Сказание о флотоводце
Шрифт:
Он вопрошающе посмотрел на адмирала.
– Долго!
– подтвердил Нахимов.
– А коли так, глубже бы надо, ваше превосходительство, в землю уйти и пушки под другим углом бы поставить.
– Слышите?
– обратился Нахимов к Левашову.
– Дело говорит... Эх, кабы время нам... А вы - "всем довольны", - повторил он мягче.
– Это потому, господин Левашов, что давно с флота ушли... А может быть, по стеснительности, нас и себя жалея?
Лицо его засветилось грустноватой снисходительной усмешкой, словно сам он, жалея Левашова, не хотел осуждать его, но и не терпел этого его смирения, отдающего чем-то ханжеским.
– Нет, не жалейте. Пожалеете - потеряете, - повторил он еще мягче.
– А скажите-с, что Севастопольской крепости сейчас больше всего нужно, кроме людей и пушек? Управление? А что главное в сем управлении? Единство действий всех батарей и одновременно кораблей, сударь. Сила же орудий разная, да и опыт... Не могу положиться на армейских артиллеристов береговых батарей, заменять и учить их нужно. А кем заменять? Нашими комендорами! Вот и ответствуйте мне, что такое бастионы. Вы скажете: "Вот он перед нами, бастион настоящий!" Нет-с. Много надо еще, чтобы ему бастионом настоящим стать и знать свое место в обороне. О том сегодня речь будет на собрании офицеров. А пока пойдемте людей послушаем. Ополченцы тут недалеко...
Было видно, что чем-то Левашов и тревожил и располагал к себе адмирала. И не мог Нахимов терпеть, чтобы старый моряк терялся в этой новой для всех обстановке.
– Пойдемте-с, - повторил он и кивнул Погорельскому: - Веди.
Учитель из Смоленска не ждал в это утро Нахимова на
месте, где только что расположилась ополченская рота. Говорили, что адмирал ежедневно объезжает укрепления, но что может привлечь его сейчас к ополченцам? Не ожидал и Нахимов застать ополченцев за делом, совершенно не-обычным и для солдат. Разложив на коленях ранцы, новоприбывшие рисовали на куске бумаги карту Севастополя. Учитель первый вывел мелом на ящике из-под снарядов расположение южной и северной бухт и позиции, занятые союзниками. Здесь же, особняком, в молчаливом согласии с учителем сидел Богов и несколько пришедших с ним болгар. Они ничего не писали, но внимательно слушали учителя.
Тихо подойдя к ополченцам и поздоровавшись, адмирал быстро опустился на землю возле учителя. Ополченцы вскочили, и учителю было трудно заставить их сесть при адмирале.
– Местность понять хотим, ваше превосходительство,- сказал учитель, подавляя смущение.
– "Землю хотим знать", как говорят сербы. Спросили раз, ваше превосходительство, кулика: "Куличе, куличе, как живешь на болотах"? А кулик ответил: "Привык, хорошо мне". Вот и нам привыкать надо.
Ратник, старик с георгиевским крестом на фуражке, спросил:
– Ваше превосходительство, неужели, коли надо с южной стороны на северную попасть, быстро и не в одиночку, а всем полком, так только берегом можно идти? Ведь это, ваше превосходительство, сколько времени займет. А коли корабль на перевозку отрядить, тоже хлопот не оберешься. А тут, смотришь, и случится что-нибудь на той стороне...
– Плохо. А что посоветуешь?
– Мост, ваше превосходительство. Без моста никак нельзя.
Учитель недовольно взглянул на старика.
– До моста ли теперь, Матвеев? Что говорить попусту! Мост год строят...
– А вы, ваше превосходительство, мост вроде парома навести прикажите!
– Как же это?
– заинтересовался адмирал.
– На спинку кораблей, ваше превосходительство, положить бы его на спинку, - с лаской в голосе произнес ратник.- Корабли, которые без мачт, но на воде держатся и ухода не просят, старые -все одно топить,- их собрать, связать, как плоты на перегоне, и по ним настил. Вот и мост, ваше превосходительство!.
– Откуда ты родом, Матвеев? Из Москвы?
– прервал вдруг разговор адмирал.
– Так точно, московский я, ваше превосходительство! Матвеевым звать. Ермолов, батюшка, ополчению московскому командир, знает меня. Не стерпел я, пошел сам со смоленскими, - старик показал взглядом на учителя.
– Спасибо тебе, Матвеев, надоумил!
– неожиданно для присутствующих сказал адмирал.
– Может быть, сделаем по-твоему.
– Обязательно так, ваше превосходительство, - уверенно подтвердил старик.
– Хозяйство на войне - первое дело. Не драку ведем, войну! Как можно без моста?
Нахимов кивнул Левашову и отошел в сторону.
Утром Нахимов долго пробыл в порту.
В цейхгаузах пахло утюжным паром и слежавшейся одеждой.
Инвалиды-каптенармусы показывали адмиралу числящиеся в книгах запасы одежды и постельного белья. Тюфяки лежали грудами до потолка, заполнив склад.
Адмирал сказал:
– Старик один говорит: "Никак нельзя без моста". Думаю, Владимир Алексеевич, ополченец этот прост, но мудр, надо его послушать.
– Прикажу проект писать...
– Проект сам напишу, Владимир Алексеевич. И помолчав:
– Прикажите, когда инженеры проект мой рассмотрят, старика Матвеева ко мне послать.
Корнилов улыбнулся:
– Полюбился он вам?
– И еще о другом вас просить хочу, - не отвечая, продолжал Нахимов, о портовых запасах. Когда мало имеешь - больше надо в запас складывать, когда много - запас сам явится, тогда об экономии печься должно, а не о запасе. Так вот, все снятые с кораблей орудия и не перевезенные на бастионы, в один артиллерийский парк свезти. И по мере нужды из этого парка привозить, не оголяя другие батареи, кои были оснащены лучше. Этим людей меньше огорчать да волновать будем!
– Понимаю вас, Павел Степанович.
– И еще не позабыть бы... графу Остену-Сакену шибко тревожно, как бы лучший лес, самый дорогой, не потерять нам, говорил он мне о том. Я же думаю нынче на бастионы лес этот доставить. Рангоуты старых кораблей слабее будут, а те бревна в обхват и крепости необычной.
– Жаль, Павел Степанович! Адмиралтейство взыщет. Не пришло еще время для такой крайности.
– Придет - поздно будет. Сейчас нужен лес на блиндажи, не потом. И еще одной просьбой вас не порадую. Мы ведь, Владимир Алексеевич, о длительной осаде нас противником не помышляли и потому богатства наши жалеем. И все же надо... парусину, хранимую нами для парусов, на мешки отдать, миллионы мешков с землей потребны, а тросы корабельные, кои помягче, как ни дороги они, для скреплений и для закрытия амбразур пустить. Ночевал на Малахове, слаб еще бастион. Я никому о том не говорил, вам первому! Но, надо признаться, не все сделано, не все-с.