Синий Шихан (Роман 1)
Шрифт:
Слова Микешки задели старика. Работая у Степановых, он ничего, кроме жалованья, не имел и не хотел иметь. Весь свой богатый опыт он отдал делу, которое любил больше всего на свете.
После небольшого раздумья Тарас Маркелович, не глядя на кучера, негромко проговорил:
– Ну ладно, Микешка... После покалякаем.
Оглянувшись, он увидел, как в трактир вошел Матвей Буянов вместе со своим сыном Родионом.
– Садись, Матвей Никитич, - хмуро проговорил Суханов.
Буянов, уже успевший изрядно выпить,
– Ну, милушка моя, любезный Тарас Маркелович, загадаю же я сегодня тебе одну загадочку, - сказал Буянов и залился дребезжащим неприятным смешком.
– Загадывай, загадывай... Мы, сибирские бродяги, мудреные заковыки любим. Попробуем разгадать.
– Эта заковыка больших денег стоит, ба-альших! Сейчас, милушка моя, кругом ба-альшие дела закручиваются! Вон Авдей Иннокентьевич дочку разом пристроил, сам молодую красавицу выхватил. Вот голова! Он теперь на Шихане-то всех накроет, как куропаток шатром, и сожрет с косточками... А дочка у него раскрасавица! Мой-то дурачок - вон какой вымахал - такую невесту из-под носа выпустил... Вот это был бы тестюшка! А то казачку в мущинских штанах решил сватать... Эх, тетеха!
– Это уж, папаша, совсем не к месту, - меняясь в лице, сказал Родион. И тут же вспомнил, как обнадеживающе-ласково говорила с ним Маринка при последней, недавно состоявшейся встрече. Правда, она отложила окончательное решение до осени, но Родиону радостно было ждать этой счастливой золотой осени...
Буянов куражился перед Тарасом Маркеловичем, балагурил, говорил загадками, междометиями и явно чего-то не договаривал. Суханов, внимательно слушая его, старался разгадать истинные мысли этого пройдохи-купца.
Вдруг Матвей Никитич, словно прячась, наклонил голову и как-то весь сник. Толкнув Суханова локтем в бок, он перешел на шепот. Кося глазами на соседний стол, где сидел Василий, Буянов изменившимся голосом: проговорил:
– Вон сидит самый мой распроклятый враг!
Буянов полез в карман за платком. Зажмурив глаза и широко раздувая ноздри, стал раскачивать головой, будто опрокинули ему на лысину горячую яичницу.
– Насолил он тебе?
– спросил Тарас Маркелович.
– Еще как, подлец, насолил, вспоминать тошно.
– Этого орла видно по полету. Пальца в рот не клади, - заметил Суханов.
– Это, брат, не орел, а настоящий удав-змей. Ох, не дай господи попасть такому в руки, все кишки вымотает. Подцепил он меня, проглотить норовит.
– Я уж давно заприметил, - отодвигая от себя налитый Буяновым стакан вина, сказал Тарас Маркелович, посматривая на соседний стол, где восседал его кучер. Наклонившись к Буянову, тихим голосом добавил: - Я думаю, Матвей Никитич, что этот фрукт в полиции работает.
– Тоже сказал, - отмахнулся Буянов.
– Ежели бы там!.. Там бы я тремя углами отделался. Этому супостату сначала
– Перестаньте, родитель, несуразности рассказывать, - вмешался Родион, опасаясь, что подвыпивший отец может наболтать что-нибудь о деле Барышниковой. Он знал, что Василий, когда Матвей Никитич предложил ему взятку, выкинул его из конторы.
– Ты кого это учить вздумал?
– вскипел Матвей Никитич.
– Я, папаша, вас не учу. Сами потом раскаиваться будете, что лишнее наговорили.
– А по какому делу история-то вышла?
– осведомился Суханов.
– Было дело, да сплыло, - замялся Буянов. Сердито поглядывая на сына, он продолжал: - Для кого я стараюсь? Отец за детей всегда дырки латай, а когда живот подвело, то садись на помело да в трубу вылетай... А они еще со своими советами...
– Оставьте, папаша! Зачем такой разговор... А то я, ей-богу, уйду отсюда, - склонив над тарелкой голову, сказал Родион.
– Я те уйду! Ишь волю взял отцу перечить!
– визгливо крикнул Матвей Никитич.
Родион поднял голову и резко откинулся на спинку заскрипевшего под ним стула.
Сидевший рядом с Микешкой Василий Кондрашов поднялся и направился к Матвею Никитичу.
Родион почувствовал, что сегодня без скандала не обойдется. Не нужно было приходить сюда с нетрезвым родителем. Между тем Василий, подойдя к столу, поздоровался с Сухановым, как со старым знакомым. Матвей Никитич же не только не начал скандалить, а, наоборот, рассыпался перед ним мелким бисером:
– Ах, милушки мои! Вот радость-то! Такой уж у меня сегодня счастливый денек, везет на друзей-приятелей... К нашему столику просим, не побрезгуйте, любезный, нашим винишком... А мы уже того, немножко выпивши, извините!..
– Вот и отлично. Веселее и проще разговаривать, - ответил Василий и, взяв придвинутый Родионом стул, вежливо поблагодарил его. Извинившись перед Сухановым, он добавил: - У меня до вас дело есть, да и к господину Буянову тоже... Может быть, я не вовремя? Тогда простите... Но только в другое время вряд ли застанешь вас вместе.
– О делах после! Как говорится, дело делом, заварила старуха бузу с дедом, наложили мучки да хмелю, а потом спали неделю; проснулись, голова трещит, а на печи кот пищит; корова не доена, лошадка не поена, сено не скошено, с кого будет спрошено?
– Непременно, обязательно будет спрошено, - с особенным весом подтвердил Василий.
Матвей Никитич, поняв намек, широко раскрыл зубастый рот и часто заморгал красными глазами. Суханов с затаенным любопытством вплотную рассматривал Кондрашова, стараясь разгадать, почему так боится его Матвей Буянов.