Синий шиповник

Безинская Дарья

– Привет! – крикнула я. – Все еще ненавидишь меня?

– Привет. Всем сердцем! – откликнулся супруг.

Он сидел и смотрел телевизор, перекусывая чипсами.

– Ты станешь толстым, – поумничала я. – И тогда твое лицо не поместится на подушку.

– Это я специально, – мужчина облизнул пальцы. – Для тебя стараюсь.

– Спасибо. Даешь повод для нового антикомплимента, – я села рядом. – Слушай, мне дали, наконец, медовые каникулы. Хочешь в Казань?

– Почему именно туда?

– Ну, город красивый. Посмотреть хочу.

И ты развеешься. Скажешь в своем бюро, что медовый месяц, все дела. Причина уважительная.

– Это совпадение или ты специально? – он выжидающе посмотрел на меня.

– Расслабься. Все свои, – я хлопнула его по плечу, – я посмотрю город, а ты – свои особые достопримечательности.

– Ты подслушивала?! – Макс поджал губы от гнева.

– Ты же ничего сам не говоришь, – развела я руками. – А я не хочу быть причиной твоих страданий. Если не хочешь в Казань, так и скажи.

– Нет, хочу!

Перед поездкой я решила порадовать свое сердце покупками. Перед каникулами на меня свалилась подработка. Я часто промышляла видео-съемкой на заказ. И вдруг меня попросили снять целый три клипа для молодой музыкальной группы. Поэтому не было времени ни на что. И в последний день мы с Максимом вместе отправились за одеждой.

– Помогаешь мне наряжаться для другой женщины? – со смехом интересовался муж, когда я прикидывала на него костюм-тройку.

– У нас с тобой высокие отношения, – отшутилась я. – На самом деле, у тебя однообразный гардероб.

– Спасибо за анти-комплимент.

– Это просто факт, – я приложила еще несколько комплектов к лицу Макса. – В общем, померяй зеленый. И бери его.

Оказавшись в Казани, я искренне интересовалась архитектурой, в которой сплелись истории православия и ислама.

– Это Сююмбике, падающая башня, – рассказывал мне Максим во время посещения кремля. – По легенде с нее сбросилась царица Сююмбике.

– Почему?

– Она не хотела замуж за Ивана Грозного.

– Некрасивая легенда какая-то.

– Зато башня симпатичная.

Вечером я отпустила его. В эту ночь в мягкой постели отеля в одиночестве мне спалось просто превосходно. А утром Максим вернулся весь сияющий.

– Доброе утро, – пожелал он мне.

– Да ладно. Наконец-то. Ну, доброе утро, – ответила я, смеясь

– Спасибо тебе. Сегодня что-нибудь смотрим? Ты слышала про Старую Татарскую слободу?

Две недели пролетели незаметно. Мы смотрели достопримечательности, пробовали национальные блюда. Вечером расходились. Еще пару дней я ездила одна в близлежащие города, чтобы увидеть древние мечети и крепости. В эти часы Макс тоже был предоставлен сам себе или своей Нелли. Впервые за несколько месяцев мне было легко на душе. Максим даже будто стал мне другом. Он шутил, пел, смотрел весело. Когда мы покидали Казань, супруг взгрустнул, но уже не был агрессивным.

– Все же… зачем? – муж внимательно смотрел на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли.

– А тебе обязательно

знать? – усмехнулась я. – Я просто не готова открывать свое сердце человеку, который меня ненавидит.

Он откинулся на спинку своей полки. Опустил глаза на свои руки. Супруг хотел что-то сказать. Но потом передумал.

Оказавшись в Иркутске, я поспешила в родной бордель.

– Мать болеет, к ней нельзя, – пытался меня остановить Валя. – Она может заразить тебя.

В комнате стояла духота. Мама издавала страшные хрипы и кашляла.

– Полина, я заразна, – просипела она и начала хватать воздух ртом.

– У тебя что-то серьезное!

– Врач сказал: простуда.

Она была очень горячей, мокрой от пота, ее взгляд не выражал эмоций. Я выскочила на улицу. Пока бежала к полицейскому на углу, думала, сойду с ума. Расстояние между мной и постовым будто не менялось.

– Помогите, помогите! – закричала я, привлекая его внимание. – Моя мать умирает.

Мужчина оказался понятливым. Он не стал задавать глупых вопросов. Просто сообщил по рации, что срочно нужна карета "Скорой помощи".

Врачи осмотрели маму и поставили пневмонию. Я помогла собрать необходимые вещи и поехала с ней. Это был последний раз, когда мы держались за руки и смотрели друг другу в глаза. К ней не пускали. Все, что я могла – это спрашивать в регистратуре, в каком она состоянии.

– Мне жаль, – проговорила на третий день медсестра, – ваша мать умерла.

– Что? – я словно оцепенела на несколько секунд.

– Завтра вы можете забрать тело.

– Вы шутите? – я пришла в себя. – Это шутка!

Я бросилась по коридору. Но не успела добежать до ординаторской – меня остановили медбратья.

– Мама! – я думала, что она жива, она откликнется. – Мама!

Выйдя из больницы, я пошла, куда глаза глядят. На самом деле, я не разбирала дороги и чуть не попала два раза под машину. На следующий день Валя отказался ехать со мной в морг.

– У меня работа, Полина, – его взгляд не выражал эмоций.

Нам говорили, что у нас похожие с братом глаза. Я очень надеюсь, что у меня они не такие холодные. Пришлось идти к Максиму. Он, услышав мой рассказ вперемешку со слезами, усадил меня на стул, дал воды и удалился. Через минуту он подошел ко мне с портфелем на плече.

– Идти можешь? – участливо спросил муж.

– Да.

– Тогда пошли скорее.

Он сам переговорил с патологоанатом, опознал свою тещу, помог загрузить ее в "карету харона".

– К нам? – спросил Максим.

– Получается, да.

– Ладно. А ты едь в общежитие

– Нет, – я почувствовала, как слезы снова потекли по лицу. – Я хочу видеть ее.

– Сейчас нельзя, ты должна отдохнуть, должна поспать, – супруг был непреклонен.

Всю ночь я просто рыдала. Лена и Наташа молча поили меня вином и пили сами. На следующий день я попыталась взять себя в руки. Нужно было обсудить с Валей похороны.