Синдром Деточкина
Шрифт:
Девчонки засмеялись. Леонид завистливо покачал головой, потом показал знаками, что пора бы разделить девушек.
– А почему молчит Анюта? – поинтересовался я, примеряя на себя роль ее кавалера. – Что-то не так? Может, мой приятель чем-то обидел?
Мне требовалось увести именно ее.
Огромные чистые глаза окутали небесной голубизной:
– Нет, не обидел. Просто мне больше нравится слушать.
– Замечательное качество. Нечасто встречается. А я вот больше люблю рассказывать, – меня понесло. – Хотите, расскажу, как у меня постоянно не раскрывался парашют? Нет, лучше как однажды на Сейшелах… Вы не бывали на Сейшелах?
Конечно, они не бывали. Я тоже не бывал. Возможно, никто не бывал, и упомянутые Сейшелы – миф, такой же, как про Золотой век, волшебную страну Эльдорадо и демократию. Наша жизнь полна таких мифов.
– Если бы бедность языка не воспрепятствовала мне описать красоты невероятных скал на острове Ла Диг…
Я упоенно «развешивал лапшу» для поведшихся на экзотику слушателей. Вчера читал про эти острова, так почему бы для эффекта не присочинить, что видел все это лично? Разве это ложь? Скорее – описанная в реальных красках мечта. Сказка. А любая сказка, как известно из классики, – ложь, в которой заложен намек… на что-то. Дети, правда, все равно не понимают на что. Они же дети. Сказки они слушают не для этого.
– …Где ночные пляжи шевелятся от шествия белых крабов… Где можно отведать знаменитый салат миллионеров с мякотью пальмы… Кстати, любопытный факт: три четверти детей на архипелаге – внебрачные, по воскресеньям в церквах крестят детей «обычных», а по пятницам – внебрачных.
Меня слушали затаив дыхание. Сейчас, в эйфории только что произошедшего, в терпком послевкусии невероятной авантюры, плавая в океане счастья, я готов был расцеловать всех и каждого. Возлюбить ближнего. Возлюбить врагов своих. В общем, возлюбить всех. Даже гаишников.
– А произрастающие исключительно на Сейшелах кокосовые орехи с пальмы Коко де Мер? Они весят каждый за двадцать кило, а формой напоминают… гм, тыл наклонившейся женщины.
Леонид ухмылялся, Нюта завороженно внимала. Оксана…
Она продолжала оставаться серьезной и непробиваемой. Наглухо закрытой от всех. Постоянно думающей о чем-то таком, о чем забыть невозможно.
У меня в сердце неожиданно проросла, разветвилась и налилась тяжелыми плодами ненависть к жирному подонку, который использовал меня в качестве щита. Он думал защититься мной. Моими возможностями. Дудки! Натворил – отвечай. По всей строгости закона. А если закон почему-то молчит – по всей суровости людской справедливости.
Девочка, этого старого жирдяя я сотру в порошок. Я его целиком изжарю и по кусочкам съем. Больше никогда он не сможет изгаляться ни над тобой, глупой и обремененной тяжкой наследственностью, ни над другими. Такими, как, к примеру, твоя очаровательная подружка, еще не знающая жути порядков, что установились на рынке человеческих чувств. Она не знает невообразимой подлости, не видела выпавших на твою долю чудовищных гнусностей, не встречалась с бесчеловечными уродами, которые кичатся своей неуязвимостью и наслаждаются вседозволенностью…
Я спасу ее, чистую, светлую, почти святую, не знающую греха, от мрака безнаказанного всевластия, а в ее лице – всех остальных. Но начну – с нее. Прямо сейчас. Я уже решил. Злодейство будет наказано, старающийся выпутаться злодей будет повержен. Справедливость восторжествует.
Оксана вдруг высказалась, ни на кого не глядя, но вроде бы обращаясь к Анюте:
– Глянь, с каким челом познакомились: везде был, все знает, сильный, красивый, умный…
Нюта негромко произнесла, вогнав напарницу в краску:
– Говоря о мужчине, что он умный, обычно имеют в виду, что второго такого дурака не найти.
– Умница! – Леонид в восторге захлопал в ладоши.
– И наоборот, – грустно подытожила Нюта и вновь уткнулась в вазочку, где никак не заканчивался растянутый надолго шарик мороженого.
Но перед этим ее взгляд на миг скакнул в мою сторону.
Ура, кажется, я сумел разбудить интерес. Теперь нужно вывести Анюту из игры.
– Тебя потом отвезти? – поинтересовался я как бы между прочим.
Освобождаемый от лишних персонажей театр военных действий давал Леониду возможность вызвать Оксану на откровенность и, если понадобится, додавить.
– Спасибо, – мягко улыбнулась Нюта.
– А какая у тебя тачка? – одновременно с этим загорелись глаза синеволосой подружки.
Я кивнул за окошко на сверкавшее после мойки детище международного автопрома.
– Эта?! – костер в ее зрачках вырос до категории вселенского пожара. – Подвези и меня!
Леонид заметался:
– Ты же сказала, что живешь рядом?
– Мало ли что сказала, – недовольно вильнула плечиком Оксана. – Сказала, что близко, а на самом деле далеко. Вам палец в рот не клади, знаю, чем кончается откровенность…
Напористая девочка. Даже слишком, для своих лет.
Я успокоил напарника взглядом: не переживай, беру твою задачу на себя, приступай к следующей.
11
Из кафе оставленный расплачиваться Леонид тоскливо глядел, как я помогаю обеим девушкам разместиться.
В салоне Оксана забросила сумочку назад и расположилась рядом со мной. Стеснительная тихая Нюта села позади, практически утонув в мягком диване.
– Я живу на окраине, – проговорила она негромко, назвав затем более точный адрес.
– Нет проблем. —Я посмотрел на Оксану. – А тебе куда?
– Меня – потом, – отмахнулась она.
Закинув ногу на ногу (размеры проема и ног позволили это сделать, совпав почти идеально), она поправила на груди кофточку, специально открыв чуть больше, чем дозволяли приличия, в меня уперся дерзкий взгляд: «Нравится?»
Нет, уважаемая, не нравится. И не может нравиться. Я не прыщавый парнишка с соседней парты, которого можно купить таким не очень большой мысли финтом. Я давно питаюсь не подачками, а в лучшем ресторане.