Сказки из Скородумовки. Чурочки березовые
Шрифт:
– Дурёха, - прошипела старуха, - ты разве не видала, что с бабой случилось. Не хватай нитку, а то без пальцев останешься, мне такая раба не нужна.
Светало. Старуха плюнула на свечу, та погасла, и медленно поднялась в воздух. Тёмное платье старухи распахнулось огромными крыльями. Старуха взмахнула крыльями и поднялась в воздух, Поля, на нитке тоже поднималась.
– Высоко, страшно мне!
– кричала девушка.
– Глаза закрой, дурёха, - хохотнула старуха.
– На облако тебе нельзя, тяжела ты, здесь тоже не оставлю. Спрячу пока.
Старуха слилась с тёмным небом. Плач Поли затих, Марфа
– Улетела Полька, - вздохнула Марфа, - ну и нам домой пора.
Марфа было повернулась, чтобы уйти с поляны, но натолкнулась на гладкую стену кокона, сплетённого старухой.
– Без Поли не пойду, - сказала Гостюшка.
– Ещё чего, - отмахнулась Марфа.
– Не пойду, её спасать надо.
– Охота тебе Польку вызволять - давай. Топай на небушко, а я домой, потороплю Фотьку с Фёклой, пускай к колдунам отправляются. Правда, милый?
– Марфа достала из-за пазухи полено и громко его чмокнула.
– Видишь, Васяточка, - пожаловалась Марфа, - наплела паучиха гладких стен. Слышь, Ксюшка, - недоуменно развела руками Марфа, - да мы как в колодце. И стена гладкая, не вскарабкаешься, а вскарабкаешься до крови порежешься. Чего делать-то?
– Хи-хи, - послышалось сверху. На нитке, тянувшейся из розового облака, как на качелях раскачивалась старуха. Ее длинные седые волосы опять были распущены и при движении вздымались вверх, как полотно, когда его встряхивают.
– Польку куда дела?
– задрала нос Марфа.
– Спрятала. Похлебает кисельку, через денек другой лёгонькая станет. Сама в небо поднимется. И вы, девки, вволю ешьте.
Старуха окунула руку в облако, достала миску, горшок и половник. Миску бросила на землю под ноги Марфе и Гостюшке, помешала половником в горшке, прищурилась и ляпнула большой ком в миску.
– Налетайте, девки, - захохотала старуха, - жду вас к себе.
Старуха поднялась на нитке в облако.
– Хорошо ей, - прошептала Марфа, - лежит себе в облаке на подушках, а мы заперты.
– Взяла бы я из дома колечко, - прошептала Гостюшка.
– Какое?
– Да так.
Марфа окунула палец в миску, брезгливо сморщив нос, понюхала варево.
– А пахнет хорошо! Ой, вкусно-то как! Сладенько!
– Не ешь, тетя Марфа. Ты же слышала, как старуха говорила, что легкими от этой еды делаются.
Марфа зачерпнула ладонью варево и отправила в рот.
– Пузо так подвело, что угодно съешь. Все равно из этого колодца не выбраться. И ты ешь, Ксюшка.
Гостюшка замотала головой.
– А Польку как выручать собралась? Ты с земли ее не достанешь.
Гостюшка подумала, вытерла слезы и тоже зачерпнула ладошкой варево.
– Ох, прямо летать охота, - Марфа похлопала себя по животу.
– Вот пища у старухи странная. Я дома как хлебова наемся, так и встать лень, а после старухиного киселя и легко и свободно.
Марфа высоко подпрыгнула и заверещала от удовольствия.
– Гляди-ка, Ксюшка, как на качелях.
"И чему радуется, глупая", - подумала Гостюшка. Девочка тоже чувствовала в теле необыкновенную легкость, но это ее не радовало.
– На, еще поешь кисельку, - старуха выглянула из облачного терема, - а то тяжеловата.
– Да я как перышко, вот карга бестолковая, - ругнулась Марфа.
– Перышко полетает, полетает и на землю упадет, а тебе на облачке жить нужно.
– Старуха ляпнула в миску еще ком киселя.
– Ешьте, девки, вволю. А тебе, толстомясая, я еще припомню и глухую, и слепую, и каргу. Я ничего не забываю.
Старуха зевнула, помотала головой, потянулась и скрылась в облачном тереме.
– Давай, грози, - Марфа принялась уписывать кисель за обе щеки, - Сейчас поднимусь над стеной, на ту сторону перекачусь да и убегу, ищи меня бабка.
Марфа доела кисель, не спросив Гостюшку не хочет ли та еще подкрепиться, оттолкнулась ногами от земли, взвизгнула и поднялась над стеной.
– Ой, Ксюшка, прощевай, в Скородумовку я полетела.
– Смотри об землю не расшибись, пташка, - старуха высунула нос из облака.
– Прожорливая какая, никто на первый день в небо не поднимался. Две миски киселя за раз уплела, Не прокормишь тебя.
– Свое теперь есть буду, не печалься, старая, - Марфа взмахнула руками, перекувыркнулась в воздухе.
– Ишь, молодайка выискалась, - прошипела старуха, ловко кинула тонкую прочную нить, она обернулась вокруг пояса Марфы. Старуха дернула за нить, втянула раскричавшуюся от возмущения бабу в облако.
Слизистый ком шлепнулся в миску.
– Поешь, девка, - крикнула старуха из облака, - а я пока твою товарку на работу определю.
Гостюшка села на травку, хлюпнула носом и уткнулась лицом в коленки. Послышалось ласковое воркование и хлопанье крыльев. Сизая голубка села на плечо девочки, гостюшка открыла глаза, вытерла слезы.
– Голубушка, миленькая, прилетела. Как ты меня нашла? Ой, да тяжелая ты какая, или это я легкая стала.
– А что у тебя в клювике?
– Гостюшка подставила ладошку, и в нее упало тоненькое колечко.
– Ох, маменька передала. Милая голубка, знала бы, как мне хочется увидеть маменьку, в глаза ей заглянуть. Лети, голубушка, поцелуй за меня маменьку.
Голубка заворковала, взмахнула крыльями и улетела.
Гостюшка провела кольцом по стене, появилась дверь.
– Толкну ее сейчас, - проговорила девчушка, - и смогу убежать от страшной старухи, из этого леса. Вернусь в родную Скородумовку и никто меня за это не осудит, никто не скажет струсила, мол, Гостюшка, бросила в беде подружек своих. И только один человек попрекнет: я сама, так и буду думать о Поле, о Марфе. И после того, что здесь произошло, посмеют ли бабы в путь пускаться. Или так и будут поленья обнимать и гладить и слезы над ними лить. Ну уж нет, никуда я не пойду.
Гостюшка запечатала дверь, наклонилась к миске, подцепила пальцем кусок густого киселя и через силу проглотила.
Вечер и ночь девочка сидела запертая за стеной, звезды светили ей, с ужасом девочка чувствовала, как ее слегка приподнимает над землей и опять опускает. Утром, доев последний кисель, Гостюшка поднялась к облачному терему.
Старуха ждала ее.
– У меня будешь служить, - сказала старуха, - может посметливей окажешься, чем другие девки. Без моего ведома спать не ляжешь, ресницами не взмахнешь, на каждый чох разрешение спрашивай. Вставать будешь, когда солнечный лучик в окошко заглянет, ляжешь, когда месяц на небо выкатится. Старуха принялась загибать пальцы, перечисляя обязанности Гостюшки, у девчушки закружилась голова, слова слились в гул.