Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных
Шрифт:
Она уже почувствовала себя полной дурой, когда не заметила никаких перемен в головоломке, но тут же поняла, покрутив её в руках, что в некоторых местах она странным образом вибрировала. Первый же логичный инстинкт подсказал ей расположить свои пальцы аккурат на тех местах, где ощущалось легкое подрагивание. Опять же, перемены она почувствовала не сразу: сфера прекратила свои вибрации и вместо этого будто бы начала нагреваться, – несильно, будто кто-то оставил её на весеннем солнце Вавилона. Однако на этом всё будто бы закончилось: дорога свернула вправо, а сфера перестала подавать какие-либо признаки жизни. Вишну решила, что просто-напросто неправильно с ней разговаривала, а потому снова поднесла её ко рту и на этот раз гораздо более грубо заявила:
–. Если ты немедленно не откроешься, то я тебя разобью к чертям собачьим!! – эффект на этот раз отличался от прошлого: сфера не стала вибрировать, но похолодела так, что Вишну чуть не отдёрнула от неё руки. Ей даже показалось, что один из её пальцев намертво приклеился
В этот момент их водитель задвинул задвижки на окнах, как видимо устав от постоянных криков и оваций толпы, и в машине воцарилась практически полная тишина, позволившая Вишну услышать нечто: недовольный и еле различимый шёпот, исходивший не откуда-нибудь, а прямо из сферы. Она мгновенно поднесла её к левому уху:
–. …корэар гууак… – услышала она обрывок фразы, и то она не была уверена, что именно это было услышано, так как голос был невероятно тихий и вкрадчивый.
–. Гууак… – в замешательстве повторила она, но тут же поняла, что сделала это слишком громко, так как к ней немедленно обернулся водитель-примакал и почему-то слишком уж гневно спросил:
–. Ты чаго??
–. В смысле? – сейчас Вишну было совсем не до него, а посему лучше было просто изобразить из себя дурочку.
–. Чага ругаешься по моему??! Какой хера?? Гууак!! – он внезапно вспылил, отчего Вишну сразу опешила, но уже через несколько секунд к ней начало приходить осознание.
–. Постойте! – теперь её голос был полон энтузиазма, – То есть «гууак» – это примакальное слово? На вашем языке?
–. Слово!! – водитель внезапно загаркал и защёлкал челюстями, что можно было принять лишь за смех, – Да эта мат!!! Плохое слово! Табу!
–. Ааааа… – примакал продолжал что-то ей говорить, как видимо, расписывая все прелести их матерных слов и их смежных значений, но Вишну уже погрузилась в размышления.
Когда она мягко попросила сферу «раскрыть ей свои секреты» она нагрелась и начала вибрировать подобно домашнему коту, а когда она на неё прикрикнула, то она стала холодной подобно коричневому снегу, сбегающему к самому подножию её отцовского дома с Саломейских гор… И ещё это ругательство… Пора было провести небольшой эксперимент, результат которого она уже заранее предвидела: она не знала относительно Гнобельской загадки, но вспомнила настольную игру, в которую часто играли её собраться по воровскому ремеслу, особенно те, что были мужского пола (или приближенного к мужскому). Игра называлась Акреус, и суть её заключалась в том, что одному из игроков нужно было соблазнить и совратить виртуальный женский образ, который определённым образом реагировал на их слова, интонации и эмоциональный посыл. Каждый раз этот образ был запрограммирован случайным образом, то реагируя положительно на нежные и любезные комплименты, то возбуждаясь от грубостей и пошлых шуточек.
Сфера снова оказалась у её губ.
–. Прости меня… – мягко зашептала она, да так, будто говорила с тем, кому принадлежит её сердце, – Я не специально, просто эмоции на пределе. На самом деле я совсем не такая, – она даже поглаживала её поверхность, – Покажи мне свои секреты, прошу тебя…
Обволакивающая теплота пронзила её пальцы, а еле различимый шёпот стал гораздо более отчётливым: при этом язык был уже не примакальным, а, вот сюрприз, валианским – тем самым языком, который она с трудом и ненавистью выучила у отца. Легенда гласила, что валианский был языком ныне уже давно вымерших аборигенов Вавилона, а посему те воры, которые хотели достигнуть успехов на своём бесчестном поприще, просто обязаны были его выучить: в знак уважения перед их родной планетой. Вишну всегда считала это поверье чушью собачьей, – по крайне мере, до этого момента. Сфера не отвечала прямо на её слова, но постоянно повторяла три цифры: двенадцать, восемьдесят пять и шесть, – при условии, что Вишну, конечно, правильно помнила валианские числительные. Она быстро спроецировала цифры в свой сектор Простора и убедилась, что они отпечатались в её подсознании, на что потребовалась десятая доля секунды. Однако уже через это мизерное время она поняла, что сфера куда-то исчезла, оставив в её руках лишь пригоршню золотого порошка, разлетающегося по машине, так как примакал снова открыл окно.
–. Долга ащё кататься будете?? – примакал нервно озирался по сторонам, как видимо, понимая, что большинство зрителей уже осталось позади, что подтверждалось затихающим прибоем оваций и криков. Теперь они въезжали на территорию, где по обеим сторонам дороги восседали местные аборигены, вовсю раскрывшие свои непроглядные глаза и скалясь странной, будто бы даже угрожающей улыбкой. Если раньше праздник определённо предназначался для многочисленных гостей планеты, то сейчас его главными участниками стали щаканаги, по всеобщему мнению избегавшие подобных увеселительных мероприятий: однако вопреки всем слухам, вот они, – стояли прямо здесь и пронзали их своими глубокими взглядами. Тут кому угодно станет не по себе…
–. Да канала… – отчуждённо прошептала Вишну, продолжая прокручивать в голове три узнанные ею цифры: 12, 85, 6. 12, 85, 6. 12, 85, 6… – Там мы выйдем… – она почти шептала; с одной стороны, потому что не хотела будить уснувшую Кару, а с другой стороны, ощущая как по её спине табуном мчатся мурашки из-за такого большого скопления щаканагов: если их так много здесь, то что будет в Библиотеке?…
Прошло ещё минут сорок, пока они, вместе со своим длинным кортежем из разнообразных транспортных средств, вышли на грязную и заболоченную набережную реки Щекалак, где Вишну смогла вздохнуть с облегчением, ибо ряды аборигенов заметно поредели, а дальше и вообще сходили на нет. Где-то на мосту, пропущенном над излучиной водоёма, фестиваль расходился в разные стороны, и уже сейчас Вишну видела, как на противоположном берегу дюжие роботы-механики разбирают на металлолом отслужившие своё парадные платформы. Река сама по себе на самом деле рекой могла называться лишь номинально – де-факто это был сливной канал для местных канализационных стоков и наилучшее место для сброса органических отходов. Покатые и утоптанные берега напоминали Вишну публичную свалку у неё на Вавилоне, а вода была настолько испоганена и заболочена, что приобрела буровато-зелёный оттенок. Тут определённо не искупаешься. Через каждые десять метров из берегов торчали гигантские трубы, откуда в Щекалак подливалась очередная порция отходов и грязи, – разве может быть в этой Вселенной что-то более прекрасное? Прямо сейчас Вишну стала свидетельницей того, как два бравых аквила, издавая странные кричащие звуки, скатывали в воду продолговатый кулёк, скорее всего содержащий в себе труп недавно повстречавшегося им незадачливого незнакомца. Вишну хотела в душе возмутиться такому очевидному беспределу, но сразу вспомнила, что на самом-то деле она сама недалеко ушла от этих аквилов…
Совсем другое впечатление производила Великая Библиотека, расположившаяся на круглом островке в центре этой водной вакханалии: это было массивное сооружение, напоминавшее формой огромный и изукрашенный во все цвета радуги муравейник, утыканный стройными башенками, уходившими на сотни метров в воздух и теряющимися в туманном небосводе. По всему периметру конструкции располагались на первый взгляд хаотично разбросанные окна, которые, при более внимательном рассмотрении, формировали точечное письмо: первый общепринятый межгалактический язык, разработанный примакалами, цаннами и аквилами аккурат после того, как Земля выбыла из Галактической жизни. Нынче этот примитивный способ изъясняться был напрочь вытеснен русским языком, более известным как Кеметский, но ВМО высоко ценило тех индивидуумов, которые умели использовать точечную письменность. Интересно было бы прочитать, что именно написано на Библиотеке Щаклака, но, к сожалению, Вишну не могла похвастаться своими знаниями этого мёртвого языка. К острову вело два навесных моста, – один, широкий и золочёный, что опять же создавало абсурдный контраст с загаженной рекой, предназначался для местных жителей, для которых поход в Библиотеку являлся чуть ли не еженедельным священным ритуалом. Сейчас на мосту скопилось несколько сотен этих удивительных существ, каждый из которых волочил в своих отростках очередную порцию печатной макулатуры, – для того, чтобы свалить её в общие библиотечные запасы и таким образом пополнить копилку знаний щаканаги. Второй мост был гораздо более скромным и, на первый взгляд заброшенным, – предназначался он для посетителей с других планет, каковых, честно говоря, именно здесь было не так и много. Библиотека Щаклака хоть и поражала исследователей своим многообразием и видимым богатством коллекции, но содержалась просто в отвратительном состоянии. Очевидцы поговаривали, что большинство рукописей просто свалено в огромные пылящиеся кучи по углам гигантских залов, а то, что было расставлено на полках, представляло собой абсолютный неупорядоченный хаос, разобраться в котором смог бы лишь бессмертный и очень терпеливый человек или пришелец.
Вишну с противным хрустом размяла все свои кости и нежно потрясла голову Кары, которая на самом деле давно уже не спала, а просто прикидывалась, считая, что никто не заметит узкой щёлочки её глаз. Вишну, конечно же, не стала её расстраивать, так как вспомнила, что сама так любила делать, наблюдая, как отец суетится по дому, пьёт кофе (который, на самом деле, никаким кофе не был – но вавилонцы именно так называли напиток из зёрен куста простоклюва) и собирает разбросанный по комнате воровской инвентарь.
–. Уже приехали? – притворно-сонным голосом спросила девочка, как-то уж слишком быстро подняла голову, а потом, опомнившись, начала широко зевать, демонстрируя Вишну свои заострённые клыки.
–. Приехали! – буркнул водитель-примакал и, оглянувшись, многозначительно посмотрел на них своими непонятными глазами. Вишну почувствовала, как в ней снова накапливается раздражение: захотелось воткнуть клинок прямо ему в глотку и посмотреть, обломает ли он его зубы или наоборот, – зубы перекусят клинок. Определённо, когда она разберётся с этим заданием, ей нужно взять отдых. Одной его теперь, правда, не удастся провести, но почему-то именно сейчас перспектива как можно больше времени провести с Карой ей совсем не претила, а наоборот радовала. Даже не смотря на тот факт, что она ей неимоверно помогла, как своим оригинальным мышлением, так и своими неожиданными познаниями, с ней было действительно интересно общаться. Плюс к этому… Вишну ещё не могла выразить это словами, но каким-то образом эта маленькая девочка, натерпевшаяся столько ужасов и обид, заполняла огромную дыру в её душе, которая возникла много лет назад… Нет, только не он. Только не отец…