Сириус Б
Шрифт:
– Нужно подкормить тело Тихона, - пояснил он.
– Оно, бедное, три дня ничего не ело.
– Но неужели же здесь ничего нельзя предпринять?
– не выдержал Подкрышен.
– А можно только сидеть и смотреть - как колючий терновник заполняет свежие глубокие ямы?
– Можно пойти тернистым "путем глупого человека", - сказал Тихон, разламывая дымящуюся картофелину на две половины.
– Это как?
– с подозрением спросил Подкрышен, убирая палец с кружевного чулка.
– А так - своей пустой маской прямо по битому стеклу. Похоже, что этот путь подходит для
– Раз вы даже свои голосовые связки настолько плохо контролируете.
– Звучит, конечно, не очень, - констатировал Подкрышен.
– Но в чем он заключается, этот путь - по битому стеклу маской?
– В том, чтобы создать новую идею, а затем со скрипом, долго и упорно, протаскивать ее в реальную жизнь. Митроха, соль, пожалуйста, передай. Спасибо.
– А я ведь так и знал, - сказал Подкрышен печально.
– Знал, что все кончится этой маской по стеклу.
– Поздравляю, - без всякого эмоционального выражения сказало тело Тихона.
– А вот чего вы точно не знали - так это насколько сложно все это будет обустроить. Здесь нужно иметь на вооружении тайные знания о приходе каких бы то ни было идей в ваш космос вообще, в принципе. А для этого нужно быть посвященным или хотя бы иерофантом, а вы, как я погляжу и не то, и не другое.
– Возможно, - согласился Подкрышен.- Но зато у меня чистое и горячее сердце!
– Ну, сердце-сердце, - пробормотало тело Тихона.
– Одного сердца для погружения в такие тайны недостаточно.
– Я вас прошу!
– воскликнул Подкрышен, прижимая левую руку к сердцу.
– Ради миллионов несправедливо обоссанных с ужасными масками вместо лиц, откройте мне эту важнейшую космическую тайну. Вы совершите благородный поступок!
– И вправду, Тихон, - вмешался в разговор Митроха.
– Скажи ему, чего уж теперь... Ради миллионов этих самых, ну ты понял.
– Да он все разболтает, - сказал Тихон.
– По глазам вижу.
– Кто? Я?
– крикнул Подкрышен.- Да ни за что! Клянусь чес... В смысле - мамой клянусь!
– Скажу вам откровенно - мне жаль вашу маму, но раз за вас просит такой человек - кавалер медали "Малиновая Джига" и почетный гражданин Танцевального Космоса, то - ладно. Нужно было бы взять с вас подписку о неразглашении, да ее все равно через этот канал к нам не переправишь. Но помните - вы поклялись мамой, а это одна из страшнейших клятв всего Большого Космоса. На всякий случай повторите еще раз, только внятно и громко.
Эмилий встал, положил левую руку на сердце, а правую согнул в локте и развернул ладонью в сторону стола.
– Клянусь мамой хранить тайну появления идей в...
– В Космосе Ссудного Дня, - вставил Тихон.
– В Космосе Ссудного Дня, - торжественно повторил Подкрышен.
– В глубочайшем секрете и до конца своих дней в этом теле.
– В глубочайшем секрете и до конца своих дней в этом теле...
– Если же я нарушу это священное обещание, то пусть мое сознание никогда не увидит Танцевального Космоса и провалится в Космос Грязных Лгунов, где и останется до скончания времен. А моя бедная мама здесь будет абсолютно ни при чем.
– ... провалится в Космос Грязных Лгунов и пусть меня там покарает суровая рука моих его лживых обитателей, - эхом повторил Подкрышен, - а моя бедная мама здесь будет абсолютно ни при чем.
Окончив клятву, он непроизвольно прослезился.
– Ну, хорошо, - сказало тело Тихона.
– Попробуем что-нибудь для вас сделать.
– Спасибо, господин-товарищ майор, - сказал Подкрышен, тяжело опускаясь на лавку и вытирая слезы тыльной стороной ладони.
– Пока что не за что, - заметило тело Тихона.
– А это - как посмотреть, - не удержался Митроха.- Бедная Милина мама, наверное, и не думала, что на нее когда-нибудь ляжет такая суровая ответственность.
– Молодым вообще свойственно клясться своими бедными мамами, - заметило тело Тихона.
– Вы ведь молодой человек?
– Да какое там, - махнул рукой Митроха.
– Я не подведу ни свою бедную маму, ни Митроху, ни вас, господин-товарищ майор!
– горячо воскликнул Подкрышен.
– Можете смело выкладывать мне свою тайну.
– Ладно, - сказало тело Тихона.
– Слушайте и запоминайте. Важнейшая благородная тайна вашего космоса, в плане любых местных идей и их зарождения, заключается в том, что его истинное название совсем не "Космос Ссудного Дня". Это профаническое название для недалеких непосвященных.
– Неужели?
– спросил Эмилий, всплеснув руками.
– Но каково же тогда его истинное имя?
– Его истинное тайное имя - "Космос Лопаты Извечного Предстояния", или, еще у него есть чуть более сокрытое название - "Космос Больших и Малых Лопат Млечного Пути", или, для совсем уж узких эзотерических кругов - "Лопатный Космос".
– Лопатный Космос?
– спросил Подкрышен с недоумением и некоторым разочарованием.
– Но за что он получил такое необычное название? По-моему, "Космос Ссудного Дня" звучит гораздо... даже не знаю, симпатичнее что ли.
– "Космос Ссудного Дня" - это название для недалеких простофиль самого низкого пошиба, - невозмутимо заметило тело Тихона.
– А каждый более-менее просвещенный иерофант должен и сам понимать, что любые ссуды в вашем космосе оканчиваются уже на околоземной орбите. Причем, я бы сказал - на довольно низкой орбите. Вы и сами должны бы еще помнить, что эти самые ссуды вам не удалось протащить даже на Луну. Что же тогда говорить о каких-то там ссудах в глобальном космическом масштабе?
– А ведь верно, - потрясенно прошептал Подкрышен.
– Ссуды не удалось протащить даже на Луну. Какая высокая мудрость. Потрясающе...
– А вы как думали?
– сказало тело Тихона, грозно сощурив бельма.
– Неужели вы полагали, что иерофанты из нашего аналитического отдела станут играть в бирюльки с такими важными вещами, как классификация и истинные названия космосов? Они всегда называют все вещи своими именами, честно и прямо.
– Нет-нет, - торопливо сказал Подкрышен.
– Я не думал ничего такого о ваших иерофантах из аналитического отдела, но тогда ведь выходит, что лопаты удалось протащить гораздо выше низкой орбиты? И, почти наверное, забросить их гораздо дальше Луны?