Сказка о принце. Книга первая
Шрифт:
Патрик словно бы и не замечал ничего. Он почти не оборачивался и не говорил ни слова, но потом Вета разглядела краску стыда, заливавшую его шею и уши. Ей захотелось провалиться сквозь землю.
На очередном привале, место для которого они выбрали у крошечного, совершенно ледяного ручейка, вытекающего из-под корней старого дерева, принц усадил девушку на вывороченный ствол огромной березы.
– Вета, - очень серьезно сказал он, опускаясь на землю рядом, - скажите мне, чем я могу вам помочь?
– Я… не понимаю вас, ваше высочество, - Вета
Патрик вспыхнул.
– Может быть, вам нужно… ну… - он запнулся, - ну, приспособление какое-то, я не знаю, - Он еще гуще залился краской и кивнул куда-то в район ее пояса. – Ну, справляются же женщины как-то с… этим всем. Я же вижу, как вам тяжело.
Вета с размаху закрыла лицо ладонями. Ей захотелось умереть на месте или исчезнуть и никогда больше не возвращаться. Черным проклятием прокляла она в эту минуту Господа Бога, создавшего женщин такими, какие они есть.
– Вета… - принц осторожно отвел в сторону ее маленькие ладони. – Вы боитесь меня? Стесняетесь? Прошу вас, не надо, - такой мягкости в его голосе она давно уже не слышала. – Ну… это ведь обычное дело, так? Значит, мы сможем с этим справиться. Я давно вижу, как вы стыдитесь меня… пожалуйста, не надо! Вам тяжелее, чем мне, вы женщина, и потому если я могу чем-то помочь вам, то…
Он улыбнулся – неловко и смущенно.
– Вы плачете? Вета, дорогая… я не хотел вас оскорбить. Но вы же сами видите – здесь не до этикета. Мне казалось, что после лагеря вы станете проще относиться ко всему этому. Я ведь тоже человек и тоже не из золота сделан. Скажите, если бы вам пришлось ухаживать за раненым, что бы вы сказали в ответ на его попытки скромничать? Помните, как вы меня перевязывали? Ну вот, а здесь ведь… примерно так же. Давайте не будем стесняться друг друга, хорошо?
Она кивнула, не поднимая глаз.
– Вот и хорошо. А теперь вытирайте слезы и скажите – что вам нужно, чтобы было легче идти? Я как-то не очень разбираюсь в ваших тонкостях, - он потер лоб ладонью.
– Откуда вы знаете про все это? – пролепетала Вета.
Принц чуть улыбнулся.
– Во-первых, я все-таки уже давно взрослый, - он отвел глаза.
– Во-вторых… вы думаете, что только женщины умеют обсуждать мужчин? Представьте себе барак, в котором полсотни мужиков. Можете вообразить, на какие темы они говорят? Хотя, по совести, я… эээ… понял весь процесс только в общих чертах. Но это неважно. Ну, так что же?
– Чистое полотно, - сказала Вета, так же не глядя на него. – Но мне нужно много, и…
Патрик подумал.
– Не знаю, насколько она чистая, но другого все равно нет… - он вскочил и деловито стянул с себя мундир. – Впрочем, ее можно выстирать.
Патрик снял нижнюю рубашку и протянул Вете.
– Нет, нет, - замотала она головой, - не нужно, что вы! А сами-то вы как?
– Вета, - серьезно смотрел он на девушку. – Мы договорились? Держите. Раздерем на полосы. А постирать ее все-таки, наверное, нужно.
* * *
Они потеряли счет дням. Сколько прошли – не знали. День или два блуждали в скалах, ориентируясь по солнцу; карабкались, почти не разбирая дороги, вверх по заросшим шиповником склонам, в кровь царапая руки; цепляясь за колючие ветви, сползали вниз. Потом, перевалив через гряду, еще дня три или четыре помнили точно, а дальше – время остановилось. Когда скалы остались позади, идти стало немного легче. Голод перестал чувствоваться, оставалась только жажда и слабость в ногах.
Как и следовало ожидать, Вета оказалась слабее. Все чаще она останавливалась, опускалась бессильно на землю, тяжело дыша, упираясь руками в траву. А то и вовсе валилась навзничь и лежала так, не в силах подняться. Патрик терпеливо поджидал ее, помогал подняться – молча, молча. Шел впереди, а Вета, поднявшись, плелась из последних сил, догоняя его. Теперь они больше времени тратили на отдых, чем на дорогу, и Патрик с ужасом чувствовал, как это оборачивается против них. В день они проходили теперь не больше десяти-двенадцати миль; будь он один, он шел бы гораздо быстрее.
Над их головами в ветвях орали непуганые птицы.
Ночами они жались друг к другу у маленького костра, делясь теплом. Сначала спали по очереди, сторожили, но потом махнули рукой. Если кто-то и найдет их в этой глуши, то только случайно, а сил и так оставалось слишком мало, чтобы тратить их на бессонное бдение. Оба валились вечером на траву и засыпали мертвым сном.
Однажды под проливным дождем Вета вымокла насквозь и начала кашлять. Она уверяла Патрика, что все это ерунда, но опухшее горло не давало говорить и глотать, отзываясь резкой болью.
… В какой-то момент – оба почти не помнили, в какой именно – у Веты подкосились ноги, и на ходу она рухнула лицом в траву. Патрик сделал несколько шагов вперед и остановился. Вернулся назад, наклонился, с усилием поднял девушку, закинул ее бессильную руку себе на плечо, выпрямился. Острой болью ударила память: совсем недавно вот так же он волок на себе Яна. Вета даже не пыталась протестовать. Перехватил ее поудобнее – и пошел отсчитывать шаги, приноравливаясь к своей обвисшей ноше.
И не сразу увидел, что под ногами уже не трава – слабо заметная, почти нехоженая, но все же тропинка. Только понял, что идти стало чуточку легче.
Тропинка привела к окруженному покосившимся плетнем деревянному домишку, больше похожему на сараюшку для скота.
Дверь распахнулась, на пороге появилась согнутая фигура в длинной, залатанной юбке.
– Заходите, - махнула женщина рукой. Патрик, шатаясь, волоча на себе Вету, подковылял к дому. Женщина посторонилась, давая ему дорогу. Низкое крылечко жалобно заскрипело под ногами.
– Тащи ее сюда, - хозяйка помогла принцу уложить девушку на низкую лежанку, заваленную каким-то тряпьем. И только после этого Патрик перевел дух и попытался выпрямиться, охая от боли в затекших руках и спине.