Сиверсия
Шрифт:
«Видимо, те девять лет для меня не прошли даром…» – почти с сожалением подумал Хабаров.
Охранник втолкнул в кабинет Марину и взял под прицел Хабарова. Девушка упала на ковер, где еще не успела высохнуть кровь Брюса Вонга. Увидев кровь, она издала судорожный крик, вскочила и так застыла, не зная, что делать дальше.
Осадчий, между тем, подошел к Марине, схватил ее за волосы и приставил пистолет к виску.
– Так похож ты на идиота, спасатель?
Осадчий
В этом взгляде, как ни странно, не было ни превосходства, ни угрозы. Это был взгляд уставшего человека, взгляд безысходности и сожаления.
Теряя сознание, Марина стала медленно оседать.
– С кого-то надо начинать. Почему не с нее? После нее приведут другого, – бесцветным голосом произнес Осадчий. – Считаю до трех. Три!
– Я вас выведу.
В полумраке пещеры у пробитой спасателями замуровки топтались Тагир и Емельянов. Рядом стояли шесть объемистых саквояжей.
Увидев Хабарова, несшего на руках бывшую без сознания Марину, Емельянов нервно присвистнул:
– С бабой-то куда?
– Вдруг наш проводник передумает, – сказал шедший следом Осадчий. – Он ведь из той породы людей, которые чужую жизнь ценят выше собственной. Следовательно, угрожая ему персонально, мы не достигнем желаемого.
– Гениально, босс! – воскликнул Емельянов.
– Пройдите в тоннель. Заминирую дверь, – сказал Осадчий.
– С «секреточкой», как обычно? – спросил Емельянов.
Осадчий кивнул.
– Чтоб испугаться не успели.
В тоннеле Хабаров опустился на колени и положил Марину на землю.
Несколько раз он легонько ударил девушку по щекам.
– Марина, ты слышишь меня?
– Мужик, давай я ее автоматом по уху звездану, враз очухается! – заржал Емельянов.
Девушка судорожно вдохнула и открыла глаза.
Хабаров снял теплую форменную куртку, приподнял Марину и помог ей эту куртку надеть. Грязный, местами обгоревший халатик, коротенькая юбка и тонкая шелковая блузка в сыром холодном подземелье ее вряд ли согревали.
– С-сп-па-асибо… – запинаясь, произнесла она.
Он помог ей сесть, вскользь коснулся щекой ее щеки, удовлетворенно кивнул: температуры не было. Значит, ушивая рану, свою работу он сделал чисто и правильно.
– Все хорошо, девочка. Сейчас домой пойдем. Идти можешь?
Она кивнула, всхлипнула, дрожащими руками вцепилась в комбинезон Хабарова и зашептала:
– Вы только им меня не отдавайте!
Ладошкой он вытер ей слезы.
– У меня бинты в кармане остались. Давай-ка я тебе ноги перебинтую. Будет что-то вроде рейтуз. В подземельях холодно. Градусов до 15 мороза бывает. Не надо меня стесняться. Замерзнешь с голыми ногами.
– Я, знаете, всегда жалела, что жизнь моя скучная и однообразная. Глупо, правда?
В тоннеле показался Осадчий. Он был хмур и сосредоточен.
– Емельянов, вперед. Дама следом. Потом спасатель. За ним ты, Тагир. Я замыкаю. В дороге ни звука. Саквояжи не ронять. Привал по моей команде. Пошли!
Хабаров помог Марине подняться. Она честно сделала несколько шагов, а потом рухнула, точно подкошенная, содрав об острые камни коленки в кровь.
– Я ног не чувствую, – в ужасе прошептала она. – Совсем…
– Босс, проблему надо решать!
Тагир снял пистолет с предохранителя.
– Не надо ничего решать. Это нервное у нее. Это скоро пройдет.
Хабаров подхватил Марину на руки. Внезапная резкая боль резанула по спине, отняла дыхание. В глазах потемнело. Он отпрянул к стене, уперся плечом в каменный выступ, сжал зубы. В ушах зазвенело, стало жарко.
«Что это? Поясница? Нет. Тогда что? – он сделал глубокий вдох, боль не повторялась. – Нервы ни к черту…»
Он прижал Марину к себе.
– Я понесу ее.
– Босс? – Тагир ждал ответа.
– Пусть несет. Пошли!
Холодный сырой воздух перехватывал дыхание. Под ногами скрипела крошка красного кирпича, которым когда-то, очень давно, была выложена подземная галерея. То тут, то там попадались заиндевевшие островки. Отражаясь от них, лучи фонариков били прямо в глаза, вышибая слезы.
Поворот ключа. Скрип входной двери. Знакомый с детства шорох еловых лапок по обоям. Радостное: «Слава богу! Хабаров, ты дома!»
С плошкой в руках, взбивая венчиком соус, Алина выглянула из кухни и замерла от неожиданности и удивления.
Мальчишка лет двенадцати, старательно пыхтя, тащил в прихожую здоровенную елку. Елка была раза в два больше него, тяжелая, разлапистая.
– Простите, вы к кому?
Мальчишка от неожиданности вздрогнул, резво повернулся в ее сторону. На секунду он растерялся, но потом внимательно оглядел Алину с ног до головы и очень буднично сказал:
– С Новым годом!
Он прислонил елку к стене, запер дверь, по-хозяйски заглянул в комнату.
– А отца что, нет?
– Ко-го? – все более изумляясь, по слогам выговорила Алина.
Не обращая внимания на вопрос, мальчишка прошел мимо Алины в кухню, взял со стола кусочки нарезанного горкой сладкого перца и отправил их в рот.
– Нормально постаралась! – сказал он, по-хозяйски оглядев стол, сплошь уставленный плошками с салатами. – А мясо где? Он мясо любит. Ты мясо сделала?
– Н-нет… – запнувшись, ответила Алина.
– Что и требовалось доказать! – подытожил пацан, звонко припечатав ладошкой по настенному шкафу.