Симеон
Шрифт:
— Неужели французы не испугаются такого мощного противника?
— А кого бояться, враги-то разрознены пока? Так что революционные генералы будут щёлкать их поодиночке.
Бубненье со всех сторон, возмущение недогоняйством оратора, новые ссылки на юность недоумка. И ни одного обстоятельного доказательства моей неправоты.
— Симеон, а ты точно уверен в своей оценке этого варианта событий?
Трындец подкрался…, виноват, биологический отец приблизился незаметно.
— Ваше императорское высочество, вы правы и это всего лишь вариант. Тем более, проблема в
Опять бубненье окружающих, но все знают насколько велико население Франции.
— Извините, но русская армия гораздо сильнее, — ещё один ура-патриот на мою голову.
— Симеон, но ведь мятежный дух быстро иссякнет или ты так не думаешь? — снова подключился Павел, явно изумляющий окружающих столь вольным обращением на "ты".
Другим становится ясно, что наши с ним отношения более близки, чем случайное пересечение на балу.
— Ваше высочество, истинная проблема заключается в том, что воюя плечом к плечу произойдёт единение нации. И его хватит надолго.
Неожиданно воцарилось молчание и все повернулись в одну сторону. К нам, увлечённым полемикой, незаметно приблизилась императрица с Платоном Зубовым под ручку.
— Продолжай, Симеон, продолжай. У тебя настолько хорошо поставленный голос, что его повсюду слышно.
— Виноват, государыня, не хотел помешать празднеству.
Глава 21
— Ничего страшного, наоборот, очень убедительно звучит. Получается, что ты был прав, ожидая от Франции самых губительных последствий для Европы.
Тут уже английский посол не выдержал, несмотря на свой дипломатический статус, требующий сдержанности.
— Ваше величество, но тогда и Англия, и Россия поддержат Австрию и Пруссию, даже итальянские государства. Французский флот не так велик, чтобы со всеми справиться.
— Симеон, что на это скажешь?
Меня явно разводят на откровения. Может в этом и был смысл пригласить на бал, чтобы своеобразным способом представить двору? А то действительно пошли слушки и сплетенки о никому неизвестном молодом человеке слишком быстро растущем в чинах и званиях. Не фаворит, не родовит, а вообще неизвестный хрен с бугра.
— Флот прибавится, когда французы завоюют Голландию сухопутными войсками. Кроме того, их армию будут пополнять отряды побеждённых германских герцогств. Ну и собственный мобилизационный ресурс Франции достаточно значителен.
— Вот так вот, Витворт! — мудрая Екатерина явно троллила посла, чтобы выкачать из него побольше информации об английских планах.
Англичанин наверняка понимал это, но и дураком выглядеть не хотелось на глазах у всех. Всё-таки урон престижу.
— Мистер Саймон, но откуда у Франции найдётся столько денег на армии?
Императрица перевела взгляд на меня, желая получить разумный ответ. Ну, что же, получите и распишитесь. Будем называть вещи их именами, чего бы то ни стоило и каким бы боком не обернулось мне.
— Любые бунтовщики и мятежники всех времён, даже если называют себя революционерами, попросту занимаются грабежом. Начав войну, они будут грабить всех подряд на завоёванных территориях за исключением бедноты. А внутри Франции займутся массовым грабежом дворянства, так как уже объявили его вне общества.
Кое-кто вокруг даже заохал от несправедливости и нарушения устоев. Как же так, вроде всех всё устраивало прежде. Почему не доглядели и кто во всём виноват?
— Ну, не знаю, не знаю, — предпочёл слиться Витворт, — ладно, посмотрим за развитием событий.
— А мы будем готовится заранее, — неожиданно резюмировала императрица, — Симеон предложил разумный плам в прошлом году, так что будем его выполнять.
Нет, это не похвала мне, а всего лишь ловкий словесный трюк. Общество должно быть уверено, что правящие круги всё предусмотрели заранее. Зубов, далёкий от внешней политики, лишь кивал одобрительно: то Еятерине, то мне. Его больше интересовали рождественские подарки, чем европейские события.
— Симеон, ты бы почаще к нам заглядывал, уж очень разумные вещи высказываешь.
— Извините, ваше величество, но вы же знаете сколько проектов приходится вести в нынешний период жизни. Не до придворной жизни пока.
— Знаю, важными делами занимаешься, потому и времени свободного не имеешь. В любом случае, буду рада тебя видеть, когда сможешь.
Мы, хоть и экспромтом, но разыграли удачно сложившийся "скетч", дабы прекратить излишние кривотолки по поводу моей персоны.
Толковище фактически закончилось, слегка озадаченный Витворт предложил как-нибудь после Рождества встретиться, а Павел увёл нас с наставником в один из кабинетов неподалеку от тронной залы.
— Симеон, твой анализ ныне гораздо глубже и выглядит обоснованнее, чем прежде. Отчего так?
— Всё просто объясняется, Павел Петрович. Во-первых произошли допонительные события в самой Франции. Они позволили углубить анализ. Во-вторых, через знакомых купцов я получаю свежую информацию о настроениях в обществе. Причём не среди власть имущих, а внутри масс простых людей.
— Так, что России со всем этим делать, как ты думаешь? Может заключить с французами договор, чтобы впоследствии они нас не трогали?
— Договор не поможет. Они с нашей помощью быстрее завоюют Европу, а значит быстрее и легче до нас доберутся. И не вспомнят о нашем сотрудничестве.
Принц, пока не имеющий возможности стать императором, всё равно радел за Россию. И всерьёз воспринимал мои откровения, как нечто само собой разумеющееся. Храповицкий точно так же был настроен, давно не воспринимающий меня, как юнца.
— А может Европе помочь бороться с французами?
— Нет, Павел Петрович, это тоже не выход. Сейчас имеет смысл отложить в сторону благородство и использовать момент в развитии России. Воюющие стороны будут нуждаться в нашем сырье и продовольствии гораздо больше. Значит можно будет ещё приподнять цены, чтобы увеличить поступления в бюджет. И оставаться в стороне от военных действий, укрепляя оборону страны.