Синий шиповник
Шрифт:
– Да.
По смущенному виду Толика я поняла, что ему, наверное, не понравится мое прямое предложение. И хоть была высока вероятность, что он уже потерял невинность в объятиях какой-нибудь посетительницы, я все же решила действовать осторожно. Две ночи мы просто спали в одной постели, как обычно. На третий день я стащила бутылку вина с кухни. В конце концов, их было много в холодильнике: иногда клиентки просили алкоголь в придачу к продажной любви. Спрятав добычу в любимом тайнике, я продумала до мельчайшей детали свою речь. Я чувствовала себя неловко, потому что говорила
– Хочешь? – привлекла его внимание я вопросом.
– Нет, – короткое слово сразу обрушило все задуманное.
– Ладно, – я хотела сделать вид, что и мне не очень-то и хочется пить.
– Поля… Если ты хочешь меня напоить, чтобы… Чтобы… ну… – проститут покраснел до корней волос.
– Да нет, что ты! Как ты мог такое подумать? – я положила злосчастную бутылку обратно, злясь на себя.
– Нет… ты не поняла… Я и без вина… готов… Не церемонься… – Толик сам приблизился ко мне, сам положил мои руки себе на талию, сам начал целовать.
Этой ночью я была безумно удивлена, увидев синие слезы у проститута.
– Тебя не тронули в мое отсутствие? – я вытерла знак невинности в лица парня.
– Нет. Я же твой. Я же сказал. И лучше пусть будешь ты, а не кто-то еще, – он улыбался. – Ты самая добрая на свете.
После этого я по-другому взглянула на свою мать. Она была не настолько цинична, как казалось мне. А покидая стены с плакатами, я чувствовала тоску. Возможно, повлиял на мое настроение и Анатолий. Еще он придал сил. После дюжины наших ночей я уже ощущала себя в университете спокойнее и увереннее. Конечно, свой перевод в другую комнату я обозначила у коменданта на всякий случай. С Леной и Наташей мы проводили все больше времени, приняв еще в компанию и моего соседа по парте. Гоша был блистателен даже, когда злобно шутил или матерился. Хотя остальные однокурсники называли его Кузнечиком. Георгий всегда отшучивался, что получил свое прозвище за то, что больно бьет левой ногой. Он занимался спортом. Этим и можно было объяснить его упрямство, начальство, настойчивость.
– Пошли вместе, – забрал Гоша у меня на ходу сумку.
– Я хотела сама посмотреть кино.
– Я тоже. Зачем делать по отдельности то, что можно сделать вдвоем?
– Это будет похоже на свидание, – напомнила я товарищу одну важную тонкость.
В нашем странном мире свидание – это целое событие. Мужчина и женщина общаются, узнают друг друга, а значит готовятся к серьезным отношениям.
– Да нет. Не свидание. Совсем не похоже.
– Ты несешь мою сумку.
– Ну, я рыцарь. Я помогаю тебе.
– Я сразу говорю на всякий случай, – остановилась я у ограды университета. – Это не свидание. За руку меня не бери. Билет себе я сама куплю. Мне уже хватит студенческих историй!
– Да я слышал про этого… поэта с сумасшедшей сестрой. У меня нет сестер. И я ни о чем
Она была не закрыта, поэтому содержимое высыпалось на дорожку. Пришлось вместе собирать вещи.
– Полина, – я подняла голову на зов и поняла, что над нами стоит Глеб.
– О, привет, Бальмонт, – ехидно отозвался Георгий. – Только тебя вспоминали.
– Нам нужно поговорить, – парень был очень бледен, я встала с корточек.
– Нам некогда, Есенин, мы в кино идем, – заявил мой спутник.
– Да, мы торопимся, – я старалась не подавать вид, что волнуюсь.
–Поля…
–А может, ты – композитор? – Гоша встал между мной и Глебом.
–С чего бы?
–Ты глухой, как Бетховен. Она не хочет с тобой говорить.
Зеленые глаза взволнованно смотрели на меня.
–Может, как-нибудь потом, – я была уже не уверена в своем нежелании говорить с парнем.
– Бывай, Сологуб, – Георгий взял меня за руку и повел прочь.
Я снова была сама не своя. И не слышала шуток друга, не запомнила сюжет фильма. Я думала, что хотел сказать Глеб. Поэтому когда мы снова столкнулись, теперь в библиотеке, я не стала убегать или делать вид, что не вижу его.
– Полина, прости меня. Прости Галю, – парень говорил шепотом. – Я очень скучаю.
– Если ты подумал, что я что-то хотела от тебя, то ты сильно ошибался, – я смотрела, как можно холоднее.
– У меня есть еще шанс?
– На что?
– На то, чтобы заслужить прощение.
– Я просто хочу знать, что происходит? То ты не против со мной общаться, то твоя сестра меня чуть не прибила чемоданом, и ты даже ничего не сказал! То ты делаешь вид, что меня нет, то сам лезешь в глаза, – я не смогла говорить шепотом, подняла голос выше от злости.
– Прошу тебя… Давай поговорим наедине.
– Ладно… где?
–На нашем месте.
Мы встретились вечером у черной лестницы. Глеб взял дубликат ключей, термос. Уже потеплело, у нас были куртки, но он решил запастись еще пледами.
– Так что случилось? – спросила я, едва парень закрыл за нами дверь на крыше.
– Подожди, – прошептал он, ласково прикасаясь к моему лицу тонкими пальцами. – Я так скучал… я люблю тебя, моя муза… мое вдохновение.
Я обомлела, услышав признание в любви. Глеб расценил мое молчание по-своему. Он начал меня целовать. Сначала несмело, легко. Потом, видимо, осознав, что я не против сближения, парень стал напористее.
– Что же ты делаешь? – проговорила я прямо в его губы.
– Доказываю свою любовь, – у него было сбивчивое дыхание.
Глеб торопливо расстелил пледы, взял меня за руку, стоя на одном колене, подтянул к себе. Мое сердце безумной птицей билось о клетку ребер. Я села рядом.
– Скажи что-нибудь, – попросил Глеб, заглядывая в мои глаза своими расширенными от страсти зрачками. – Пожалуйста…
– Ты сумасшедший…
– Это правда…
Его губы снова нашли мои. Я погрузилась в быструю и глубокую реку его прикосновений, трепета, нежности.
– Подожди, – я попыталась остановить парня, памятуя историю с Владом, – не ломай свою жизнь.