Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных
Шрифт:
Издавая бесчеловечные захлёбывающиеся звуки на борт Энкратуриуса ворвалось что-то, что многие наблюдающие первоначально приняли за собак или какое-то иное приручённое домашнее животное, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это люди… Абсолютно голые, избавленные от какой бы то ни было нательной растительности, ползающие на четвереньках и ведущие себя как одичалые варвары, но всё же люди… В этот момент кого-то начало откровенно подташнивать (офицер Гариманов согнулся в три погибели и еле сдержал позывы к опустошению своего желудка), Артер наконец вышел из своего оцепенения и с отвращением закрыл глаза, а капитан внезапно понял, что брать внемлющего на борт оказалось не такой уж и хорошей идеей. Эти нелюди, также известные как Примитивные, носились среди Святого Воинства и творили разные непотребства до тех пор, пока откуда-то не послышался оглушительный свист, от которого они попадали на животы и остались так лежать до тех пор, пока в проёме не показался виновник всего этого представления. Лорд-внемлющий Локенгон не то чтобы поражал своими
Локенгон шёл медленно, будто бы волочил за собой груду загубленных им жизней, – его лицо выражало скорее не триумф или одухотворённость, а усталость и, как это не парадоксально, затаённую злобу: будто бы у маленького мальчика отняли его любимую игрушку, и он решил отомстить, подсыпав слабительного родителям в кофе или киатцу. Он, казалось, не обращал внимания ни на Святых Отцов, ни на собакоподобных Примитивных, которые не отнимали лица от пола, будто бы боясь хозяйского наказания. Медленно и будто бы даже с достоинством он переступил порог Энкратуриуса и направился прямо к капитану, который понял, что настал его час и незаметно вышел в самый центр встречающей делегации, аккуратно отпихнув кока с его «хлебом и солью». Однако на этом сюрпризы и удивления не заканчивались: прямо за Локенгоном на борт космического корабля взошли три изогнутые фигуры, которые сразу были признаны Андреем как зрячие. Телепатия оставалась довольно редким явлением в галактике, но люди, имеющие повышенную чувствительность к человеческим эмоциям и настроениям встречались довольно часто: стоило лишь немного поискать в трущобах, переполненных наркоманами и любителями понюхать Долианскую дурь, как сразу же обнаруживались хоть несколько детей с разной степенью ментальных способностей. Конечно, до настоящих зрячих им было ещё далеко, но некоторые могли определить врёт ли человек или нет, а ещё большее количество умели предсказывать дальнейшее поведение той или иной личности. Большинство таких детей шло на воспитание в Касту Зрячих и ВМО (для разных нужд), но некоторых, особенно одарённых, забирал Собор, – по договору о ненападении, подписанном ещё во время войны с цаннами и осады Марса. Никто не знает, что они делали с бедными детьми, но в итоге из них получались отличные ищейки, ментальные считыватели и даже сносные предсказатели. Странным был и тот факт, что из всех видов зрячих, Собор больше всего интересовался именно провидцами: индивидуумами, которые могли, основываясь на современном состоянии дел и сочетаний фактов предсказывать все возможные варианты развития событий. Примерно то же самое могла делать и Переменная, но только если свои суждения она основывала на чистой логике (которая отнюдь не всегда срабатывает), то провидцы могут просчитать любой вариант в зависимости от характера или мыслей окружающих их людей. Тот факт, что у Локенгона было на службе три таких, говорило о его высоком и чтимом статусе. Более того, Макаров готов был поклясться, что Собор воспитал в них и другие качества, – способность читать мысли и влиять на чужие эмоции.
Примечательно, что двое из Провидцев были девушками: первой уже перевалило лет за сорок, о чём говорили обширные лицевые морщины. Выражение лица говорило о том, что она страдала от даунизма, а тело было довольно плотно сложено, будто бы она не один год упражнялась в поднятии тяжёлых весов. Вторую девушку можно бы было даже назвать привлекательной, ввиду её стройной точёной фигуры и длинных коричневых волос, которые доходили до самого её пупка, но всё впечатление портили странные провода, торчащие у неё из затылка и заканчивающиеся где-то в области копчика. Это, как видимо, было одно из изращенско-хитроумных приспособлений Собора для расширения потенциала телепатов: Андрей не знал, работали ли они или нет, но вот выглядело всё это излишне неприглядно. Последним за всей процессией волочился невысокого роста парень, как видимо, ещё молодой, и совсем недавно взятый Собором на службу: в его узких глазах всё ещё читались остатки сознания, а походка всё ещё была уверенной и чёткой.
Пока капитан рассматривал Провидцев, Локенгон уже успел подойти к нему почти вплотную, и Андрею удалось получше рассмотреть черты его лица. Если бы не кошмарные шрамы, то Лорда-внемлющего вполне можно было принять за классического дедушку, которого можно встретить в садах Та-Кемета, играющим в шахматы или скаббл. На лице наиболее ярко выделялся устрашающих размеров нос, который напоминал то ли саблю, то ли остро заточенную шашку: сложно было поверить, что он не делал ни одной пластической операции, чтобы добиться такой его длинны и остроты. Хотя вполне может оказаться, что именно такова носовая физиология на Плутоне… Щёки бы давно уже обвисли, если бы не были втянуты в череп так, что можно было разглядеть очертания зубов под кожей. Сама кожа была довольно тщательно выбрита, но всё равно, то тут, тот там виднелись затемнения и коротенькие седые волоски. Рот был практически полностью лишён губ, а когда Локенгон внезапно улыбнулся, как видимо соблюдая приветственный этикет, то Андрею показалось, что он тонкой ниточкой пролёг между правым и левым ухом, будто бы соединяя их воедино. Глаза внемлющего были не то, чтобы выразительны, но в них определённо читалась определённая фанатичность, выражающаяся в поблёскивании, передать которое словами просто невозможно. На дальнейшее изучение персоны Локенгона времени не оставалось, и Андрей понял, что пора начинать свою часть представления. Он аккуратно толкнул локтем Летьера, который чуть ли не пускал слюну из своего разинутого рта, и сам сделал уверенный шаг вперёд, решив, что если уж принимать подобного рода гостей, то принимать их с достоинством. Кок не заставил себя ждать, – он довольно быстро оказался прямо перед Локенгоном, протягивая ему сухари и крупные куски соли:
–. Глубокоуважаемый Лорд-внемлющий Локенгон, я, от имени всего экипажа, приветствую вас на борту военно-разведывательного судна Энкратуриус под начальством капитана первого ранга Андрея Макарова. Позвольте преподнести вам хлеб и соль в знак нашей доброй воли и того, что мы готовы будем позаботиться о вас на протяжении всего полёта, – Летьер чуть заметно наклонил голову, не особо понимая, что ещё от него может потребоваться.
–. Благодарю… – голос Локенгона был заглушён каким-то специальным устройством: он даже скорее не говорил, а шептал, будто бы в горле у него застрял некий сторонний предмет. Перед каждым словом он вздыхал так глубоко, будто собирался прямо вот тут, на месте, испустить дух, – Сын мой… – он наклонил голову в сторону одного из Святых Отцов и тот немедленно подскочил к Летьеру. Тот не успел и вздрогнуть, как и сухари и соль были резко брошены на пол, прямо в сторону четвероногих питомцев внемлющего. Те сразу будто бы очнулись от оцепенения и с рёвом и причитанием набросились на еду, которую, как видно, они ждали уже давно. На лицах экипажа Энкратуриуса читались отвращение и даже гнев, но Макаров понимал, что продолжать нужно в том же духе:
–. Лорд Локенгон, – он был достаточно уверен в себе, чтобы не запинаться и говорить с небольшим напором, – Я рад приветствовать вас на своём судне. Надеюсь, что ваше пребывание на Дерисе было достаточно комфортабельным?
–. Капитан… – внемлющий медленно сглотнул, – Я прибыл сюда… не для того… чтобы… обмениваться любезностями…
«Ах, вот ты какой, – Андрей на протяжении своей жизни привык делить людей на несколько десятков категорий, которые так или иначе помогали ему идентифицировать личность и выработать соответствующую стратегию поведения с ними. Локенгон определённо подходил под категорию «напыщенный дурак», – подобные люди всегда обожают кичиться своим положением и часто намекать на то, как важна их нынешняя миссия.
–. У меня… важное дело…
«Точно, – Макаров ещё раз убедился в точности своей системы.
–. Ну-Иль-Як… должен был… уведомить вас… о том… – он немного помолчал, будто бы ему нужно было время, чтобы раскочегариться, – О том, что… со мной будет… груз…
–. Какого рода груз, лорд Локенгон? – конечно никто его об этом не предупреждал, как же иначе? – Боюсь, что у меня нет полномочий…
–. Зато… у меня они… есть, – он снова сглотнул и на несколько секунд прикрыл глаза, – Груз… чрезвычайно важен… для всей… Веры. Это… мой пленник.
–. Пленник? – разговор шёл не в самом лучшем направлении, так как вокруг было уж слишком много любопытных ушей.
–. Да. В тюремной… капсуле. Её… следует как можно… скорее… доставить на Плутон.
–. Боюсь, что Ну-Иль-Як не удостоил меня такой чести, чтобы сообщить о ваших намерениях, – появилось ещё несколько поводов для того, чтобы лишить этого богомолообразного его тёплого насиженного местечка.
–. Меня… не интересуют… ваши разборки… Мне нужен… транспорт.
Хотелось, конечно, отказать ему прямо здесь и сейчас, но Макаров прекрасно понимал, что на данный момент это уже не представляется возможным: он будто бы увяз одной ногой в зыбучем песке и теперь мог лишь ждать, пока его не затянет под землю полностью.
–. И я буду рад вам его предоставить, – ответ на следующую фразу он знал заведомо, но удостовериться следовало, – Вам, вашей свите и беженцам. Где они, кстати?
–. Они… полетят… другим кораблём…
–. Лорд-внемлющий, мне об этом не известно. Если ВМО действительно одобрило данную вашу инициативу, то это…
–. Возмутительно? – впервые за весь разговор голос Локегона прозвучал не устало и измученно, а так, будто в него внезапно вселилась уверенность и сила.
–. Неправомерно, – поправил его Андрей.
Внемлющий тяжело вздохнул и будто бы осел под тяжестью непомерного груза.
–. Я вас… понимаю… – снова тот же шёпот, но только ещё менее различимый, будто бы последнее слово высосало из него остатки жизненной силы, – Но… природа моего пленника… такова… что беженцы… будут подвергаться ещё большей… опасности.
Он замолчал, как показалось Андрею, на самом важном месте.
–. Какой опасности?
Лёгкая, будто бы мимолётная, улыбка коснулась тонкой нитки рта внемлющего, он еле заметно взмахнул рукой, и сделал один кроткий шаг навстречу капитану. Как по команде все Святые Отцы выстроились в шеренгу и взяли копья на изготовку.