Сказки из Скородумовки. Чурочки березовые

Скифа Аноним

Зима нехотя собиралась восвояси. Снимала белые покрывала с полей, но утром еще звала потешиться деда Мороза, хотела наказать баб, радовавшихся приходу Весны. Как-то Гостюшка вышла из избы и зажмурилась от яркого солнца, оно топило ледок, появившийся после вчерашнего морозца. Чистая водица выступила на тропинках, и синее небо отразилось в ней.

– Мамка, - ахнула Гостюшка, - вот радость-то. Иди скорей сюда!

Мать выскочила на крик дочери и тоже ахнула.

– Доченька, Ксюшенька, синие тропинки-то.

Начали слова колдунов сбываться.

Мать побежала по соседкам, лишь Марфа, услышав про синие тропинки, сморщила нос:

– Ерунду говорят, в глазах от солнца рябит. Но, выйдя на улицу, Марфа примолкла: и тропинки, и дорога вдоль деревни покрылись синевой.

Женщины повеселели и с нетерпением начали ожидать следующего знака.

Дни становились дольше. Прежде чем спрятаться солнышко старалось еще немного покрасоваться в небе, посветить добрым людям. Из минуточек сложились часы. В избах стоял грохот ткацких станков, бабы и девки с темна до темна просиживали за работой, роняли на полотно слёзы. Бабы выносили белить холсты на луга, расстилали их под слепящими лучами.

– Девоньки, бабоньки, - вдруг крикнула Марфа, - что за птицы прилетели, отродясь таких не видывала.

Над лугом, взмахивая большими белыми крыльями, кружили птицы. Бабы щурились, вглядывались в птиц.

– Все одно не вороны, - махнула рукой Полькина мать.

– Да вороны же!
– закричали две женщины.

Все будто прозрели, теперь ясно было видно чёрное оперение, блестевшее словно помасленное.

– Сбывается, - прошептала Дуня, мать Гостюшки.

Марфа достала из-за пазухи полено

– Потерпи, Васяточка, недолго осталось. Скоро Фёклуха с Фотькой к колдунам отправятся.

– И не сбывается ничего, - перечили другие женщины, - чёрные вороны.

– Нет белые.

– Чёрные!

Женщины стали рядком друг против друга, одни доказывали, что вороны были белыми, хоть и недолго, другие утверждали, что чёрные.

– Глаза тебя обманули, - втолковывала Фотинья Фёкле, - солнце ослепило, не верь в то, чего нет.

– Что ты говоришь, Фотиньюшка, - изумлялась Фёкла, - как же я своим глазам не поверю. Вот и сейчас не чудо какое перед собой вижу, а подружку свою давнишнюю. Ведь не врут мои глаза.

Вороны перессорили всю деревню. Марфа, в любом споре всегда надеявшаяся на свою силу, даже подралась с одной бабой и стукнула ее поленом по лбу.

– Ты чего?
– завопила баба, нащупывая растущую шишку, - иль ополоумела. От весеннего солнышка в голове помутилось?

– Не я бью, Васятка мой за жену заступился, - упёрла руки в мягкие бока Марфа.

– Ах вот оно как, - протянула баба и достала из-за пазухи увесистое полено.
– Ну, твой Васятка лядащий моему Силушке до колена доставал. Получай.

Марфа охнула и осела на черную землю.

– Бабы, - слабым голосом произнесла она, - летят шары-то.

– Где, где?
– всполошились женщины, поверившие, что последняя часть колдунова наказа сейчас будет исполнена.

– А везде, - Марфа помахала рукой перед своим носом.

– Зачем спорите, друг друга обижаете?
– Гостюшка недоуменно обвела взглядом женщин, - У каждой беда, вам бы друг за дружку держаться, а вы по лбу.

Женщина, стукнувшая Марфу, покраснела.

– Время нам покажет, какими были вороны, белыми или чёрными. Теперь шаров ждать будем.

– И правда, коли шары прилетят, стало быть и вороны белыми были, - обрадовались женщины.

Весной бабы пахали землю, засевали, косили.

– Ох, ног не чую от усталости, - жаловались друг дружке, - тяжко без мужиков, моченьки нет.

Но небо, то смеялось синевой, то прикрывалось кружевцем облачков, то рыдало, и ронять огненные шары не собиралось.

После сенокоса начались дожди. Один день выдался особенно яростным. Небо трещало и пыхало. От грохота мелкой дрожью тряслись избы.

– Не смотри, Гостюшка, на страсть эту, - просила Дуня дочку.

– Мне, мамка, знаешь как интересно. Глянь сама, какие узоры молния на небе выводит. Дождь-то как льет, Полька рыжая к нам бежит, мокрехонькая.

– И не боится?
– Качнула головой Евдокия, - ведь отца ее громом убило.

– Прилетели!
– Полька, задыхаясь, вбежала в избу.
– Ша-ры.
– У босых ног девушки появилась лужица.

Мокрая одежда облепила стройную фигуру, рыжие волосы казались темней, горели веснушки на румяном лице. Гостюшка залюбовалась Полькой.

– Прилетели, прилетели. Вот этими глазами видела, - и Полька ткнула пальцами в свои счастливые глаза.

– Может тебя громом пристукнуло?
– осторожно спросила Дуня.
– Присядь, Полюшка, к печке, обсушись.

– Да что ты, тетка Дуня, - отмахнулась девушка, - не до просушки - шары я видела!

– Какие?
– Евдокия плюхнулась на лавку, прижала руки к груди, - неужто те самые?

– Да те, те!

– Про которые колдун говорил?
– ахнула Гостюшка.

За окном гремело и сверкало, но Гостюшка позабыла про окошко.

– Правду сказали колдуны, правду, значит ни в чем не обманули, - Полька расхохоталась, крутанулась вокруг себя, от юбки полетели брызги.

Гостюшка утёрла лицо, хмыкнула и приподняла бровки:

– О чём ты, Поля?

– Да так, - девушка прижала руки к горячим щекам.

– Краснеешь, смеешься, не про Сеньку ли тебе колдуны правду сказали?

– Да ну тебя, - Полька надула губы и стала прежней.
– Шары с неба огненные летели, понятно тебе? Я спешила вас обрадовать, а вы вон как, насмешничаете.