Синий шиповник
Шрифт:
– Ага, ну, я – Симеренко. Глеб, – он подал мне руку.
– Полина Аистова, – я ответила рукопожатием.
– Ну классно, – его полуприкрытые глаза смотрели отстраненно. – Не знаю, что еще сказать. Наверное, добро пожаловать.
– Это, наверное, какая-то ошибка, – я встала с кровати. – Я пойду узнаю.
– Пошли вместе.
Глеб сразу произвел хорошее впечатление. Он был свободным человеком и не был похож на моих глупых одноклассников. В его мечтательном взгляде горел огонь вдохновения. Он двигался плавно, словно слышал какую-то особую музыку, доступную
– Простите, – Глеб постучал ногтями по столу коменданта, чтобы отвлечь его от чтения. – Тут какая-то ошибка. Девушка… Как тебя?
– Полина.
– Полина пришла в двести пятую. Но в ней уже живу я.
– А, что? – пожилой комендант поднял не понимающий взгляд.
– Ну, я – мужчина, она – женщина.
– Сильное заявление, парень, – улыбнулся старик. – Но я понял.
– Может, она должна жить с моей сестрой? Симеренко Галина. Посмотрите.
Я стояла чуть поодаль, позволяя себе разглядеть Глеба лучше. Определенно он был старше меня, у него были идеальные пальцы, осанка, профиль.
– Ну да, – воскликнул комендант. – Тогда это четыреста пятая. Ты уж извини, парень. Девушка!
– Да? – я отвлеклась от изучения нового знакомого.
– На четвертый этаж.
– Спасибо, – я ответила мужчине, вполголоса добавив, – черт, еще выше тащиться.
Мы поднялись в злополучную двести пятую.
– У тебя большой чемодан, – протянул неудавшийся сосед. – Я помогу.
Он втащил мои вещи на четвертый этаж и постучал в мою комнату.
– Кто там?
– Галя, это я.
Нам открыла девушка в халате.
– Я тебе соседку привел.
– Сам выбирал? – Галя с порога дала понять, что любит шутить.
– Нет, мне подкинули, – Глеб внес чемодан в комнату.
– А ты, наверное, и не заметил сначала, – захихикала моя соседка.
– Да, – коротко ответила я.
– Я – Галя.
– Я – Полина.
– Я вся горю, – многозначительно протянула девушка.
– Что?
– Галя, ты ее даже не знаешь, а уже глупо шутишь. Не обращай внимание, Полина, у нее проблемы, – парень остановился напротив меня. – Но если ее шутки зайдут слишком далеко, зови меня.
– А какие проблемы? – я понимала, что в странной фразе закодирован особый смысл.
– Некие, – улыбнулся Глеб.
– Да ладно, я уже вижу, что она не мой пассажир, – Галя легла на кровать. – Все, проваливай, братец.
– И вам не скучать.
Эта комната была окрашена в бежевый цвет. Из окон открывался вид получше. Но меня устроило бы и жилье на втором этаже. Тем более, что Глеб мне сразу понравился. В столовой я все оглядывалась в надежде встретить его и получше рассмотреть. Но его не было видно, все столы были заняты. Я уже направлялась на выход, понимая, что ухожу без хлеба и зрелищ. И вдруг услышала:
– Эй, давай к нам! – за столом у двери сидели две девушки и призывно махали мне.
– Я?
– Да, ты же тоже с четвертого этажа?
– Ну да.
– Тогда присоединяйся.
Я собрала свой комплексный обед и подсела к новым знакомым.
– Я – Лена, – представилась блондинка.
– А
– Я – Полина, – мне не верилось, что в общежитии все такие общительные и веселые.
– Мы с курса делопроизводителей, а ты?
– Я с кинематографического.
– Ого, – Наташа сложила ладони прямоугольником, заключив меня в рамку. – Актрисой будешь?
– Нет, режиссером.
– Ты, наверное, с Галей живешь, раз с кинематографического, – заключила Лена.
– Да.
– Тогда берегись, она ко всем пристает.
– В каком смысле? – меня обжигали мысли о том, что я правильно поняла поведение соседки.
– Да она по девочкам, – прошептала Наташа. – Ты там это… Если скажет "я вся горю", отвечай: "потуши свой пожар".
Так я узнала, что еще живут в этом мире люди с нетрадиционной, незаконной в нашу гнилую эпоху ориентации. Их позывной "я весь горю". И если объект обожания отзовется: "я весь в огне", то быть союзу, за который могут отправить на урановые рудники. Поэтому я посмотрела на свою соседку новым взглядом. Она любила смотреть в окно, играть в карты. К ней иногда приходили другие девушки. И в это время я должна была где-то гулять. Зато прохаживаясь вокруг общежития, я встречала Глеба. Он часто сидел и писал, в эти минуты парень словно отсутствовал В нашем мире. Его отрешенный вид напоминал мне образы со старинных картин. В один из таких дней я не удержалась и подсела к нему.
– Привет. Что пишешь?
– Привет, – он оторвался от тетради и улыбнулся. – Я? Стихи.
– Впервые встречаю поэта, – мы сидели очень близко и я смогла разглядеть его цвет глаз, он был зеленовато-карим.
– Это громко сказано: поэт. Я пишу просто для души.
– А что-нибудь прочитаешь? – я перевела взгляд на губы, впервые видела такие чувственные. – Или это секрет?
– Возможно, – он улыбнулся, обнажив идеальные зубы. – Любишь тайны?
– Очень.
– А будешь держать в тайне, что Галя… – Глеб немного напрягся.
– Вся горит? – я отвернулась. – Да я уже держу. Вот хожу-хожу, гуляю-гуляю.
– Ты любишь гулять?
– Очень.
– Хорошо. Я прочту тебе один стих, если не передумала, – мой собеседник немного смутился, опустил глаза. – Надеюсь, ты не перестанешь после этого интересоваться поэзией.
– Меня ничто не сломит, – я сначала выпалила эту шутку, а потом поняла, что она может обидеть.
Тогда эти простые и немного глупые строчки запали в душу:
“И каждый вздох души твоей
Моей душе еще милей,
Чем сотни обещаний,
Клятв, в любви признаний.
И может показаться,
Что уж пора начаться
Беседе искренней и длинной…
Но мы молчим. Молчим… С повинной
Любовь пришла к нам в час,
Когда никто не ожидал от нас
Каких-то чувств иль боли, -
А только слов… не боле!
И мы молчим средь общих ожиданий,
Горячих фраз и губ лобзаний…
Лишь говорит душа с душой -
Им не понять любви такой”…