себе некую чужую энергетику прежних хозяев. Хотя, как известно, многие любят коллекционировать изделия прошлых мастеров.
— Получается, что вещи, которые изготавливает «Дом Привалова», с годами, с десятилетиями станут антиквариатом? Как я понимаю, весь ваш «товар» — штучный, неповторимый?
— Здесь есть спорный момент. В России или в Америке антиквариатом становятся вещи, изготовленные двадцать или тридцать лет назад. А вот во Франции даже начало двадцатого века во многом еще не антиквариат. Так что боюсь, к тому моменту, когда наши изделия станут антиквариатом, меня уже не будет на свете. Но я уверена, что «приваловские» раритеты намного раньше окажутся в музеях.
— Ваша работа, мастерство ваших умельцев, это все для наших милых дам, для тех, кто любит и ценит красоту. В свое время, как вы наверняка знаете, одной из таких стильных дам считалась в Москве Лиля Брик. А кто сегодня, на ваш взгляд, может оценить то, что вы делаете?
— Без сомнения, первой приходит мне в голову имя Ирины Понаровской, которая является эталоном для многих в среде богемы. Главное ее качество то, что она с достоинством умеет носить современные украшения.
— А жены банкиров, новых русских, молодые дамы, которые выходят замуж за олигархов, — они наверняка первые ваши клиенты?
— Если честно, нашими услугами пользуются прежде всего светские персонажи, узнаваемые и знаменитые. Хотя, скажем, Ирина Хакамада не носит ничего вызывающего и обращающего на себя внимание. Конечно, богатые дамы любят красивые украшения, но имен большинства из них я даже не знаю, хотя они и посещают наши бутики.
— Есть ли чувство прекрасного у современной московской элиты?
— Конечно,
— Вы жили в разных странах в Европе, в Америке, вы ощущали, что русские женщины повсюду пользуются успехом. Не приходила ли вам в голову при встрече с какой-нибудь нашей красавицей такая мысль: «Как ей не хватает украшения из бутика «Петра Привалова»?
— Я всегда думаю, что наши женщины самые красивые. Когда я увидела, например, Клаудиу Шиффер в компании с моделями из разных стран, в том числе и рядом с русскими, то лишний раз убедилась, простите меня за навязчивость, что русские девушки выглядят намного лучше.
— Но ведь Шиффер считается эталоном красоты, и в нашем обывательском представлении лучше ее нет.
— Ну что вы?! Наши девочки, работающие на подиумах в разных столицах мира, просто потрясающие, они истинные королевы красоты. А Шиффер, что же, она уже сходит, и неизвестно, кто займет ее место. Мне бы хотелось, чтобы это была русская красавица. Конечно, на мой взгляд, итальянки очень красивы, недаром и Софи Лорен, и Клаудиа Кардинале, и Джина Лоллобриджида считаются эталонами женственности, но у представительниц северных наций красота с возрастом не проходит, она становится как бы другой, приобретая особую тонкость и чувственность.
— Вас наверняка спрашивают о ваших клиентах и клиентках?
— О них я предпочитаю не говорить, ведь в нашем кругу очень сильная конкуренция, скажу лишь, что те, кто приходит к нам, чтобы сделать себя еще привлекательнее, они все прекрасны по-своему. Так же как золотая жемчужина отличается от розовой или белой вовсе не красотой, а цветом, краской, оттенком, и только — но любая жемчужина прекрасна и неповторима. Такую же неповторимость, «эксклюзивность» мы видим в каждой нашей клиентке.
— Знаменитая поэтесса Белла Ахмадулина с самых юных лет вызывала восторг у московской поэтической богемы своей одухотворенной красотой, которая сохранилась в ее облике и сегодня. Я слышал, что она бывает у вас в гостях. Если не секрет, что привлекает ее в ваших музеях-ателье?
— Да, она бывает у нас. Белла приходит или одна, или со своим мужем Борисом Мессерером. Она очень любит крупные камни, она носит крупные кольца и делает это со смыслом, потому что броские по величине вещи ей идут. Тем более что сейчас это является веянием моды. И мне лестно, что знаменитый поэт двадцатого века и прекрасная женщина выглядит современно-стильной в чем-то благодаря и мастерам нашей фирмы.