Синий Шихан (Роман 1)
Шрифт:
– Где был до этих пор?
– Где был, там нету, - поворачиваясь на другой бок, отвечал Иван.
– Опять у той Зинаидки. Вот повадился каждый день... Тошно смотреть, как она в своих зеленых штанах задом виляет. Срам!
– Отстань, дуреха необразованная, - вяло огрызался Иван.
– А вот и не отстану! Каждый день туда рыскает и пьяный является. Сам тоже халаты завел. Нальет зенки-то, напялит на себя татарский балахон и ходит вроде муллы. Вот посмотришь, чует мое сердце, затянет она тебя в татарскую веру!
– Ну што ты будешь делать!
– волчком поворачиваясь на
– Сто раз тебе говорил: русская она, понимаешь, русская!
– То-то и видно, - презрительно говорила Аришка, - щеголяет в махометанских штанах... Все говорят, что она из Туретчины приехала, а там у какого-то Рахмет-паши в наложницах была. Она тебя подстерегает! Думаешь, ты ей нужен, образина рыжая? Как бы не так! Денежки наши, вот что ей надо. А сношенька тоже там прижилась; где уж нам с ней из одной чашки щи хлебать. Она образованная... А та змея-офицерша всех околдовала. Так и знай: ошпарю ее кипятком, дай только правду узнать про ваши шашни... Али научу холостежь за четверть водки, чтобы ворота дегтем вымазали, и твое имечко ночью на тех воротах сама выведу. Пусть полюбуются люди добрые на нового богача.
От таких речей Иван мгновенно вскакивал. Сжимая кулаки, говорил:
– Ты меня, Орина, не позорь! Побью!
– Все равно опозорю... Да и сношка-то не видит, что Митька каждый день, как зюзя...
Сноху Аришка невзлюбила за то, что та хорошо, со вкусом одевалась и умела держать себя на людях. Она была со всеми ровна и ласкова. Аришке казалось, что Марфа делает это нарочно, в пику ей. К Ивану, как к старшему брату мужа, Марфа относилась с почтительным уважением. Ивану это очень нравилось. Покоренный ее вниманием, он по-своему полюбил сноху, приносил ей иногда мелкие подарки и, сравнивая Марфу со своей женой, завидовал брату.
А Митька был действительно счастлив. Угарная страсть к Олимпиаде как-то выветрилась сама по себе, забылась. Вставали они с женой поздно, ложились спать глубокой ночью.
– Я еще никогда так не уставала, - падая на взбитую постель, говорила Марфа и раскидывала руки. По белой подушке рассыпались ее каштановые волосы, с кровати небрежно свисала рука.
Дмитрий не мог оторвать глаз от лица жены, горевшего усталым, нездоровым румянцем.
– Вот и отдохни, - тихо говорил он, склоняя голову рядом с ее теплым плечом.
Счастлив был Дмитрий Степанов, очень счастлив, но иногда вдруг забирался под сердце какой-то маленький паучок и начинал пощипывать, вызывая нудную и непонятную боль во всем теле. Может, оттого, что не любил молодой казак, когда кто-нибудь вольно шутил с его Марфушей, нехорошим взглядом следил за каждым ее движением... А тут еще Зинаида Петровна велела ей сшить платье с открытой грудью. Вот еще выдумали моду, даже ему, мужу, глядеть стеснительно. Сегодня этот казачий хорунжий Гурьев разговаривал с Марфушей, а сам глаза за пазуху пялил. Потом схватил руку и давай целовать... Митьке хотелось запустить в него бутылкой, да Шпак удержал. Этот везде поспевает. Все гости какие-то срамные. Напьются и начинают плести всякую околесицу, иное при женщинах и говорить-то стыдно, а они плетут, а потом Марфу расхваливают, воздушные поцелуи шлют, а у самих губы слюнявые, глядеть противно... Скорее бы уехать
"Единственно хороший человек - это инженер Шпак, - продолжает размышлять Митька.
– Для него моя жена просто хозяйка, и все, а шашни он завел с Зинаидой Петровной по старому знакомству... Умный, образованный. Дело как разворачивает! Машины выписал, новые шахты закладывает, знающих людей подбирает. Только вот Тарас Маркелович его не любит. Отчего?.."
– Марфуша, ты спишь?
– Засыпаю, Митя, - вяло пошевеливая рукой, томно отзывается Марфа.
– Спросить тебя хочу.
– Дмитрий поворачивается на спину, заводит руки к затылку.
– Что тебе сегодня говорил тот хорунжий?
– Гурьев, что ли?
– встрепенувшись, переспрашивает Марфа.
– Он самый...
– Молол что-то... не помню уж...
– А зачем ты ему руки целовать позволяешь?
– Глупости, Митя... Я спать хочу...
– Ежели он будет целовать твои руки да за лифчик подглядывать, я ему все усы повыдергиваю.
– Ах, Митя, какой ты глупенький!
– Марфа обнимает мужа за шею и прижимается к нему.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Возвратившись из города, Тарас Маркелович сразу же поехал на Родниковскую дачу.
Управляющему казалось странным одно обстоятельство: почему Шпак, опытный инженер, решил строить фабрику совсем не там, где нужно?
Побывав на Родниковской даче, Суханов убедился, что строительство уже в полном разгаре. Весь двор был завален кучами леса, рылись глубокие котлованы, закладывались фундаменты для двух больших домов. Один из них предназначался для приисковой конторы, другой - для обслуживающего персонала, строился и третий дом - для управляющего шахтой. Мысленно прикинув, сколько здесь будет ухлопано денег, Тарас Маркелович растерялся.
Возбужденный и разгневанный, старик погнал лошадей в станицу Шиханскую. Сначала он решил повидать старшего брата, Ивана, который казался ему человеком более умным и оборотистым; Митькину же голову пока еще продувал ветер молодости.
Но Тарас Маркелович не застал Ивана. Он был у Печенеговой.
Скрепя сердце пришлось идти Тарасу Маркеловичу в дом Зинаиды Петровны.
Летний вечер был душным и пасмурным. В темном небе не было видно ни одной звездочки. Надвигалась гроза.
В станице стояла полусонная тишина. Люди, утомленные дневным трудом, спать ложились рано. Не лаяли собаки. Только из кабака доносился пьяный галдеж и нестройные звуки голосов. В широких окнах печенеговского дома ярко горел свет. Усатый казак в мохнатой папахе, открыв садовую калитку, басисто спросил:
– Кого нужно?
– А это я сам знаю, кого мне нужно, - ответил Суханов и, распахнув дверцу, грузно зашагал к крыльцу.
– Никого пущать без докладу не велено!
– идя следом, ворчал казак, но остановить гостя не решался. Он не впервые видел этого могучего вида старика с внушительной и гордон осанкой.
– Иван Степанов, хозяин прииска, тут?
– вдруг, неожиданно остановившись, спросил Тарас Маркелович.
– Это рыжий такой?
– Казак ухмыльнулся и поскреб за ухом.
– Здеся... Через него больше и стеречь заказано.