Симеон
Шрифт:
Вру, конечно, как сивый мерин, ничего мы не забросили. Количество выращенного цикория зашкалило и сразу проявилась проблема. Если каждый помещик будет его сам себе выращивать, то возникнет конкуренция, которую так любят глобалисты.
— Александр Васильевич, каждый по-своему начнёт обжаривать корешки. Значит и качество будет разным.
— Я, пожалуй, с государыней это обсужу. Наше дело было вообще кофей создать.
Цены попадали до рубля за фунт, значит жди на следующий год ещё большего снижения. Ну и чёрт с ним, главное, что "отцами"
Меня сейчас больше стрелковый полк волнует, а точнее его вооружение. Заказал у англичан на следующий год целых двести винтовок, хотя это дорого и не совсем разумно. Пришлось доплачивать лимонникам за "расширение производства".
— Семён Афанасьевич, зачем вы закупаете столько селитры за границей? Война вроде особо не предвидится.
— Когда потёмкинский пороховой завод достроим, то компонентов много понадобится.
Мне порох нужен и для стрелковой подготовки, как своих, так и потёмкинцев, да и в заморских экспедициях он лишним не будет. А казённые запасы не так велики, как хотелось бы.
Сообщение о смерти Потёмкина пришло во второй половине октября. Великий, а может быть и величайший деятель екатерининской эпохи, увы, ушёл из жизни. Своих детей он не имел, поэтому наследство распределялось между детьми его сестёр.
— Скажи Симеону, что Григорий оставил специальное распоряжение насчёт него в случае смерти.
— Государыня, а что именно завещано?
Екатерина, глубоко скорбевшая по поводу кончины "самого главного человека в своей жизни", взяла какой-то список.
— Оружейный и порохпвой заводы, ибо никакие другие наследники им толку не дадут. К этому полное финансирование оных.
Далее шли деньги на содержание стрелкового полка в течении пяти лет. К ним добавлялись 400 тысяч рублей "на разные экспедиции, заводы и иные нужды графа Великого". Ну и финальный аккорд.
— Даже не знаю нужен ли Симеону последний дар. Григорий одарил его своим Таврическим Дворцом. Такое содержать безумно дорого, разве что для величия.
— Я сообщу Семёну Афанасьевичу, а там пусть сам думает как дворцом распорядиться. Скорее всего продаст кому-либо если достаточно состоятельный человек найдётся.
— Только пусть Платону не продаёт, а то мне своими деньгами придётся платить за него.
— Всё исполню, матушка!
Ясен пень, что чемодан оказался без ручки. На строительство этого грандиозного сооружения потратили более 400 тысяч рублей, да всё, что внутри, тоже огромных денег стоит. И где соответствующего покупателя найти? Если кто знает, то подскажите!
Во Франции вроде всё улеглость, а конституциалисты даже короля обратно к власти (пусть и урезанной) допустили.
— Сейчас, Александр Васильевич, Людовик объявит войну сильному противнику и сдастся по-быстрому.
— Согласен, тогда победители выстро расправятся с остатками революции и король вернёт себе прежний абсолютизм.
Всё выглядело достаточно просто и понятно, даже я начал сомневаться. Где революционные армии, где Наполеон, где массовые казни?
Зато отношения с Польшей всё более усугублялись. У их короля стотысячная армия и поддержка Пруссии, Англии и Франции. За нас вроде Австрия готова впрячься, но ей самой грозит война с французами. Пусть даже договорная.
Европа слегка напряглась в предвкушении кровавых событий. Все устроили гадалки по поводу результатов этих войн.
— Вот все удивятся, когда Франция вместо оговоренного поражения одержит победу.
— Но этого не может быть, Семён Афанасьевич!
— Ещё как может, ваше сиятельство.
Гадания по возможным результатам русско-польской войны даже не возникало.
— Скорее стоит вопрос о том, поможет ли Пруссия Польше или предпочтёт остаться в стороне.
Ой, раскудрявят Речь Посполитую три чёрных орла, к бабке не ходи.
— Главное, чтобы мы Курляндию забрали. Тем более, что есть мальтийский рыцарский корпус для её завоевания.
Наши карты с нюансами достигли в очередной раз взгляда императрицы. С пруссаками можно договориться, пусть хоть Варшаву себе берут. Лишь бы на Курляндию не покушались и Мемель нам передали. Пора начинать строить Западную оборонительную линию, создавая сеть укрепрайонов.
— Опять? Сколько можно повторять мне, что Карфаген должен быть разрушен. Я услышала и поняла. Будет Симеону Мемельланд, коли он так его хочет. Как только африканские русские алмазы покажет, так и уступлю.
Опять бабуленция измывается над внуком, лучше бы Александру на мозги давила. Дав…дав…дав…
К нам приехал, к нам приехал Кирилл Григорьич да-ра-гой.
— Рад вас навестить господа! Прекрасные новости привёз. Мои люди всё лето делали изыскания в районе Северского Донца. И каменный уголь в тех местах есть, причём разнообразный. На всякое годится. И железные руды имеются.
— Рады за вас, Кирилл Григорьевич. А что ещё найдено?
— Семён Афанасьевич, как ты и говорил, удалось найти соль. Местные люди её почти с поверхности берут. Так я отправлю на следующий год, чтобы организовали серьёзное предприятие, даже если придётся под землю лезть.
Разумовский очень счастлив тому, что Югороссия богата и нуждается лишь в финансировании. С моих слов он отправил экспедицию на Старый Оскол, где местные рассказали, что железную руду прямо в оврагах добывают. Так что и туда людей пошлют, чтобы поглубже порыться и завалить железом всю Россию. Хотя мы и так впереди планеты всей по добыче чугуна.
— А ещё там хорошо растёт пшеница и всё остальное. Очень богатые земли, лучше чем у меня под Москвой. Говори, Семён, что тебе нужно, всем помогу. Хоть деньгами, хоть что попросишь.